Кукум

Пессамит

На следующий год, после смерти своего мужа, к нам вернулась Мария. У нее было пятеро детей. А у меня их было девять, если считать Эрнеста. Это была одна большая семья, и все, кто был в клане Симеонов, участвовали в их воспитании и благополучии. Появилось много ртов, которые надо кормить, но моя старшая – Анна-Мария – уже была умелой охотницей и добытчицей. Как нам не хватало ее в тот год, когда она осталась в школе в Пуэнт-Блё.

Время от времени мы встречали на Перибонке и других охотников, прибывавших попытать удачу, как когда-то и мы сами. Вильям Валлен, уроженец Пессамита, чьи родители давно умерли, часто приходил к Перевалам и ущелью Мануан поохотиться вместе с компаньоном – того звали Доминик Сент-Онж. Вильям был молодой, веселый и работящий парень. Он имел привычку давать ружейный залп в воздух вместо приветствия, возвещая о своем приближении – для инну это обычное дело. Они с Сент-Онжем иногда уходили на большую охоту вместе с Томасом и Даниэлем, и потом делили на всех и работу, и добытую пушнину.

И вот в мартовский такой денек, когда мы были в ущелье Мануан, в воздухе прогремел выстрел. Томас пошел посмотреть, кто это. Анна-Мария, всегда выбегавшая вслед за отцом, сразу узнала гостей.

– Kuei, Вильям.

Тот заулыбался и приветственно замахал рукой. Томас заметил прекрасную партию мехов, которую охотники тащили на своих тобогганах.

– Хорошая выдалась охота этой зимой.

– Удача, как говорится, нам улыбнулась, – согласился Вильям. – И почти все добыл толстяк, – добавил он со смехом.

Доминик Сент-Онж, настоящий великан с медвежьими лапами вместо рук и круглым, как воздушный шар, лицом, казалось, всегда улыбался. Они с Вильямом на какое-то время осели в ущелье Мануан. Дни становились все длинней, и после суровой зимы все радовались весеннему солнечному свету.

Анна-Мария последний год проводила много времени с Вильямом. Она приближалась к возрасту невесты, и перспектива увидеть, как старшая дочь вылетает из семейного гнезда, тревожила ее отца.

– Самая моя закадычная, – говорил он. – Она помогает нам как мужчина.

Я понимала беспокойство вождя клана. Но во взгляде дочери я различала тот самый огонек, который когда-то зажегся и в моем.

– Жаннетта растет на глазах, Томас. Она тоже хорошая. Да и мальчишки все с нами здесь.

– Мальчишки еще совсем маленькие, Альманда. Нелегко мне будет смотреть, как она уходит от нас.

Томас был не из тех мужчин, кто встает на пути влюбленных, но Анна-Мария действительно была нужна ему в лесу.

Анна-Мария Симеон

– Если бы кто-то попытался вбить клин между мной и тобой, думаешь, у него бы вышло?

Мы сидели в палатке у очага. Я вышивала тунику, которую сшила для Виржинии – еще совсем крошки, Томас заканчивал вырезать бильбоке для Антонио. Я отпила глоток чая и прижалась к нему. Он кивнул. Дело было решенное.

Еще через неделю Вильям попросил руки Анны-Марии. Он ждал, пока ей исполнится шестнадцать. Томас скрепя сердце согласился. Отец Буайе, облат[9], служивший в Пессамите на Северном побережье, в июле провел брачную церемонию. Я вспомнила тогда такой же день больше двадцати лет назад, когда нас соединили брачными узами с Томасом – пусть даже во мне уже ничего не оставалось от той юной искательницы приключений.

Немного погодя Вильям с Анной-Марией отплыли на великолепной новехонькой лодочке, которую им смастерил Малек. Они спустились до Чикутими. Сейчас этого места уже нет в помине, но в те времена многие люди инну жили в том уголке. Потом они последовали по Сагенай и большой реке до Пессамита. Там инну плавают на очень больших каноэ, а на уток охотятся, запуская в них острогой. Я видела их однажды, когда мы были там с Томасом. Чтобы пускаться в такое морское плавание, надо очень хорошо разбираться в перемещениях облаков по небу, иначе можно запросто погибнуть, если переменившийся ветер застанет вас врасплох.

В конце лета мы с Томасом уехали на Перибонку без нашей старшей дочери и с тяжестью на сердце. Нелегко было отпускать от себя тех, кого любишь, в этом мире без телефона и даже без почты, но пришлось научиться жить с ними в разлуке.