От Цезаря до Августа

Прибытие в Рим Октавиана

Но когда около 10 ноября[329] Октавиан раньше Антония прибыл в Рим с 3000 ветеранов и приказал им расположиться лагерем возле храма Марса, где позднее возвышались термы Каракаллы,[330]он тотчас же отметил, что поздравления и поощрения, полученные им, не дают ему реальной поддержки. Общественное мнение Рима было не в его пользу. Крайние консерваторы в своих частных беседах одобряли Октавиана и нападали на Антония, обвиняя последнего в желании предать Рим огню и мечу; но многие другие консерваторы, более осторожные и благоразумные, например Варрон, Аттик,[331] родственники и друзья заговорщиков, не доверяли Октавиану и считали, что нельзя предоставлять защиту амнистии сыну самой жертвы. Кроме того, в сенате, между магистратами и в высшем обществе многие люди боялись Антония. Говорили, что, располагая столькими легионами, он не испугается молодого человека, не занимавшего никакой должности и командующего только тремя тысячами ветеранов; находили, что вооружения Октавиана безумны и преступны.[332] Наконец, большинство цезарианцев, и не только те, кто до сих пор следовал за Антонием, были настроены против Октавиана, которого не без оснований обвиняли в измене их партии, выгодной их общим врагам. В общем, все были возмущены его дерзостью, и даже те, кто тайно провоцировал его к набору войск, явно не осмеливались поддерживать его. Октавиан решил произнести речь, чтобы объяснить свои поступки и рассеять предубеждения в обществе. После многочисленных переговоров и обещаний он убедил трибуна Канутия созвать сходку на форум. Но предприятие было очень трудным, потому что и у тех, и у других было слишком много важных предубеждений. Октавиан оказался в неразрешимом противоречии: он объявлял Антония изменником делу цезарианцев, приглашал ветеранов защитить память своего отца и предлагал теперь этих же солдат консервативной партии для защиты убийц Цезаря и уничтожения принятых им решений. Чтобы не раздражить ни народную партию, ни консерваторов, молодой человек говорил двусмысленно. Октавиан произнес напыщенную похвальную речь Цезарю, но не осмелился утверждать, что набрал своих солдат, чтобы отомстить за своего отца, о чем не позаботился Антоний; он не осмелился даже признаться, что вступил в переговоры с Цицероном. Он довольствовался словами, что отдает своих солдат в распоряжение отечества, и его речь оставила солдат и народ нерешительными и равнодушными и очень не понравилась консерваторам, помощи которых он просил, а особенно Цицерону.[333]