Много смертей Гарри Поттера

16. Расплата

Целых три дня Гарри лежал ничком, ни о чем не думая. Он просто пялился в потолок и игнорировал тревожную воркотню мадам Помфри с профессорами.

Так продолжалось до тех пор, пока они не начали поговаривать об отправке пациента в Святого Мунго. Тогда Гарри начал двигаться. Невилл рассказал ему, что случилось с его родителями: уже двенадцать лет они заперты в больнице, без волшебных палочек и без свободы. А свобода нужна была Гарри, чтобы исполнить то, что ему жизненно необходимо.

Квиррелл заплатит за все. Так же, как Волдеморт и все последователи. Гарри был без понятия, как именно это сделает — он не был неуязвимым, и если ему нанесут смертельную рану перед точкой сохранения, то существовал риск застрять в таком состоянии навсегда.

Если враги когда-нибудь узнают о его способности, то они могут запросто запереть его в комнате гнить в безвестности. Ведь если он не умрёт, то и не вернётся отомстить.

Гарри следовало стать сильнее и как можно быстрее, а также перестать избегать конфронтации. Атака в лоб не сработала, но лишь потому, что он мыслил как гриффиндорец. Даже дитя сможет причинить вред взрослому, если у него есть достаточно времени для подготовки.

Квиррелл считал, что его защита неприступна. И Гарри намерен был доказать ему, что это неправда.

Первым шагом будет стребовать обещанное у профессора Флитвика. Обучение у мастера дуэлей определенно должно быть продуктивнее, чем то же самое у школяров, которые сами всё ещё постигали основы. Флитвик смог бы одолеть тролля одной левой, и Гарри жаждал стать таким же.

Вскоре его огорчили неприятной новостью — Флитвик поставил ограничение. Никаких летальных проклятий — и занятия только раз в неделю. Тем не менее, маленький профессор преподал Гарри науку стратегии, которую предыдущие наставники не могли толком облечь в слова. Гарри учился маневрировать и не терять голову во время сражения. Флитвик был искусным учителем — из тех, что раздавали пряник и кнут в положенное время.

После выписки из Больничного крыла несколько дней Гарри чувствовал себя будто в тумане. Всё словно застыло во времени и казалось ненастоящим. Но он верил, что это не продлится долго. В конце концов он впустил в себя чувства и познал внутреннюю боль, но это было всё-таки лучше, чем быть бездушной марионеткой.

В день, когда в расписании появилась Защита от темных искусств, Гарри пошёл в Больничное крыло и пожаловался на головную боль. В каком-то смысле так и было, но в первую очередь он опасался, что снова не удержит над собой контроль, если услышит обидные слова в адрес Пьюси. Сейчас было крайне неподходящее время для атаки в лоб. Повторяя одну и ту же неделю, он не добьётся ничего, кроме лишней боли.

У Гарри проскакивала занимательная мыслишка: попытаться победить Квиррелла путем болезненных проб и ошибок. Но он не желал рисковать, ведь ему была неведома суть способности, а также критерии временных границ, на которые он возвращался. Каким бы образом он ни выживал и как бы долго не оставался в живых, время возврата отодвигалось все дальше. Гарри был без понятия, было ли это просто совпадением или оно так и должно работать.

В следующий раз, когда подошло время ЗОТИ, Гарри успел немного прийти в себя. Он смотрел на Квиррелла — и в особенности на его затылок — так, что если бы мог убивать взглядом, то от того не осталось бы и мокрого места. Тем самым он успокаивал себя.

По какой-то причине теперь у Квиррелла начались головные боли. Гарри нашел в том мрачную иронию, поскольку его собственные боли стали стихать.

Издевательства прекратились, и без разницы, посчитали ли студенты его психованным или из сострадания. Гарри было наплевать. Главное, что появилась свобода передвижения без необходимости дергаться по поводу и без.

Три недели спустя, под конец ноября, Гарри сидел в библиотеке с Гермионой и Невиллом. Существовала опасность, что их увидят вместе, но шёл квиддичный матч, и риск сводился к минимуму.

Гарри полюбил квиддич, так как в это время все профессора были на трибунах. Пока в замке никого не было, он мог спокойно ходить, не боясь попасть в передрягу. В итоге он редко видел саму игру. Гарри не рады были видеть на трибунах как своего факультета, та и чужого. Невилл был бы не против сходить с ребятами на матч, если бы те того пожелали, а Гермиону спорт не интересовал.

Сезон стартовал с начала ноября, и сейчас проходил третий по счёту матч. Ещё одна игра, и квиддича не будет до февраля, к сожалению Гарри.

— Так ты поедешь домой? — спросил Невилл, на что Гарри кивнул.

— Мне небезопасно оставаться на каникулы.

Череда недель в Хогвартсе практически без свидетелей возможного преступления была бы сущим кошмаром. В распоряжении Квиррелла оставалась куча времени, чтобы угробить Гарри. По сравнению с этим дом Дурслей казался раем на земле.

Ни Гермиона, ни Невилл не поверили ему, когда он рассказал, что Квиррелл — агент Волдеморта. Они увидели в Гарри лишь параноика, который строит заговоры против невинного заики. Оставалась надежда, что они хотя бы засомневаются и впредь будут начеку.

— Я бы пригласил тебя в гости, — сказал Невилл. — Но бабушка знает о награде за твою голову. Она говорит, что мы не сможем защитить тебя, если что пойдет не так.

— Дома безопаснее всего, — сказал Гарри. — Конечно, мои магглы расстраиваются, когда сталкиваются с волшебством, потому я бы не хотел принимать сов. Гермиона дала мне свой номер телефона, и я смогу звонить ей, когда выдастся свободная минутка, и родные при этом не расстроятся.

