От Цезаря до Августа

Значение этого договора

В этом соглашении, важность которого странным образом не признается историками, можно видеть первые результаты интриг Клеопатры. В то время как раньше, после битвы при Филиппах, Антоний требовал своей части в управлении Италией и хотел иметь в своей власти часть ее; теперь, напротив, он отдавал всю Италию и весь варварский и бедный Запад своему товарищу, а себе брал ту часть империи, центром которой можно было считать Египет: все провинции богатого и цивилизованного Востока и лучшую африканскую провинцию — Киренаику. Это изменение притязаний, конечно, было результатом обсуждений, проходивших при Александрийском дворе. При кажущемся блеске стагнирующего Египта Антоний, подобно Цезарю в его последние годы, был убежден, что Европа, не исключая даже Италии, бедная и варварская страна, которая никогда не станет богатой, и что, не будучи в состоянии захватить всю Римскую империю, ему нужно взять Восток, и прежде всего Египет как его центр. Властитель Египта, имеющий италийских солдат и восточное золото, он завоюет Парфию и станет самым могущественным из людей. Он должен был, однако, на время отказаться от части этого проекта, от царства Птолемеев, владычества над Нилом и брака с Клеопатрой, только что подарившей ему сына. Фульвия умерла вовремя, но солдаты всегда верили в чудесное действие браков как гарантии мира и, чтобы сделать соглашение более прочным, имели для него в виду новый брак. Антоний должен был согласиться жениться на Октавии, сестре Октавиана, овдовевшей несколько месяцев тому назад и имевшей маленького сына;[806] ему нужно было изменить свой образ жизни, перестать быть азиатским монархом, окруженным наложницами и евнухами, и снова стать латинским отцом семейства, мужем простой римской матроны. Но Клеопатра ввела в свиту Антония много ловких и хитрых египтян, которые должны были извещать египетскую царицу обо всем, что он делал или задумывал делать, и, кроме того, терпеливо работать над неустойчивым духом триумвира, чтобы он оставался расположенным к их царице и ее проектам.[807] Клеопатра издали упорно работала над превращением мужа Октавии в восточного монарха.

Италия не могла обеспечить финансами великое предприятие. Италийское общество, впрочем, уже догадывалось, что завоевание Парфии после завоевания Понта и Сирии еще больше нарушит, к выгоде для Востока, равновесие провинций; циркулировавшие слухи о желании Цезаря перенести столицу на Восток, в Илион или Александрию, были только предвидением угрожавшей опасности.　

Теперь эта до сих пор смутная опасность приняла отчетливые очертания в принятых в Брундизии решениях: Антоний переносил на Восток центр своей политической и военной деятельности; единственной слабой связью, которую он сохранял с Италией, было сохраненное за ним право проводить там набор войска. Но могла ли Италия, после того как она была главой Римской империи, согласиться стать лишь ее рукой и защищать своими людьми империю, лучшие плоды которой у нее были отняты? Антоний, все более и более увлекавшийся идеей войны с парфянами, ободряемый своим успехом, природной смелостью и неизмеримой властью, которой он располагал в обстановке полного хаоса, не колебался более и с закрытыми глазами бросился в темное будущее.