Кукум

Закаты

По мере того, как поезд отъезжал все дальше от города, домов становилось все меньше – вместо них за окном возникали поля, а потом наконец появился и лес. Железные рельсы протискивались меж гор, дорога наматывала километры, а природа раскрывала свою суровую красоту.

Я ехала домой, дыша этими запахами леса и еловых рощ, и они приближали меня к Томасу и моей семье.

Встреча с премьер-министром продлилась всего несколько минут. Когда я вошла в его обширное обиталище, Дюплесси писал и, не поднимая головы, знаком пригласил меня присесть на один из стульев, рядком стоявших перед его столом. Лившийся в окно свет затейливо играл на лепнине стен. В кабинете царила атмосфера покоя, абсолютно развеявшая тот образ, который сложился у меня в голове.

Когда премьер-министр закончил, он положил перед собой листок бумаги и наконец поднял голову. Его лицо выглядело мягче, чем на фотографиях. Правильные черты, разве что нос был крючковат, как орлиный клюв, изогнутые брови над глазами, которые светились умом.

Волосы он зачесывал набок, а усы, аккуратно подстриженные, подчеркивали тонкость губ. Ямочка на подбородке придавала лицу слащавое выражение.

Морис Дюплесси откинулся на стуле и сунул большие пальцы рук в карманы жилетки, которую носил под пиджаком. Никто никогда еще не смотрел на меня так пронзительно.

– Что я могу сделать для вас, мадам? – спросил он грубо и напрямик.

Я объяснила ему цель своего приезда. Рассказала о тех белых, что понаехали в резервацию, об их больших автомашинах и гибели детей. Он внимательно выслушал меня, и эта странная картина стоит у меня перед глазами: перед человеком в темном костюме-тройке, белоснежной и безупречно выглаженной рубашке и сером галстуке на шее стоит индианка в длинных юбках и нахлобученном на голову берете.

– Индейцы относятся к ведомству федеральных властей, как вам известно. У меня в этой области полномочий совсем немного.

Но я настаивала.

– Федеральные власти нами не интересуются. А Пуэнт-Блё, насколько мне известно, расположен в Квебеке, в шести километрах от Роберваля, если быть точными, а это, как вы знаете лучше меня, графство Национального объединения.

Дюплесси нахмурился. В углу рта играла улыбка.

– Как вы до нас добрались?

– Железная дорога проходит прямо через наш городок.

– Ну и путь же вы отмахали.

Я пожала плечами.

– Бывало и побольше.

Премьер-министр стал расспрашивать меня про Пуэнт-Блё, но я не очень понимала, что ему отвечать. Как объяснить человеку его положения, работающему в таком учреждении как парламент и занимающему государственные апартаменты в замке Фронтенак, как теперь живут люди племени инну на Пекуаками? Как передать печаль, изглодавшую наши сердца? Для таких людей, как Морис Дюплесси, наш мир остался в прошлом. Будущее принадлежало крупным компаниям.

Когда мы расставались, он пожал мне руку. Его секретарша пожелала мне приятного возвращения домой. Выйдя на воздух и встав у скульптуры, изображавшей семью полуголых индейцев, я немного погрелась в лучах заходящего солнца, позолотивших мою кожу и придавших мне сил.

Поезд мчался на полной скорости, запряженный одной из новых моделей локомотива с дизелем. Современный поезд посреди древнего леса.

В Пуэнт-Блё все было по-прежнему. Дети играли на опустевших улицах. Ветер подымал воды из самой глубины озера. Они вздувались, разливались, и волны с грохотом разбивались о берег. Мария и Кристина курили у огня. Обе сразу обняли меня и налили мне чаю «Салада».

Я рассказала им о своем путешествии. Особенно их интересовало во всем переезде то, что теперь называется Лаврентийским парком, – они часто бывали в этих местах в юные годы. Я описала им парламент, кабинет премьер-министра и его странноватую секретаршу. Каменные дома и высокие стены цитадели, окружавшей город, густонаселенные пригороды и заводы, выбрасывающие в небо клубы дыма. Кажется, они с трудом представляли себе, как может столько людей жить в одном месте.

Тут подошли Анна-Мария, Виржиния и их дети, и я продолжила свой рассказ. Поведала им и о роскошной террасе замка Фронтенак, о широкой реке, спокойной и мощной, текущей у его подножия в сторону Нитассинана.

Виржиния сообщила нам, что Томас и все остальные собираются вскоре вернуться из охотничьего хозяйства, и все восприняли это известие с большой радостью. Окруженная родней, я поела супа из куропатки и жареного кролика, глядя на Пекуаками. Закрывая глаза, я могла представить себе, что я на Перибонке. Когда стареешь, воспоминания становятся дороже любых сокровищ.

Спустя несколько недель в Пуэнт-Блё въехали грузовики – они привезли много древесины. Оттуда выпрыгнули рабочие и принялись выгружать привезенные доски. Жители с любопытством высыпали на улицы.

Мужчины принялись за дело. Запели пилы, застучали молотки. Еще через несколько недель работа была закончена. В дождливые дни утрамбованная земля на улицах резервации Пуэнт-Блё всегда превращалась в грязные реки. Отныне широкие тротуары с каждой стороны улицы позволяли прохожим ходить посуху и, главное, безопасно.