Вторые войны пустыни

ГЛАВА 17

В предрассветный час Джессика неподвижно сидела на потрепанном коврике из спайсовой ткани. Вокруг нее были голые скалы старого и бедного сьетча, одного из первоначальных поселений. Располагался он под Красным ущельем, заслоняемый от западных ветров пустыни. Ее доставили сюда ал-Фали и его собратья — и теперь они ждали слова Стилгара. На всякий случай федайкин проявил меры предосторожности, налаживая с ним связь. Стилгару не узнать, где они находятся.

Федайкин уже знал, что на них заведено Процесс-Вербал, официальное дело о преступлениях против Империи. Алия выдвинула обвинение, что ее мать подкупили, дабы склонить к лжесвидетельству, враги государства — хотя прямо Бене Гессерит не назывался. Самовластная, тираническая природа власти Алии была, однако, проявлена без обиняков, и теперь ее вера, что раз она контролирует Квизарат, ставший ее жречеством, то контролирует и Свободных, была поколеблена.

Послание Джессики Стилгару было прямым и простым: «Моя дочь одержима и должна быть подвергнута Испытанию».

Однако, страх разрушает ценности, и уже стало известно, что некоторые Свободные предпочли не верить этому обвинению. Попытки предъявлять обвинение, чтобы заручиться поддержкой и укрытием, вызвали две баталии за ночь, но орнитоптеры, угнанные людьми ал-Фали, доставили беглецов в это ненадежное убежище — Красное ущелье. Отсюда был кинут клич ко всем федайкинам, но меньше двух сотен их оставалось на Арракисе. Остальные получили посты по всей империи.

Размышляя над этими фактами, Джессика призадумалась, не достигла ли она места своей смерти. Некоторые федайкины тоже так полагали, но для воинов-смертников смерть — не пугало. Ал-Фали просто усмехнулся ей, когда один из его молодых людей поделился своим страхом.

— Когда Господь предопределяет, что его творение должно умереть там-то и там-то, он пробуждает в этом творении желание направиться в предначертанное место,— сказал старый наиб.

Зашелестели заплатанные занавеси на двери — вошел ал-Фали. Узкое, сожженное ветром лицо старика осунулось, взгляд был лихорадочным. Он явно не отдыхал.

— Кто-то идет,— сообщил он.

— От Стилгара?

— Возможно,— он опустил глаза и поглядел налево — так по старому обычаю Свободных поступал приносивший дурные новости.

— В чем дело? — вопросила Джессика.

— Мы получили весть из Табра, что твоих внуков там нет,— проговорил он, не глядя на нее.

— Алия...

— От нее поступил приказ передать близнецов под ее опеку, но сьетч Табр докладывает ей в ответ, что детей нет на месте. Вот все, что мы знаем.

— Стилгар отослал их в пустыню,— сказал Джессика.

— Возможно. Но известно, что он искал их всю ночь. Это могло быть уловкой с его стороны...

— Такое не в духе Стилгара,— сказала Джессика, и подумала: «Если только близнецы его не надоумили». Но и это тоже не очень походило на правду. Она подивилась самой себе: никакой паники или подавленности, ее страх за близнецов приглушен тем, что открыла ей Ганима. Поглядев на ал-Фали, она обнаружила, что тот смотрит на нее с жалостью. Она сказала:

— Они сами ушли в пустыню.

— В одиночку? Двое детей?

Она не стала объяснять, что эти «двое детей» знают, вероятно, о выживании в пустыне побольше всех живущих Свободных. Вместо этого ее мысли сосредоточились на странном поведении Лито, когда тот приказал ей позволить себя похитить. Лито сказал, он распознает момент, когда повиноваться его приказу.

— Посланец уже, должно быть, в сьетче,— сказал ал-Фали.— Я провожу его к тебе,— и он исчез за заплатанной занавесью.

