От Цезаря до Августа

Положение при Мутине

В действительности один только Цицерон хотел войны. Все другие говорили или действовали лицемерно с тайным намерением не довести дело до конца. Такова была цель не только Гирция, но и Октавиана, который, однако, очень охотно уничтожил бы Антония, тем более что его приезд на театр войны сделал положение весьма невыгодным для Антония. С тремя легионами и одной когортой Антоний осаждал два легиона ветеранов и пять легионов новобранцев, а сам стоял во главе армии из четырех легионов ветеранов и одного легиона новобранцев. Если бы Гирций и Октавиан напали на Антония, то он оказался бы между ними и Децимом и был бы либо раздавлен ими, либо вынужден бежать на север.[407] Вместо этого после стычки при Клатерне Гирций и Октавиан отвели своих солдат в лагерь и не сделали ничего более: Антоний парализовал действия Октавиана, Децима и Гирция, демонстрируя им то, что для тогдашних политиков было головой Медузы: месть за Цезаря. Настроение ветеранов во всей Италии снова было до такой степени благоприятно для Антония, что Вентидию без труда удалось призвать к оружию почти всех отпущенных солдат седьмого, восьмого и девятого легионов; таким образом, тогда было два легиона, называвшиеся седьмыми, и два легиона, называвшиеся восьмыми легионами Цезаря: легионы Вентидия и легионы Октавиана. А расположение ветеранов стоило для Антония в этот момент большой армии. Децим, обеспокоенный тайными интригами Антония, был так занят заботой о предотвращении мятежа среди своих солдат,[408]что не смел более выходить для нападения. Ослабевший от болезни Гирций не смел помериться силой со своим старым другом, осаждавшим Децима, чтобы отомстить за их общего благодетеля. Ок- тавиан, также напуганный смутной опасностью военного мятежа, обеспокоенный бездеятельностью Гирция, не знал, что делать, и, чтобы провести время, принялся за свои любимые литературные упражнения: он декламировал и писал целыми днями.[409]