Кукум

А в прежние времена

Трудно объяснить, каким этот край был в прежние времена. Невырубленные леса, да и Перибонка еще без плотин.

Надо вообразить лес, перепрыгивающий с одной горы на другую, и так ярусами до самого горизонта, мысленно представить этот океан зелени, качающийся от ветра, разморенный от солнца. Мир, в котором жизнь спорит со смертью о том, кто старше и первее, а посреди него, сжатая песчаными берегами или суровыми прибрежными скалами, течет река, похожая на бурный поток.

Такой мир трудно описать, потому что его больше нет. Фабрики по производству бумаги сожрали лес. Перибонку укротили и осквернили, сначала сплавляя по ней лес, а потом плотины поглотили ее неукротимые водопады, чтобы создать водохранилища для питания электростанций.

Опасные перевалы, где родились мои дети, где я воспитывала свою семью и где мы с Томасом так часто предавались любви, исчезли, их утопили в тоннах воды. Этот край – нечто вроде Атлантиды племени инну – живет теперь только в воспоминаниях старых людей вроде меня и благополучно забудется после нас. И ждать недолго. Так сотрутся из памяти тропки для переходов, терпеливо проложенные поколениями кочевников. И все эти навыки исчезнут даже там, где пока еще живут.

Остается только Пекуаками. Наши молодые любуются им, дышат его запахами, слушают его пенье. Рыбачат, ловят в нем уананиш[7] и судаков. Любят его длинные пляжи, изрезанные скалистыми берегами. Озеро до сих пор восхищает своей широтой и красотой, и благодаря ему Нитассинан еще живой и настоящий – и для них, и для меня тоже.

Но наша земля по ту сторону озера еще живет в наших сердцах. Настанет день, и мы снова обретем ее.