Джессика посмотрела на занавесь. Соткана она была из красных волокон спайса, но заплаты были голубыми. Этот сьетч отказывался принять благо религии Муад Диба и в лице жречестве Алии нажил себе врага. Люди сьетча, как было известно, вложили свои средства в проект разведения огромных псов величиной с пони, псов, выводимых для охраны детей. Все псы умерли. Некоторые говорили, что они были отравлены, и обвиняли жрецов.

Джессика тряхнула головой, отгоняя эти размышления, поняв, чем они являлись: гхафлой, привязчивым слепнем, отвлекающим от сосредоточенности на нужных мыслях.

Куда же отправились дети? В Джакуруту? У них был план. Они старались просветить меня до той степени, до которой, по их мнению, я восприму, припомнила она. А когда они дошли до точки, видевшейся им пределом моего восприятия, Лито приказал мне повиноваться.

Она услышала тихий шорох материи в коридоре за занавесью. Вошли два молодых Свободных из тех, кого они собрали за ночь в свой отряд, — явно испытывая благоговейный страх в присутсвии матери Муад Диба. Джессике они были видны, как на ладони: из тех, кто не думает и потому привержен вверять себя любой воображаемой власти, способной определить для них их личное место в мире. Они пусты, пока не заполнятся отраженным светом ее размышлений. А значит, они опасны.

— Ал-Фали послал нас вперед, чтобы мы тебя подготовили,— сказал один из них.

Джессика почувствовала, как ей словно тисками сдавило грудь, но голос ее остался спокойным:

— Подготовить меня к чему?

— Своим посланцем Стилгар прислал Данкана.

Джессика натянула на голову капюшон своей абы — бессознательный жест. Данкан? Но он ведь орудие Алии.

Тот Свободный, что сообщил это, сделал полшага вперед:

— Айдахо говорит, он прибыл, чтобы увезти тебя в безопасное место, но ал-Фали не понимает, как такое может быть.

— Да, это кажется чрезвычайно странным,— проговорила она.— Но в нашем мире случаются вещи и постраннее. Введите его.

Они посмотрели друг на друга, но повиновались — выйдя одновременно и так стремительно, что изношенная занавесь порвалась еще в одном месте.

Вскоре вошел Айдахо, сопровождаемый сзади двумя молодыми Свободными, и ал-Фали, с рукой на крисноже. Вид у Айдахо был собранный и спокойный. Одет он был в стилсьют Стражей Дома Атридесов, униформу, почти не претерпевшую изменений за четырнадцать веков. Только криснож заменил прежний пластальной меч с золотой рукоятью.

— Мне сообщили, ты хочешь мне помочь,— сказала Джессика.

— Сколь ни странным это может показаться.

— Но разве Алия не послала тебя меня похитить? — спррсила она.

Лишь слегка поднявшиеся черные брови выдали его удивление. Сложносоставные тлейлакские глаза продолжали смотреть на нее, не дрогнув, с напряженным мерцанием.

— Таковы были ее приказы,— сказал Данкан.

Костяшки пальцев ал-Фали побелели, так сильно он стиснул свой криснож, но не извлек его.

— Большую часть ночи я провела, анализируя ошибки, которые я допустила в отношениях со своей дочерью,— сказала Джессика.

— Их было немало,— согласился Айдахо.— И большинство из них были моими собственными.

Она заметила теперь, что подбородок его дрожит.

— Легко было прислушиваться к доводам, сбивавшим нас с пути,— сказала Джессика.— Я хотела покинуть это место. А ты ... ты хотел девушку, в которой видел помолодевшую меня.

Он молчаливо с этим согласился.

— Где мои внуки? — осевшим голосом спросила она.

Он моргнул.

— Стилгар полагает, они ушли в пустыню — прячутся там. Возможно, они предвидели наступление этого кризиса.

Джессика взглянула на ал-Фали, подтвердившего кивком, что именно это она и предсказывала.

— Что делает Алия? — спросила она.

— Угрожает гражданской войной,— ответил Данкан.

— Ты веришь, что до этого дойдет?

Айдахо пожал плечами:

— Вероятно, нет. Времена смягчились. Все больше людей склонно прислушиваться к разумным доводам.

