От Цезаря до Августа

Политика Секста

И не Сексту было выказывать храбрость. Ввиду трагической судьбы, постигнувшей всю его фамилию, только выдающийся гений мог преодолеть свое уныние в тот момент, когда все должно было решиться. Не будучи способен подражать смелым ударам Цезаря, Секст Помпей все же был достаточно умен, чтобы понимать, что Октавиан и Антоний в данный момент более его нуждаются в мире; его ловкий советник Менодор уговаривал сопротивляться, тянуть дело, делая своими угрозами и голодом положение обоих соперников все более и более трудным.[850] С другой стороны, бежавшая к нему римская знать, например Либон и Муция, требовали от него противоположного, утверждая, что таким путем Италия станет ему враждебной и обернется против него.[851] Переговоры были долгими, но в конце концов закончились соглашением: за Секстом Помпеем признали владение Сицилией и Сардинией и дали ему на пять лет, т. е. до 34 года, Пелопоннес; он должен был быть избран консулом на 33 год, был зачислен в коллегию понтификов и получал семьдесят миллионов сестерциев в качестве компенсации за конфискованное имущество его отца. Со своей стороны он обязывался не беспокоить более берегов Италии, не давать убежища беглым рабам, не препятствовать свободному плаванию по морю и помочь подавить пиратство. Кроме того, мизенским миром воспользовались, чтобы амнистировать всех дезертиров и еще оставшихся в живых проскрибированных, исключив только заговорщиков, осужденных за убийство Цезаря; дезертирам вернули все их недвижимое имущество, а проскрибированным четвертую часть их состояний; все рабы, бывшие солдатами в войсках Секста, получили свободу; солдатам Секста обещали дать те же награды, что и солдатам Октавиана и Антония.[852]Летом после этого соглашения оба триумвира отправились с армией в Мизен; Секст прибыл туда же со своим флотом; и в этом чудном заливе на глазах армии, покрывавшей берег мыса, и флота, паруса которого заслоняли горизонт, сын Цезаря и сын Помпея сошлись вместе с Антонием на корабле и подписали договор, отпраздновав его торжественным банкетом и обручением совсем еще юной дочери Секста с маленьким Марцеллом, сыном Октавии. Для большей гарантии мира составили список консулов на новое четырехлетие, т. е. до 31 года.[853] Потом Секст отправился в Сицилию, а Антоний и Октавиан вернулись в Рим вместе с большим числом проскрибированных знатных или прежних сторонников Луция Антония, бежавших после взятия Перузии и воспользовавшихся амнистией, чтобы покинуть Секста и его вольноотпущенников и вернуться в Рим получать остатки своего имущества. В их числе были Луций Аррунций, Марк Юний Силан, Гай Сенций Сатурнин, Марк Титий и сын Цицерона.[854]Мир, таким образом, был восстановлен к великой радости всей Италии, и, чтобы сделать его еще более прочным, судьба, по-видимому, прибавляла новые родственные связи к тем, которые соединяли трех авторов мизенского договора. Скрибония родила (или готовилась родить) Октавиану дочь, названную Юлией, а Октавия, жена Антония, была беременна.