Не сто́ило и говорить, что Дурсли не обрадуются, если они начнут получать странные звонки. Гермиона возмутилась было дискриминацией по магическому признаку, но Гарри быстро объяснил, что на нее разозлятся в любом случае: будь она обычной девочкой или ведьмой. Просто в последнем случае намного больше. В конце концов, она согласилась ждать звонков от Гарри.

— Пошли ей сову, и я попрошу Гермиону зачитать письмо по телефону, — предложил Гарри. — Я в свою очередь напишу ей письмо по маггловской почте, а она перешлёт его тебе.

Невилл кивнул, не до конца понимая, что представляет собой «телефон». Гарри пытался объяснить ему это несколько раз, но сдался и заключил, что тому придется увидеть маггловский прибор вживую, чтобы понять его.

— Недавно Рона чуть не убили, — сообщил Невилл.

— Чего? — Гарри насторожился.

Если Квиррелл принялся за не связанных с ним студентов, то ситуация усложнится новым злодейским замыслом.

— Он забрел в Запретный коридор на третьем этаже, — уточнил Невилл. — И рассказал, что увидел гигантскую трёхголовую собаку. Он едва вышел оттуда живым.

— Дамблдор предупредил всех об этом коридоре. Уизли в моем представлении не из того типа людей, которые прислушиваются к остальным.

— Вы лучше спросите, зачем вообще директору гигантская трёхголовая собака в школе, наполненной подростками? — Гермиона потрясла головой.

— Вся школа — это смертельная ловушка, даже без учёта Волдеморта, — Гарри взглянул ей глаза, начиная монолог. — Около неё лес с живущими в нем огромными плотоядными пауками, оборотнями и прочими монстрами. Совсем недалеко дерево, которое может забить тебя до смерти, если подойдёшь слишком близко. Лестницы двигаются сами по себя, и их не волнует, что ты можешь свалиться с них прямиком в пасть Смерти.

Он принялся загибать пальцы.

— На зельеварении мы как мартышки с гранатой — одно неверное движение, и БАХ — мы взлетаем на воздух. Я слышал от старшекурсников, что существуют кусающиеся книги. Каждый ребёнок здесь имеет в руках оружие, и это в том возрасте, когда издевательства набирают обороты. Принимая всё это во внимание, ты считаешь трёхголовых гигантских собак чем-то из ряда вон? Я скорее удивлен, что один из них не стоит на страже где-нибудь возле гостиной Гриффиндора.

Гермиона открыла было рот, но Гарри перебил её, не дав возразить.

— Что произойдет с маггловской школой, если в ней произойдет хоть одна подобная чертовщина? Её закроют на следующий же день. Родители открутили бы головы всему персоналу, и это считается частью нормального бизнеса.

— Я слышал, у магглов плохо с целительством, — вставил свое робкое слово Невилл.

— И это причина безбашенности волшебников, — сказал Гарри. — Сломал руку? Испари кость вместе с осколками, потерпи костерост одну ночь, и вуаля, рука как новенькая! Покусала гигантская собака? Вот тебе заклинание…

— Так они в своём праве? — неуверенно предположила Гермиона. — Волшебников нелегко повредить, сравнивая с магглами.

Гарри глядел на неё, недоумевая, как быстро — менее чем за три месяца — она переняла беспечность волшебников. Могла бы сохранить толику маггловской предосторожности.

— Нет магии, способной вернуть мертвых, — уронил он. — Студент умер, прошло несколько недель, и будто ничего не произошло!

— Не только здесь, — тихо произнесла Гермиона. — Девочку из моей старой школы… убил собственный отец.

Невилл выпучил глаза, а Гарри про себя подумал: в магических семьях такого не происходит или об этом просто замалчивают?

— Все скорбели, но всё вернулось в норму за пару недель.

Гарри нахмурился. Он не понимал человеческой беспечности. Адриан умер, а остальные вели себя так, будто он ничего не значил.

Из-за того, что он был из Слизерина? Факультет ненавидели так сильно, что вся школа брезговала почтить память одного из его членов? Гарри считал, что Адриан был популярен среди не-слизеринцев. Он никогда не жульничал, играл по правилам и был со всеми приветлив.

Он не был так уж дружелюбен по сравнению с барсуками или погружен в учёбу, как во́роны. Был просто хорошим человеком.

— Адриан стал мне другом, — вкрадчиво произнес Гарри. — Он помог мне, в то время как большинство издевалось надо мной, и никто его не заставлял. Ему было не чуждо сострадание.

— Это не значит, что всем наплевать, — нахмурилась Гермиона. — Просто большинство знает его только как игрока в квиддич. И никто не желает думать о нависшей над нами возможной угрозе.

— Ребята, вы должны быть начеку, — сказал Гарри. — Не нужно быть семи пядей во лбу чтобы перейти от визита тролля на Слизерин до прямого вреда моим самым что ни на есть друзьям.

— Мир не вертится вокруг тебя, — вздохнула Гермиона. — Даже если иногда кажется, что он уговаривает тебя, что так и есть.

— Так собака тебе не интересна? — спросил Невилл.

— Вообще, — подтвердил Гарри. — Идти любоваться на тварь, желающую меня сожрать, бесполезная трата времени.

* * *

Хотя издевательства в общем прекратились, атмосфера вокруг Гарри не стала теплее. От прессинга школьники перешли к отчуждению. Держа во внимание нападения Квиррелла, Гарри посчитал это к лучшему, заткнув свои внутренние стремления к обретению друзей.

На следующий день после того, как Гарри отметился в списке уезжающих на Рождество домой, ему прислали записку, в которой приглашали на разговор с директором.

— Я считаю, тебе лучше остаться на каникулы, — сказал Дамблдор. — Ранее я был занят и рассчитывал познакомиться поближе в это время.