Орден Скорпионов

Гипс течет по ногам Осет, принимая их форму, и ее пробирает дрожь. Я же выпрямляю одну ее ногу и проверяю, чтобы вторая лежала так же.

Осет укладывает голову на стол, помещая шею в обитый мягким материалом вырез в верхней части рамы – так гипс не испачкает ей волосы. Я укладываю ее руки и вдавливаю их в гипс, а затем киваю:

– Теперь не шевелись, я возьму барьер, который отделит одну часть слепка от другого.

Осет нехотя кивает, и я не знаю, мой ли приказ или уязвимое положение ее беспокоит – или и то, и другое вместе.

– Ты в порядке? – Мне приходится отойти за большим полотном защитного материала, который мы носим под доспехами, но я внимательно наблюдаю за Осет.

На ней и так мои нижние брюки – и как бы мне ни нравилось видеть Осет в них, нужно сделать для нее такие же. Если вещи из этого материала сядут идеально, они защитят внутренние органы и самые уязвимые места. Может казаться, что мои брюки ей идут, но они не будут защищать ее тело, потому слишком велики. Для Осет нужны вещи ее размера.

– Думаю, неплохо, – уверяет она меня, а затем с усилием расслабляется в гипсе. – Просто никогда ничего подобного не испытывала. Неужели все оружейники так работают? – спрашивает Осет, а я разворачиваю черную, как вороново крыло, ткань и укладываю так, чтобы она покрыла всю рамку.

– Не могу говорить за всех оружейников, я встречал только одного, кто так работает. Но я учился у лучшей. – Я прижимаю ткань к Осет и жду, пока она напитается гипсом и прилипнет к ее телу.

Приходится работать быстро – смесь в ведре уже застывает. Мне нужно вылить ее на Осет до того, как она из податливой и мягкой превратится в твердое и бесполезное нечто.

– Все хорошо? – вновь спрашиваю я и замираю, чтобы как следует разглядеть лицо Осет.

Она смотрит мне в глаза и кивает. Так что я беру несколько сапожных гвоздей и молоток и прикрепляю края ткани к рамке, прикрепляю ткань к шее Осет, чтобы гипс не стек ей на лицо. Затем беру ведро и выливаю оставшуюся смесь в рамку.

– А я смогу дышать, когда все это затвердеет? – Серая смесь оседает на Осет, и она пристально смотрит вниз.

Из-за повязки на шее ей не разглядеть, что творится внизу, но я знаю, что она чувствует. Когда гипс обволакивает тело и застывает – ощущения странные.

– Положись на гипс, пока он застывает. Он будет высыхать, но при этом ты сможешь дышать – и это пригодится. Ведь в броне, что я для тебя изготовлю, тебе тоже нужно будет дышать. – По моему лицу скользит веселая улыбка. – Трудно объяснить, как все это работает, но я обещаю – ты не пожалеешь.

Она снова кивает, но я замечаю, как напрягаются ее плечи и челюсть. Мне не нравится, что она снова волнуется, но это все скоро закончится. И тогда она поймет, что отливка формы – дело не опасное, как я и говорил.

– Итак, оружие, – напоминаю я ей – мне все еще интересно, что ей может понравиться.

– Точно, – Осет глубоко вздыхает, пытаясь сосредоточиться на моем вопросе. – Кинжалы, но я уже это говорила, – произносит она вслух скорее обращаясь к себе, чем ко мне. – Вообще, мне нравится ощущение меча в руке.

У меня в голове тут же проносятся воспоминания о том, как она дралась в песчаной яме в Приюте и с Риаллом. Осет хорошо владеет мечом. Легкая. Сильная. Не колеблется. Я киваю ей одобрительно, и она решает, что можно продолжать.

– Я привыкла к длинным мечам, с которыми мы тренировались в Приюте, но тот, что сделают специально для меня, он был бы… ну, я бы хотела свой меч.

