От Цезаря до Августа

Первая битва

Антоний наконец задумал построить дорогу из фашинника, земли и плетня, чтобы перейти через болота, отделявшие лагерь Кассия от моря, достигнуть таким образом Эгнатиевой дороги, зайти в тыл врага и заставить его принять битву. И действительно, развертывая каждый день на равнине, как бы предлагая бой, большую часть своих солдат и солдат Октавиана, который, заботясь о своем здоровье, совершал долгие прогулки, он отвлекал внимание врага, и в течение десяти дней его саперы могли работать без помехи.[647] Но внезапно на одиннадцатый день армии Брута и Кассия сделали вылазку, а армия Брута, находившаяся на правом крыле, атаковала легионы Октавиана. Вероятно, Кассий заметил работы и намерения Антония и, уступая советам Брута, решился на атаку.[648] Неизвестно точно, что произошло тоща. Кажется, что именно в этот момент Октавиан совершал очередную оздоровительную прогулку в окрестностях лагеря и что офицеры его легионов, не получив приказа, отступили, когда Брут внезапно напал на них. Только четвертый легион мужественно сопротивлялся. Напротив, Антоний, бывший на страже, с воодушевлением бросился на левое крыло, которым командовал Кассий, заставил его отступить, преследовал по направлению к лагерю и завязал под самыми палисадами ожесточенный бой. Если бы Брут, который в это время разбил и почти уничтожил четвертый легион,[649] возвратился назад на помощь своему товарищу и ударил по армии Антония с фланга, битва была бы выиграна. Но Брут не смог удержать свои легионы от преследования беглецов; они увлекли с собой офицеров, вторглись в лагерь триумвиров, занялись грабежом и до такой степени напугали Октавиана, проезжавшего недалеко, что тот вынужден был бежать в соседнее болото.[650] Таким образом, Антоний мог захватить лагерь Кассия, но, проникнув в неприятельский лагерь, его солдаты, подобно солдатам Брута, не стали слушать команд и разбежались, как банды разбойников, грабя палатки. Каждый спешил унести похищенное в свой лагерь, и битва скоро превратилась в большое количество стычек между маленькими бандами солдат, возвращавшихся с награбленным в свои лагеря, и закончилась в ужасном беспорядке, в котором никто ничего более не понимал и в котором нашел свою смерть Кассий. По традиции рассказывают, что, не будучи в состоянии с возвышенности, на которую он взошел, ясно рассмотреть положение дел из-за густой тучи поднявшейся пыли, он решил, что Брут разбит, принял за врагов приближавшийся к нему отряд конницы, посланный Брутом с вестью о победе, и тогда приказал одному из вольноотпущенников убить его. Историки, однако, находят странным, что такой способный генерал, как Кассий, так легко потерял голову, и предполагают, что в общем беспорядке он был убит одним из тех вольноотпущенников, которых подкупили триумвиры. Так погиб, неизвестно точно, какой смертью, самый способный из заговорщиков.[651] Он один сумел оказать сопротивление унынию, охватившему в 44 году всю консервативную партию; он один — и события оправдали его — понял, что возможно было набрать армию для борьбы с цезариан- ской партией, и ему принадлежит заслуга защиты в течение двух лет дела своей партии. Эта защита была прекрасной; если Кассий, наконец, потерпел неудачу, то его неуспех не должен нас заставить забыть, что этот человек, который мог бы быть одним из наиболее достойных слуг Цезаря, предпочел умереть ради защиты республиканской свободы, которая, несмотря на то что превратилась в идеальный принцип и прикрывала кастовые интересы, все же оставалась великой традицией.