Кукум

Выбор

Когда постройка дома подошла к концу, мы начали готовиться к возвращению на наши земли. Чем ближе был миг отъезда, тем сильнее росла тревога у меня внутри, точно разбухал ком в животе.

Однажды летним вечером, когда мы укладывали одежду, Кристина предложила остаться в Пуэнт-Блё с Жаннеттой.

– У тебя есть и еще дети, и ты должна о них заботиться, Анда.

– Они могли бы тоже здесь пожить.

– Что ж, может и так. И все-таки не заставишь же ты их всех жить вдали от наших земель? Школа – важная штука, да. Но и все, чему они еще научатся в лесу, тоже.

Я уставилась в пол, не в силах даже взглянуть на золовку.

– А ты, Кристина? Тебе разве это нетрудно?

– Ну вот и нет, – ответила она, махнув рукой. – Кто-то ведь должен позаботиться о малышке, и пусть это лучше буду я. И потом, это ведь почти и моя дочь.

Я разрывалась между неудержимым желанием уехать и чувством долга, повелевавшим мне остаться, раз уж я сделала выбор – отправила дочку в школу. Я не знала, что делать. И со всем этим разом покончила Кристина.

– Анда, другие твои дети не смогут обойтись без тебя. В их-то возрасте не оставишь же ты их одних, без матери. Жаннетта выросла, и нам с ней тут будет хорошо вдвоем. Можешь не переживать.

Она была права. Но в то же время – какое право я имела навязывать своим малышам воспитание, чуждое им, а теперь и вовсе разлучать ребенка с семьей? Всю свою жизнь я чувствовала, как разрываюсь меж тем, что считала своим долгом, и тем, чего требовала моя натура.

Я обняла Кристину. Она вытерла слезы, градом катившиеся по моему лицу, и прижала меня к груди.

Жаннетта очень плохо восприняла известие, что ей предстоит остаться, а остальная семья отправится к Опасным перевалам. Она расплакалась навзрыд, и я изо всех сил старалась объяснить ей, как важно учиться в школе. Ничего не вышло.

Уже несколько месяцев в Пуэнт-Блё приезжала Вабано, монашка-инуитка, чтобы преподавать французский язык, закон Божий и математику. Я много сил приложила, чтобы передать своим детям хоть какие-нибудь основы этих предметов, но этого было недостаточно.

– Ты едва говоришь и пишешь по-французски. Кое-что мне удалось тебе показать там, в лесу. Но тебе нужен настоящий учитель. Тебе необходимо ходить в школу.

– Мама! Папа говорит по-французски еще хуже меня.

Взгляд ее покрасневших глаз просто пронзал мне сердце мне.

– На будущий год, – вмешался Томас мягким голосом, – дорогуша моя, ты вернешься вместе с нами в лес. И одна ты тут не останешься. С тобой будет твоя тетя Кристина, и вы проживете зиму в прекрасном отдельном и обогретом доме. Тебе не придется мерзнуть в палатке. А за лес ты не беспокойся: он никуда не убежит. Останется там и на будущий год, и в последующие годы тоже. Лес вечен.

Да разве мы могли знать тогда, что нас ждет? Пусть даже приметы были уже видны… Количество лесопилок росло, в Роберваль проложили железную дорогу, и по ней прибывало все больше колонистов и лесорубов, а по Пекуаками плавали еще и огромные пароходы Хореса Бимера[8], битком набитые туристами. Быть может, мы чувствовали, что у нас есть убежище. А может, предпочитали не замечать предвестий того прогресса, который угрожал нам.