От Цезаря до Августа

Децим и Октавиан

В начале декабря республика оказалась, таким образом, оставленной всеми в неописуемом беспорядке. Не было более консулов, недоставало многих преторов, и скоро истекал срок функций всех магистратов. Это был хороший предлог, чтобы отложить все и ждать до 10 декабря, когда должны были вступить в должность новые трибуны; терпение сделалось лозунгом всех трусов, бывших в большинстве. Ожидание давало возможность увидеть, на что решится Децим Брут, пожелает ли он уступить или будет сопротивляться.　

Это было важно, потому что от Децима зависело многое. В частной переписке его призывали к сопротивлению, даже уезжали к нему, но никто не смел предложить созвать сенат и законно уполномочить Брута обьявить войну Антонию; многие, напротив, надеялись, что Брут уступит. Только один человек работал в пользу консерваторов и убийц Цезаря, и это был сын Цезаря — Октавиан, который, очень довольный счастливым спасением от опасности, быстро скрылся в Альбу к двум мятежным легионам. Октавиан был покинут почти всей цезарианской партией, но небольшая группа непримиримых консерваторов продолжала ободрять его, льстить ему и обходиться с ним как с героем. Эти симпатии со стороны аристократической партии возбудили в честолюбивом молодом человеке желание воспользоваться беспорядком, чтобы, вызвав во что бы то ни стало войну, приобрести официальную власть. Он отправил послов к Дециму, предлагая ему свою помощь и союз, если тот пожелает сопротивляться консулу;[355] он льстил солдатам и спровоцировал легионеров предложить ему знаки пропретора, которые с притворной скромностью отверг;[356] через посредство своих друзей и родных он завязал переговоры с наиболее враждебными Антонию знатными людьми и с родственниками заговорщиков; он предлагал им приготовить армию в помощь Дециму, образовать легион из новобранцев, отправиться с двумя легионами в Альбы в Арреций к ветеранам своего отца и реформировать седьмой и восьмой легионы Цезаря, если ему предоставят необходимую законную власть.