Кукум

Начальник

Меня разбудили лучи, проникавшие сквозь большие застекленные окна. Зал купался в ярком утреннем солнечном свете. Я собралась в дорогу.

Вокзал располагался напротив величавого скалистого мыса. Я пошла вверх по обрывистому склону, проходившему мимо госпиталя, почти такого же крупного, как в Робервале, который выводил на оживленную улицу.

Грузовики разгружали товары, которые привезли для продажи в многочисленных лавках. Я вошла в небольшой ресторанчик. Внутри он походил на вырубленный в скале грот. Я присела у окна. Официантка, энергичная женщина лет пятидесяти, долго и пристально рассматривала меня, явно пытаясь понять, зачем сюда принесло эту старуху-индианку. Я заказала поджаренных хлебцев и чаю, который выпила маленькими глотками. Закрыв глаза, я почти могла представить, что нахожусь у себя дома. Чай всегда действовал на меня успокаивающе.

Я попросила официантку показать, куда мне идти дальше. Следуя ее советам, я направилась на запад, мимо вереницы прелестных каменных домиков. Пройдя крепостные стены, я увидела слева Парламент – громадное сооружение в центре большой площади. У входа стояла скульптура, изображавшая индейца – он был в странном костюме, какого я отродясь не видывала.

Внутри мне помог один из служащих, и я быстро нашла то, что искала. Дверь была открыта, и я направилась к женщине, сидевшей за столом. Она была в розовом костюме, со строгим лицом и короткой стрижкой. Тонкие губы и очки придавали ей сходство со школьной учительницей. Я несколько секунд постояла перед ней, прежде чем она соизволила поднять глаза и бросить на меня неприязненный взгляд.

– Чем могу вам помочь? – спросила она меня сухо.

– Я хочу видеть Мориса Дюплесси[12].

Женщина нахмурилась. Ей понадобилось время, чтобы придирчиво осмотреть меня всю, с головы до пят.

– Я не нашла никаких назначенных встреч в расписании премьер-министра, – сказала она, сделав вид, что листает большую тетрадку.

– Мне надо поговорить с ним. Это важно.

– Очень сожалею, мадам. Мсье Дюплесси очень занятой человек…

Я перебила ее.

– Послушайте, мадам. Я приехала сюда из Пуэнт-Блё, чтобы с ним поговорить. И я не сойду с этого места, пока этого не сделаю.

– В любом случае мсье Дюплесси сейчас нет на месте.

– Я его подожду.

Я удобно уселась в кресло в зале ожидания, взгромоздив мешок себе на колени.

– Как угодно, но предупреждаю, что вы зря теряете время.

Последнюю часть фразы она произнесла особенно настойчиво. Я поджала губы. Вынула один из привезенных с собой романов и погрузилась в чтение.

В приглушенной атмосфере приемной премьер-министра, где находятся исключительно посвященные в дело работники, мало что происходит. Время от времени секретарша отвечает на телефонные звонки. Она печатает на машинке, готовит письма для отправки по почте, а мальчуган приходит их забрать.

Мне не привыкать ждать. Терпение – черта, необходимая охотнику. Но в семнадцать часов женщина собрала со стола все документы, поднялась и подошла ко мне.

– Мы закрываемся. Я ведь вам говорила. Мсье Дюплесси в отъезде.

Я встала, взяла свой мешок и вышла. Я чувствовала себя усталой. Прошла вдоль крепостных стен на юг и устроилась в уединенном уголочке прямо на травке. Расстелила шерстяное одеяло. Еда для перекуса у меня была с собой: вяленое мясо, черника и баннок. Потом заснула на лужайке. Спать под открытым небом – к этому мне тоже было не привыкать.

На следующее утро я снова пришла в Парламент ровно к девяти часам. Секретарша Мориса Дюплесси не поздоровалась со мной, когда я села в то же самое кресло в глубине. Я уткнулась головой в книгу. Какие-то люди все носили туда-сюда папки. Никто из них не был похож на Дюплесси.

Сколько мне надо было ждать? И речи быть не могло о том, чтобы вернуться, не поговорив с ним. Несмотря на то, что после принятия закона об индейцах мы находились в зависимости от федерального правительства, все равно я была убеждена, что никто не сможет помочь нам так, как Морис Дюплесси.

Там, у нас, никто даже не пытался отговаривать меня от этой поездки. Все знали, что это бесполезно.

В то же самое время, что и накануне, секретарша поднялась и собрала документы. Я немного побродила по городу, гуляя по тротуарам среди густой толпы. Некоторые рестораны выставили столики на улицу, и люди ужинали прямо под открытым небом, что показалось мне весьма приятной находкой. Я дошла до замка Фронтенак – это было еще более величественное здание, чем старый вокзал, оно напомнило мне старинный отель Хореса Бимера в Робервале. С нависавшей над рекой широкой террасы я увидела, как на горизонте вырисовываются горы Нитассинана.