Это ее маленькое признание обхватывает мое сердце и сжимает. Я помню, как у нас с братьями впервые нашлись средства, чтобы смастерить что-то свое. Я потратил почти три месяца, совершенствуя все детали в нашем первом комплекте оружия – вплоть до мелочей, вроде блеска на свету. Этот момент был не похож ни на что из того, что я испытывал в жизни. Это был первый раз, когда я действительно почувствовал, что мы можем изменить свою жизнь, несмотря ни на что. И я хочу того же для Осет. Я хочу, чтобы у нее было все, что было у нас и что есть у нас сейчас.

Как только я представил себе, что могу сделать для нее, у меня по рукам пробежали искры возбуждения. Лезвия, отражающие все ее изгибы и манеру двигаться, словно Осет – это вода и сталь, слившиеся воедино.

Это будут клинки, достойные ее стойкости и решимости. Ей нужно оружие, что выпьет кровь, которую она прольет, и сделает ее еще более грозной. Я могу дать ей это, это и многое другое, и все сразу!

Мне не терпится тотчас же приступить к работе – хочется поскорее увидеть выражение ее лица, когда она увидит результат наших трудов.

– А еще я хотела бы получить топор, – продолжает Осет, но это звучит, скорее, как вопрос, а не просьба. – Мне подойдет двулезвийный. Может быть, сделать доспехи так, чтобы ручка топора торчала над одним плечом, а рукоятка меча – над другим? Для легкого доступа. – Внезапно ее взгляд устремляется вдаль и становится задумчивым. – Вот, пожалуй, и все. Если я не смогу справиться с кем-то с мечом, топором и кучей кинжалов, то я в любом случае умру.

Я досадливо хмурюсь – эта мысль мне не нравится. Мы с братьями никогда не допустим ничего подобного, но Осет все еще отказывается принять это как данность. Но она примет.

– О, и есть ли способ сделать перчатки с металлическими пластинками на костяшках? Я видела у одного охранника такие и всегда мечтала об этих перчатках. Вложить немного дополнительной силы в мои удары при близком контакте не помешало бы, – добавляет она.

Я улыбаюсь. Увидев удивленное выражение на лице Риалла в первый раз, когда Осет ударила его в полную силу, я понял, что ее удары хороши и так. Но если Осет хочет металлические кастеты, она получит металлические кастеты.

– Я добавлю к списку перчатки, – спокойно отвечаю я, надеясь, что Осет правильно поймет веселый блеск в моих глазах: я не считаю ее просьбы какими-то дурацкими, просто мне действительно весело.

Мне нравится ее выбор, я даже уважаю его. Даже несмотря на все ее возражения по поводу моей помощи, она хорошо знает свои сильные стороны и выбирает оружие мудро. Она не перегибает палку, что довольно легко сделать.

Тарек же попросил сделать ему столько оружия, что, когда он нацепил весь комплект на себя, то едва смог выйти отсюда. Ему потребовалось немного времени, чтобы разобраться, какое оружие было полезным, а какое – нет.

Я сдерживаю легкую усмешку, представляя себе Тарека: он еле ковыляет по оружейной, а все, что на нем, громко звенит при каждом шаге. Как будто доспехи и оружие смеялись над его жадностью и неверным выбором.

Ветер задувает в оружейную и бьет мне в спину. Пряди волос щекочут Осет лицо, и я тянусь, чтобы смахнуть их с щек. Пряди – мягчайшие нити шелка на моих пальцах, а ее золотистая кожа теплая на ощупь, будто под ней заперт жар Корозеанской пустыни.

Я вижу, как приоткрываются ее губы – кажется, из груди у нее вырвался тихий удивленный вздох, но я его не слышу из-за гула моего собственного пульса в ушах.

Я изучаю глаза Осет, мой взгляд мечется туда-сюда в серебре ее радужки. Я не знаю, что именно ищу, но явно не панику. Под ребрами колет, но я игнорирую боль. Вместо этого я наблюдаю за тем, как ее ровное дыхание слишком быстро превращается в жадные, панические вдохи. Зрачки мгновенно расширяются, затапливая радужку, оставляя лишь тонкий серебряный обруч.

Я отступаю разочарованный – мое прикосновение вызвало этот первобытный страх?

– Я больше к тебе не прикоснусь, – успокаиваю я ее, наблюдая за тем, как она борется с ужасом, что пытается затянуть ее глубже.

