От Цезаря до Августа

Настроение Цицерона

Таким образом, беспокойство и падение духа у высших классов　были велики. В Риме в высшем обществе говорили о том, что республика погибла.[182] Пайса и Гирций, видя, что цезарианская партия группируется вокруг Антония, стали вести себя двусмысленно; Цицерон в усталости и отвращении[183] окончательно решил уехать в Грецию и просил Долабеллу дать ему pro forma какое- нибудь поручение.[184] Аттик отчаялся получить обратно свои бут- ротские земли. Как отнять у торжествующей народной партии эту территорию, коль скоро она обещала основать столько колоний?[185]Уже знали, что Луций Антоний воспротивился его просьбе.[186] «Мы — накануне резни», — писал Цицерон.[187] Затем пронесся слух, что Картея, крупный город в Испании возле Гибралтарского пролива, сдался Сексту Помпею. Сын Помпея приобрел, следовательно, порт; он, конечно, тотчас же посадит на корабли свою армию, чтобы явиться в Италию и начать войну. Но это известие, вместо того чтобы ободрить, заставило консерваторов испугаться того, что Антоний ускорит события. Цицерон торопился уехать как можно скорее;[188] распространился слух что сам Брут готов отправиться в Азию, чтобы выполнить свою миссию по закупке хлеба.[189] Другие заговорщики, например Домиций Агенобарб, сын бывшего консула, павшего при Фарсале, приготовили свои корабли возле Путеол, чтобы быть наготове в случае отмены амнистии покинуть Италию, как в свое время покинули Рим.[190] Цицерон спрашивал у Аттика, сесть ли ему на корабль в Путеолах или в Брундизии, и Аттик, по-видимому, очень сердитый на Антония за свои буфротские земли, умолял его не ехать в Брундизий: консул поместил на Аппиевой дороге пятый легион, легион «Жаворонка», отправлявшийся в Македонию,[191] а с такими бандами свирепых ветеранов дороги небезопасны.[192] Дни проходили, trinum nundinum приближались к концу, консерваторы жаловались и ничего не делали.