Бухтарминские кладоискатели

Ядро всему голова

К рассвету гроза ушла грохотать куда-то к востоку. Лес стоял притихший, присмиревший, словно побитый зверь. Ни стука дятла, ни крика карагуша, ни пробежки бурундука. И Хамир поумерил свой рёв и теперь рокотал размеренно и даже мирно.

Рудознатцы вышли на берег и не узнали реку. Хамир бежал по безобразному рву с навороченными по сторонам валами из камней, перемешанными с землёй и стволами вывороченных деревьев.

— Ого, да тут прошло наводнение! — заметил Стёпа, разглядывая каменные завалы вдоль русла реки. — То-то ночью грохотало.

— Не наводнение, а настоящий сель, — поправил его Роман, — так разворотило наш Хамир, будто совсем другая река. Вот тебе и хан Алтай.

— А что это такое — сель? — спросил Егорка.

— А это наводнение в горах, когда вода тащит с собой камни и всё, что попадётся на её пути, — пояснил Рома. — Не дай бог попасть под сель. Он, бывает, несётся со скоростью и силой тяжело гружённого поезда. Настоящая молотилка, грязекаменный поток. Какая была река, а теперь что?

— Ну да, похоронит заживо, даже страшно себе это представить. Тут не только камни, но и грязь — всё перемешалось. Странно всё это, — не унимался Егор, — то не было никакого наводнения, а тут вдруг так попёрло. И надо же, как раз перед тем, как нам прийти.

— Мистика, — подтвердил Агафон. — А вы верите в мистику?

Стёпа усмехнулся:

— Детский лепет и бабушкины сказки.

— А я верю, — признался Агафон. — От судьбы не уйдёшь — что предназначено, то и исполнится. И сыч тот чёртов накаркал — Максим погиб.

— Максима не трогай, — коротко отрезал Стёпа.

Сам Хамир, хотя на этот раз он и был более полноводен, чем обычно, они всё же перешли. Тропа здесь терялась, но сель не выплеснулся на высокий правый берег, разместившись в каменном ложе реки, поэтому путь не отличался от прежнего, хорошо им знакомого. На обезображенную реку не хотелось смотреть, но волей-неволей делать это приходилось.

— Ничего, ребята, пройдёт лет пять-десять — и река восстановится в прежнем виде, — пытался успокоить не только товарищей, но и самого себя Роман. — Стихия природы, всё это естественное явление. Тем более горы — здесь всё проявляется резче и грубее.

А горы и лес по сторонам стояли прежние. Крутые склоны, поросшие густым пихтачом вперемешку с берёзами, ступенчатые скалы, куполами вздымающиеся к небу. Кудрявые кедры свешивались над самой рекой, и даже старые и могучие тополя, казалось, не были затронуты каменным наводнением.

Всех интересовал вопрос, что с водопадами, как их преодолел этот сель, прыгая с уступа на уступ. Но до водопадов они не дошли. Сразу за рудным отвалом на склоне зияла свежая проплешина обнажённой земли.

— Во как! — присвистнул Роман, — как корова языком слизнула! Это же оползень, та же оплывина, только земляная.

Подошли ближе и тут увидели, что в реку обрушился целый кусок склона. Стало ясно, что поднявшаяся вода подмыла берег и он обвалился в Хамир, увлекая сверху пласты земли. Свежая рана горы казалась живой; с откоса ещё сыпались камешки и мелкая дресва, каменные плиты были мокры от струек стекающей воды.

— Смотрите, а выше по реке никакого завала и нет! — Это заметил не только Егор, но и все обратили на это внимание.

— Значит, из-за этого обвала и образовался сель. Вода размывала и уносила всё, что обрушилось в Хамир. А могло бы и озеро образоваться.

— Ты, Егор, молоток, — похвалил Роман, — правильно мыслишь. А я вот думаю, что здесь на склоне когда-то уже был оползень. Лет тысячу назад ползла земля и остановилась на полдороге. Лежал, дремал этот древний оползень, зарос травами и деревьями, и ничто о нём не напоминало. А тут земля размокла, вода в реке поднялась, подмыла — склон и рухнул. И понеслась вся эта масса по реке.

— Тебе, пожалуй, можно присудить звание главного геолога, — похвалил брата Стёпа. — А вон там, гляньте, какая-то дыра чернеет.

