Кровавый рассвет

Человеческая жизнь, как свеча. Ее так легко погасить еще до того, как она догорела.

Николетт потянулась когтями к многосвечному шандалу и затушила самую высокую из свечей. Когда она гасила свечи, кто-то умирал. Вот и в этот миг в своей келье истошно закричала в предсмертных судорогах какая-то монахиня, которая замышляла против нее зло. Николетт ясно видела морщинистое лицо и злобные глаза, полные боли.

– Ты умрешь, как и любой, кто посягнул на меня, – произнесла она за миг до того, как женщина действительно умерла.

Наверняка, она слышала ее слова на своем смертном одре. Слова самого дьявола. Только вот, кому эти слова на самом деле предназначались: ей или юноше-аскету, в чьи руки попал заговоренный клинок.

Ритуальный нож нужно будет у него отнять. Он пригодиться для тех потерянных членов ее легиона, которым нужно будет убить свое человеческое тело, чтобы возродить свою ангельскую сущность. Таких было немало, и все они были важны для нее. Все они жутко мучились, считая себя простыми людьми, но краем сознания припоминая иное, невероятное…

Отобрать у Фердинанда нож стоит именно в тот миг, когда он решиться нанести удар. Этот нож будет обагрен и его кровью. Жаль только, что он не восстанет ангелом из своего мертвого человеческого тела. Но проверку она все равно проведет. Николетт представила себе, как вскроет его тело целиком, от самого горла и до гениталий, как вспорет живот и достанет внутренние органы, вынет уже небьющееся сердце, вырежет глаза. Потерянные члены ее легиона после такой операции встали бы уже с крыльями и адским огнем в глазах. Но Фердинанд не встанет. При мысли об этом она не почувствовала ничего. А руки как будто уже были в его крови.