Переночевать я вернулась к крепостным стенам. Глядя на звезды в небе, я с тяжелым сердцем думала о Томасе, он был далеко в лесу и ничего не знал о том, что я здесь.

На третий день секретарша взглянула на меня уже почти с остервенением. И все-таки знаком пригласила меня подойти к ней.

– Мсье Дюплесси возвращается. Но не стройте иллюзий. Его график очень загружен. Весь день у него назначены встречи.

– Я не уеду отсюда, не поговорив с ним. Скажите ему об этом, пожалуйста.

Она пожала плечами. Я вернулась в то кресло поодаль.

Прошло около часа, и вот деловой торопливой походкой вошел какой-то мужчина. Среднего роста, немного ссутулившийся, с орлиным профилем. Он схватил документ, протянутый ему секретаршей, и быстро исчез в кабинете. Был ли это он? Как мне в этом убедиться? Я всего лишь видела фотографии Мориса Дюплесси в газетах и журналах. В 1950-е годы в Пуэнт-Блё ни у кого еще не было телевизора, а политики не удосуживались почтить нас своим личным присутствием.

Время тянулось с мучительной медлительностью, а перед моими глазами все продолжалось шествие мужчин в строгих темных костюмах с очень деловым видом. Должно быть, им необходимо было решить очень важные проблемы. Важнее, чем жизнь юных инну, затерянных где-то в отдаленной резервации. Силы начинали изменять мне, и все-таки я отказывалась уходить.

Пробило ровно семнадцать часов, и секретарша собрала все свои папки. С тех пор я больше не видела мужчину с орлиным носом. Видимо, я была наказана за свою гордыню – нечего было и думать убедить кого-то вроде Дюплесси проявить интерес к судьбе моих соплеменников.

Я вышла в город, блуждая без цели. Потом снова вернулась на террасу замка Фронтенак. Когда-то Малек рассказывал мне, что инну доходили до самого Квебека, чтобы продавать шкуры, и когда сюда еще не пришли французы, они торговали ими с другими народами, например с могавками. Я попробовала вообразить, какой эта страна была раньше. Это оказалось трудно. У скалистых берегов все место заняли камень и бетон. В порту мокли большие корабли, извергавшие в небо клубы темного дыма. Дома доходили до самой воды.

На севере все побережье занимал завод по производству бумаги. Во дворе штабеля деревьев с обтесанными стволами ждали, пока их загрузят в машины, которые превратят их в древесное месиво. И там, у нас, лес тоже заканчивал жизнь таким же печальным образом.

Внизу насколько хватало взгляда тянулись пригороды. Сколько человек жили, скучившись в этих домах, тесно прижавшихся друг к другу, образовав слипшуюся и кишащую массу? Вот он, прогресс с его дымящими трубами.

Горы на горизонте напомнили мне, что для тех, кто умеет видеть, Нитассинан еще существовал. Если плыть по течению, то еще встретишь наши деревни, Эссипит, Пессамит, Уашат Мак Мани-Утенам, Экуаншиу Министук, Наташкван, Унамен-Шипу, Пакуашипи, Шехатшиу, Натуашиш. А поднявшись по реке, можно доплыть до Матимекоша, Кауауачикамаша и до Пуэнт-Блё, который на нашем языке называется Маштейяташ.

Наступила ночь, и я снова пришла в свой уголок под крепостной стеной. Растянувшись на шерстяном одеяле, я смотрела на звезды в вышине. Они утешали меня.

На следующий день я встала еще более опустошенной, чем когда ложилась спать. Я чувствовала себя старухой.

Секретарша не обращала на меня внимания. Должно быть, она сочла меня сумасшедшей. Что ж, вероятно, я такой и выглядела. Но память о погибших детях была сильнее желания вернуться домой. Женщина без перерыва стучала по пишущей машинке. Клацанье ее пальцев по клавиатуре разносилось по всему помещению, и я задремала, убаюканная этой музыкой. Понятия не имею, сколько я так проспала, как вдруг меня разбудил поспешный звук чьих-то шагов. Мимо прошел человек с орлиным носом, за ним просеменили с угодливым видом еще два типа. Прежде чем исчезнуть за дверью своего кабинета, он окинул меня любопытным взглядом.

Беседа шла весьма оживленная, за лакированной дверью из толстой древесины говорили на повышенных тонах. Те двое мужчин тоже зашли в кабинет. Прошло несколько часов, и вот наконец все вышли оттуда, за исключением начальника. Они тихо спорили о чем-то. Никто не улыбался.

Протекал час за часом, и я уже приготовилась снова уходить, когда секретарша знаком подозвала меня. Я быстро приблизилась к ней.

– Премьер-министр сейчас примет вас.

Она улыбнулась мне. Сердце у меня сжалось.