— Согласна,— ответила она.— С этим ясно, а вот что с моими внуками?

— Стилгар найдет их — если ...

— Да, понимаю,— тогда это и впрямь будет работкой для Гурни Хэллека. Она повернулась и взглянула на каменную стену слева от нее.— Теперь Алия крепко держит власть,— она опять поглядела на Айдахо.— Ты понимаешь? Власть в твоем распоряжении, пока ты не дорожишь ею. Иначе можно стать заложником власти, а отсюда и ее жертвой.

— Об этом всегда говорил мне мой Герцог,— сказал Айдахо.

Джессика каким-то образом поняла, Что он имеет в виду старшего Лито, а не Пола.

— Куда мне предстоит быть доставленной при похищении? — спросила она.

Айдахо посмотрел на нее так, словно хотел разглядеть выражение ее лица под отбрасываемой капюшоном тенью.

Ал-Фали шагнул вперед:

— Миледи, вы ведь не думаете всерьез ....

— Разве не вправе я сама решать свою судьбу? — спросила Джессика.

— Но он...— Ал-Фали кивнул на Айдахо.

— Он был моим верным охранником еще до того, как родилась Алия,— проговорила Джессика.— И еще до того он погиб, спасая жизнь сына и мою. Мы, Атридесы, всегда соблюдаем определенные обязательства.

— Значит, вы поедете со мной? — спросил Айдахо.

— Куда ты ее повезешь? — в свою очередь спросил ал-Фали.

— Лучше, чтобы ты не знал,— ответила ему Джессика.

Ал-Фали помрачнел, но промолчал. На лице его отразились нерешительность, понимание мудрости слов Джессики, но и неразвеянные сомнения в надежности Айдахо.

— А что с федайкинами, которые мне помогли? — спросила Джессика.

— Стилгар гарантирует им свое покровительство, если они смогут добраться до сьетча Табр,— сообщил Айдахо.

Джессика повернулась к ал-Фали:

— Приказываю тебе отправляться туда, мой друг. Стилгар сможет использовать федайкинов для поисков моих внуков.

Старый наиб потупил взгляд.

— Как прикажет мать Муад Диба.

«Он до сих пор повинуется Полу»,— подумала Джессика.

— Нам следует побыстрей отправляться отсюда,— сказал Айдахо.— Поиски наверняка охватят и этот район — и одним из первых.

Джессика подалась вперед и встала с той струящейся грацией, которая никогда окончательно не покидала Бене Гессерит, даже в лапах старости. А сейчас, после ночи перелетов, она чувствовала себя старой. Ее не покидало воспоминание о той странной беседе с внуком. Что он делает сейчас? Она мотнула головой, сделав вид, будто поправляет капюшон. Легко попасть в ловушку, недооценив Лито. Жизнь с обычными детьми обусловливает ложный взгляд на то наследие, которым обладают близнецы.

Внимание ее привлекла поза Айдахо. Он стоял в непринужденной готовности применить силу, одна нога впереди — стойка, которой она сама его учила. Она быстро глянула на двух молодых людей и ал-Фали. Сомнения все еще грызли старика наиба, и двое юношей это ощущали.

— Я доверю этому человеку жизнь,— обратилась она к ал-Фали.— И не в первый раз.

— Миледи,— запротестовал ал-Фали.— Ведь он же ...— он метнул на Айдахо угрюмый взгляд.— Он муж Коан-Тин.

— Воспитанный мной и моим Герцогом,— сказала Джессика.

— Но он же гхола! — ал-Фали как выплюнул эти слова.

— Гхола моего сына,— напомнила ему Джессика.

Это было уже слишком для старого федайкина, некогда присягнувшего до смерти служить Муад Дибу. Он вздохнул, отступил в сторону и сделал знак двум юношам раздвинуть занавесь.

Джессика вышла из помещения, Айдахо вслед за ней. Обернувшись у порога, она заговорила с ал-Фали:

— Ты отправишься к Стилгару. Ему следует доверять.

— Да...— но в голосе старика все еще слышалось сомнение.