Кровавый рассвет

Пауки, сползшие с потолка, накинули ему на шею петлю и начали душить. Николетт ждала, пока они наиграются с ним, и слизывала с пальцев его кровь. Та была красной, жидкой и полностью ослабевшей. Мальчишка превратился в ее куклу с булавками в руках, ногах, паху и животе.

– Это день твоей смерти, Серджио, – шепнула она в окровавленные уши, которые уже ничего не слышали, а потом взяла в руки меч.

Она расчленила мальчишку, начав с рук и ног, и закончив головой. Обрубки она накрыла черной тканью, чтобы призвать своих слуг с могил попировать на них. Скоро они съедят все до костей.

Теперь в ротонде осталась только монахиня по имени Агнесса, забившаяся в дальний угол. Она все видела и сама выколола себе глаза, думая таким образом спастись. Многие наивно полагают, что если не будут видеть демонов, то те не смогут причинить им зла. На руках этой низкой женщины было слишком много жестоких дел, чтобы ее отпустить. Монашеская ряса и покрывало не меняли в сущности ничего. Какой бы убогой и запуганной не выглядела злодейка, а ее нужно уничтожить, чтобы больше она никому не могла причинить зла.

– Изыди! – в ее руке был крест, который она вытягивала вперед. Николетт отрубила ей руку одним взмахом кончика меча. Одним мысленным усилием она заставила Агнессу упасть на колени и приложиться губами к кресту.

– Ты хотя бы каешься за тех троих детей, которых принесла в жертву, когда пыталась изгнать меня?

Но Агнесса сейчас думала лишь о себе. Она стояла на полу на четвереньках, обрубок кисти руки истекал кровью, а уползти было некуда.

Николетт занесла над ней меч.

– Ты дьявол, – визжала ослепшая монашка. – Мне обещали, что дьявол не сможет причинить мне зла, если я сделаю все, что надо.

– Тебе солгали, – равнодушно отозвалась Николетт, а в следующую секунду взмахнул ее меч, отсекая голову от тщедушного тела. Голова прокатилась по полу и осталась лежать на земле лицом вниз.

Николетт вытерла окровавленный меч о ткань монашеского одеяния. Вид трупа ее не пугал. Головы были трофеем. Конечно, они очень быстро разложатся, но на какое-то время можно будет насадить их на пики и выставить на обозрение тем, кого нужно запугать. В назидание всем, кто в будущем захочет бороться с ней она должна сделать что-то чрезмерно жестокое и страшное.

На миг Николетт задумалась, а не поступить ли так же и с головой Фердинанда. Мысль была соблазнительной. Его голова была самым прекрасным, что она успела увидеть здесь на земле. И именно он был главной фигурой, выдвинутой против нее. Его нужно убить хотя бы для того, чтобы пошатнуть уверенность в себе остальных.

И все же… Ей почему-то захотелось оставить его на потом.