— Камень, наверное, вывалился. Такое часто бывает. Вроде пещера, а там всего-навсего небольшая ниша.

Но смотреть так смотреть. Нечасто увидишь свежее обнажение земных недр. Подошли ближе, и стало ясно, что здесь основательная дыра в горе.

— Прямо-таки будто человеком вырублена, — заметил Егор. — Больно правильной формы дыра.

— Не дыра, а пещера, — поправил Степан. — А вот с чего бы это долбить человеку скалу, да ещё так высоко, что не подберёшься?

— А это мы сейчас выясним, в чём тут дело. Надо подставить лесину, чтобы подобраться. А ну, кто быстрее! — скомандовал Роман.

Подгонять не требовалось. Сухую ёлку подтащили к обрыву, и лёгкий и юркий Агафон тут же вскарабкался ко входу в странный грот.

— Ого, ребята, да тут настоящая выработка! — перекрывая рёв реки, закричал он возбуждённо. — Идёт куда-то вглубь.

Чёрный зев манил, но и пугал своей неизвестностью и мраком. Оттуда тянуло промозглым холодом и сыростью могильного подземелья. Капли воды висели на сводах выработки, горняками называемой кровлей.

— Так давай, попробуй в неё залезть! — в нетерпении торопил Егорка. — Чего ты там копаешься?

— Дерзайте, граф, вас ждут великие открытия! — с искренним пафосом и даже восторгом воскликнул Роман. — Ты будешь первым, как Колумб, открывший Америку!

— Только не набей себе шишку на лбу — древние-то рудокопы, как видно, были мелковаты, — добавил Егор.

Он позволил себе отпустить шуточку, возможно, немного завидуя другу. Ни он и никто из ребят уже почти не сомневался, что они нашли то, о чём им говорил и предсказывал Максим.

Пригнувшись, Гоша тут же нырнул в дыру, и какое-то время его не было видно. Наконец он появился, ещё более возбуждённый.

— Мужики, это настоящий тоннель, сделанный человеком! Я не стал пробираться, ничего не видно. Темно, как в животе у арапа.

— Ну и что там, сыро? Небось, вода? — поинтересовался Роман.

— Нет, почти сухо, хотя сыростью пахнет, — доложил Агафон. — Нужен какой-нибудь свет. Свечей-то у нас нет.

— Вот это да! — Егор чуть не плясал от радости. — Дело пахнет керосином. Что-нибудь да найдём в этой пещёре! Раз копали — значит, там что-то есть. Золотишко, а может, ещё что?

— Не пещёра, а пещера, дурья голова! — оборвал его Роман. — Ты вот что, Егор. Живо бери топор — надо надрать берёзовой бересты. Да покрупнее дери лыко. Старых берёз тут навалом. Зажжём — вот и будет нам свет от факела.

— Верно! — обрадовался Егорка. — Береста дюже хорошо горит. И ветром её не погасишь.

— Ещё бы! Я думаю, древние люди освещались факелами из берёзовой бересты, — подумав, отвечал Роман. — Троглодиты от холода прятались в пещерах. Только благодаря им и выжили в ледниковый период

Сказано — сделано. С зажжённым факелом едва ли не на корточках все протиснулись в штольню. Было очень тесно — каменные своды давили, нависая и готовые рухнуть.

— Ого, выработка раздваивается, и коридоры уходят в разные стороны, — заметил Рома, шедший первым. — Да не давите на меня, тут и так тесно. И дышать тяжело, воздух плохой, вентиляции же нет.

— Подземный город! — вспомнил Егорка. — Это же о нём говорил Максим!

— Да, Максим это предвидел, — согласились все. Бедный Максим! Все были радостно возбуждены, но Роман остановил всех.

— Не будем терять голову. Здесь можно угореть — очень дымно от факела. Выходим назад. Подбирайте на полу камни, на свету посмотрим, что тут есть.

— Ого-го! — вдруг закричал Егорка. — Мне попался тяжеленный, такой, что в руке не удержишь. Может, золото? Ну-ка, Рома, посвети.

Как ни было тесно, но все умудрились столпиться вокруг Егоркиной находки.

