От Цезаря до Августа

Общая апатия и трусость

Повсюду в Италии в умах накопился гнев, но из страха тлевшие угли оставались под пеплом. Антоний казался всемогущим; об Октавиане говорили, что он приказывал казнить или подвергать жестоким пыткам всякого заподозренного в оппозиции.[814] Храбрость была парализована страхом, а нужда разрушила у большинства немногое еще остававшееся мужество. Возрастающая дерзость солдат делала более трусливыми тех лиц из средних образованных классов, которые, несмотря на свое недовольство, были привязаны к тому немногому, чем еще владели. Всякая надежда уничтожить военную тиранию и ее вождей, казалось, пропала; все скрывали свою скорбь и старались приноровиться к обстоятельствам. Раздел империи, лишивший Италию самой лучшей части ее завоеваний, по-видимому, даже не вызвал общественного негодования, как будто дело касалось пустяков. Сам Вергилий, несмотря на свой выдающийся ум, не мог сопротивляться домогательствам Алфена Вара, который, после того как отнял у поэта его имущество, хотел быть прославленным в его стихах. В доме своего старого учителя Сирона Вергилий почувствовал пробуждение своей юношеской страсти к философии и увлечению Лукрецием и посвятил Вару философскую шестую эклогу, написанную им в это время. В ней он резюмировал в форме древней греческой басни о Силене эпикурейскую теорию о происхождении мира, вея духом Лукреция на тростники Феокрита.