Я не знаю, что делать, но я никогда больше не подойду к ней, если это станет залогом того, что ей больше не придется так страдать.

– Не… ты… – выдыхает она, полностью охваченная паникой, и хотя она успокаивает меня, я в ужасе от происходящего. – Я не думала, что все будет хорошо. Я же просто должна была лежать и не шевелиться. И я не думала, что это будет… – Осет замолкает, и я инстинктивно делаю шаг к ней.

Тут же мне хочется влепить себе пощечину за то, что я снова толкусь рядом с Осет, хотя только что поклялся себе, что не стану этого делать. Однако она не отодвигается и никак не показывает, что мое присутствие ее беспокоит, поэтому я не отхожу сразу.

– Что? Что случилось? – спрашиваю я настойчивее, каждый удар моего сердца – это каждый ее вдох. Но оно становится все более поверхностным, и тут до меня доходит.

Она задыхается.

Я смотрю на рамку и гипс, в который заключена Осет, и в моей груди расправляет крылья паника.

Нужно вытащить ее. Я начинаю вырывать гвозди голыми руками и слышу тихий, испуганный вскрик.

– Я сниму ткань, – заверяю я Осет, торопливо обходя вокруг рамы. – Ты в безопасности. Просто дыши, – подбадриваю я ее, руки подрагивают – я понимаю, что нужно двигаться быстрее.

– Тиллео дал мне кое-что, – лепечет она, а я лихорадочно выдергиваю гвозди из рамы у ее ног.

– Что ты имеешь в виду? – Я смотрю на кровь, проступающую на кончиках пальцев от гвоздей, что я отчаянно пытаюсь выдернуть, а потом перевожу взгляд на Осет и смотрю ей в глаза.

– Когда он продал меня… мое тело… Он дал мне что-то, чтобы я не могла двигаться. И я не могла сопротивляться, – с трудом произносит она, и каждое ее слово падает на меня, как наковальня.

Осознание происходящего вытесняет из моей головы все прочие мысли. Гипс затвердевает, обволакивает Осет, и она не может пошевелиться.

– Черт, я тебя сейчас освобожу, – рявкаю я, вновь принимаясь за гвозди.

Еще немного – и я смогу снять с нее верхний слой гипса.

– Нет, – возражает Осет, но я игнорирую ее возражение, слыша в ее словах только страх. – Череп, то есть, Курио, остановись, – заикается она в отчаянии. – Если ты уберешь гипс сейчас, ты не получишь слепок моего тела, верно? – спрашивает она между наполненными паникой вздохами.

– Это не имеет значения. Я сделаю все по-другому, – огрызаюсь я, и звон падающего на пол гвоздя – музыка для мои ушей.

– Я выдержу, – хрипит Осет, но я вижу, что она пытается убедить скорее себя, чем меня. – Я выдержу, – кричит она громче – звон очередного упавшего гвоздя наполняет воздух между нами. – Я хочу свои доспехи. Мне нужны доспехи, Курио.

Мольба в ее голосе – моя погибель. Она такая тихая и слабая, а это потрясающее создание передо мной – совсем нет.

Я не могу слышать ее мольбы. Так не должно быть. Такая сила, как Осет, не должна никогда и никого умолять.

Я замираю с молотком в руке – даже не заметил, как его схватил. На рукоятке запеклась кровь, я перевожу бешеный взгляд с нее на Осет. Мне нужно освободить ее и убедиться, что с ней все в порядке, – но также мне хочется больше никогда не слышать ее мольбы ни о чем на свете.

– Что мне делать? – спрашиваю я, совершенно растерянный.

– Отвлеки меня как-нибудь, – шипит Осет, и молоток падает на землю.

Я бросаю его, защитный материал и гвозди – как и попытки вытащить ее – и подхожу ближе, наклоняясь к Осет.

– Я не знала. Не знала, что, если застряну в гипсе, это будет проблемой.

В ее голосе мне слышится намек на извинение, и я хочу убрать его – не только из тона Осет, но и из ее головы. Тут не за что извиняться.