— А-а, всё ясно, — возбуждённо заговорил Роман. — Это не золото, но, возможно, твоя находка будет дороже и лучше золота. Это же почти чистый свинец, называется галенитом. Видите, как блестит? Это кристаллы соединения свинца и серы. Сульфид, лучшая руда. Если её тут много, то это богатейшее месторождение.

— Вот это да! Головка ядра! Того самого, о котором говорил Максим!

Егор был взбудоражен больше всех, хотя радостное волнение охватило и Романа, и Стёпу, и Гоша тоже не отставал.

— Подземное царство Хозяйки Медной Горы. Знаете, что я придумал? Гениальная идея, — без умолку тараторил Егорка. — Будущий рудник надо назвать именем Максима. Как Зыряновский, этот будет Максимовский.

— Да погоди ты, не балаболь, — одёрнул его Рома, — делишь шкуру неубитого медведя! Вертишься под ногами, идти невозможно! Максимовский! А мы даже не знаем его фамилию.

— Фамилию узнаем у следователей — они наверняка установили. Видимо, и документы были. Будет хороший памятник Максиму.

— Памятник, памятник! Вот заладил, человека ведь нет! Думаешь, так тебя и послушают. Власти сами назовут, как им понравится.

— Братцы! — вспомнил вдруг Гоша. — А ведь это хан Алтай нам свои богатства открыл! Что это он так расщедрился? Прятал-прятал, а тут нá тебе — всё на ладошке представил.

Егор его поддержал:

— И старушонка как знала, что мы найдём его сокровища.

Вышли наружу, рассмотрели драгоценную находку, и Егор и Стёпа снова стали рваться в штольню: «Надо разобраться, сколько там этого галенита».

— Нет, сейчас туда больше ни шагу! — твёрдо сказал Роман. — Сколько было случаев гибели людей от угарного газа! И потом, там может оказаться и другой вредный газ. Выработке-то сколько лет! Найдём хороший фонарь, придём через неделю, выработки проветрятся, и тогда, пожалуйста, ходи по ним сколько хочешь. А пока вот что: молчок о нашей находке. Никому ни слова, ничего не говорите. Да, вот ещё не забыть: надо прихватить компас. Сразу будем делать план, чтобы не заблудиться. Судя по всему, выработок там много.

— У нас дома есть шахтёрская карбидка, — вдруг заявил Егор, — мы с ней каждый год ездим лучить рыбу.

— У Арчбы можно попросить шахтёрский фонарь, — вспомнил Стёпа. — Это понадёжней будет, чем восковая свеча, хотя и их прихватить можно.

Обвал для кладоискателей оказался равноценным волшебным словам: «Сезам, откройся!» Всем было понятно, что открывшийся подземный коридор таит в себе массу приключений и находок, главный же вопрос: не то ли здесь месторождение, о котором говорил Максим? Всю следующую неделю у ребят, кто бы что ни делал, чем бы ни занимался, мысли у всех вертелись вокруг необычного их открытия.

Дома ходили с заговорщицким видом, с многозначительным видом обмениваясь друг с другом немыми взглядами. Помогали по хозяйству, а сами втихаря готовились к новому походу. С учётом того, что ходили лесовозы, можно было обернуться за два-три дня.

И вот они снова на заветном месте. На этот раз есть всё: карбидка, аккумуляторный шахтёрский фонарь и даже рулетка с бечёвкой, чтобы не заблудиться в лабиринтах и найти обратный выход. Не забыли взять и кое-что из тёплой одежды и даже молоток, хотя и вовсе не геологический.

— У нас два светильника. Делимся на две пары и идём гуськом один за другим, — командовал Рома. — Стёпа, мы с тобой делаем зарисовку и съёмку с компасом, все остальные осматривают стенки этой пещеры Али Бабы.

Если в прошлый раз они готовы были ринуться в глубину земных недр, особенно не задумываясь, что это за подземный коридор, то теперь Роман вступал в выработку почти с благоговейностью. Ещё бы — ведь, возможно, нога человека не ступала здесь более двадцати веков! Что готовит эта выработка для искателей приключений, сокровищ и кладов? Наверное, так же думал и Стёпа, чувствуя себя то ли рудознатцем, то ли учёным, впервые попавшим в гробницу египетского фараона Тутанхамона.