Кукум

Магазин Гудзонова залива

На следующий день после приезда мы с Томасом и его отцом отправились в магазин Гудзонова залива – продавать добытые шкуры. Это был деревянный барак из кругляка, стоявший довольно далеко от основного пути, прямо у самого берега, чтобы легче было встречать лодки. Внутри царили запахи пряностей и подкопченных шкур. Полки ломились от самых разных товаров – одежды, муки, жира, посуды. Управляющий, Томми Росс, хмурый и резкий, в прошлом сам был охотником. Мне часто приходилось торговаться с ним и его помощником Скином о справедливой цене на наши драгоценные шкуры. Я тоже умела проявлять несговорчивость.

На Росса, казалось, произвели впечатление количество и качество того, что мы ему предложили. После долгого торга он согласился заплатить нам за все сто десять долларов. Тогда это была весьма значительная сумма. Никогда еще в жизни я не видела столько банкнот. Можно было начинать летнюю жизнь.

С каждым днем прибывало и обустраивалось все больше новых семейств. Они продавали шкуры Томми Россу и закупали у него в магазине провизию.

Те, для кого охота в прошедшем году выдалась не очень удачной, должны были уплатить договорный долг за прошлую осень. Служащий Гудзонова залива охотно открывал кредит, прекрасно понимая, что его должники с лихвой возместят свой займ следующей весной.

Многим инну после суровых и долгих месяцев лесной жизни деньги просто жгли руки, и они тратили их не задумываясь. Женщины приобретали себе изящные платья, мужчины – костюмы, которые носили со странными шляпами-цилиндрами или котелками. Росс распродавал им все более-менее полезные вещи и быстро возвращал себе в кассу банкноты, которые им же и ссудил. Мне, пожившей на ферме, где кропотливо подсчитывали каждый цент, такие траты казались слишком легкомысленными. Даже Томас, такой мудрый и предусмотрительный, тратил куда больше того, что я назвала бы разумными пределами.

Я сомневалась, стоит ли обсуждать этот вопрос с ним или с его сестрами, опасаясь, что они могут обидеться. Однажды, оставшись наедине с Малеком, я поделилась с ним своими сомнениями, зная, что старик не станет строго судить меня.

– Зачем все бросают деньги на ветер?

Он пристально посмотрел на меня своими прекрасными бледно-карими глазами.

– Бросать на ветер?

– Да я про эти шмотки, которые все покупают, платья с оборками или шляпы. Ведь это просто смешно. Мотовство и только. Отчего не отложить хоть немного про запас?

Он покачал головой.

– А зачем там, в наших землях, деньги?

– Там незачем, верно, но ведь они могут понадобиться зачем-нибудь позже. В плохой охотничий сезон порой нечем укрыться. Тут могла бы пригодиться маленькая подушечка…

– Кто знает, вернемся ли мы? Или решим пойти летом в другую сторону. Например, в Пессамит. Или в Эссипит. А то еще можно в Уашат Мак Мани-Утенам. Там так здорово. И тогда какая тебе надобность в том, что ты оставишь здесь?

– Но, Малек…

– Через несколько недель, – продолжал он, – мы снова двинемся обратно, к нашим землям. Все, что есть у инну самого дорогого, Альманда, он должен уметь уносить с собой.

На следующий день Томас, собравшийся зайти в магазин Гудзонова залива, спросил у меня, что могло бы доставить мне удовольствие, и я ответила ему: книги. Он, никогда не умевший ни читать, ни писать, посмотрел на меня с удивлением.

– А я тут подумал, может, платье или ожерелье. А если зонтик?

– Я была бы рада унести с собой туда, в верховья, книги этой осенью.

Ни одной книги не нашлось на этажерках Томми Росса. Пришлось сплавать на лодке до самого Роберваля. Я привезла оттуда несколько романов и Библию.