Без вины виноватая

— И вы можете предоставить его суду? И доказательства того, что именно этот артефакт был взят из хранилища? Считаете, что это оправдает воровство в глазах Визенгамота и разрушение репутации банка в глазах гоблинов? Думал, вы умнее. И понимаете, что некоторые тайны должны оставаться тайнами.

На нее обрушилось понимание масштаба бедствия:

— То есть я не смогу вернуться в Британию вообще?

— Ведь можно уладить дело миром, — увещевательно зазвучал рядом голос Драко.

— Есть один способ, — Снейп с иронической усмешкой прожег глазами крестника и перевел взгляд на нее. — Несмотря на то, что я вижу, вам обоим он не понравится.

— Северус, ты шутишь! — у Гермионы заложило уши от пронзительного крика.

Она ненавидела чего-то не понимать.

— Что? — снова усмехнулся Снейп, обнажая длинные неровные зубы. — Будь вы женаты, гоблины отозвали бы свой иск. Трусливые мартышки не станут вмешиваться во внутрисемейные распри именитых волшебников. Без подтверждения факта ограбления и нанесенного ущерба владельцами банка заявление вашего дяди Руди — просто писулька.

Внутрисемейные. Женаты. Брак. Лестрейнджи — хоть и не кровные, но родственники Малфоев из-за родства Беллатрикс и Нарциссы. Снейп ведь несерьезно!

— Вот только статус супруги разыскиваемого преступника…

— Всяко лучше статуса преступницы. Представляешь, что будет, если информация о том, что героиню войны обвиняют в ограблении банка, просочится в газеты? Шеклболт самоубьется Авадой в лоб. Джон взял дело на себя, но вдруг...

— Ты хочешь, чтобы мы?.. Нет!

— Ты спросил, я ответил. Пожалуй, это единственный способ решить проблему быстро. О смене статуса узнают только гоблины, они не передают информацию волшебникам. Конфиденциальность и всё такое.

— Не волнуйтесь, мисс Грейнджер, я никого не допустил до расследования, — заверил Уотсон, разглядев гримасу на ее лице. — Заявление Лестрейнджа принято, но лежит у меня в столе.

Подумалось, что очень глупо чувствовать одновременно возмущение предложением Снейпа (мало ему их помолвки?!) и обиду из-за бурной негативной реакции Драко. И еще подумалось, что все это выгораживание — ее, Малфоя, Северуса — года два назад привело бы Гермиону Грейнджер в ярость. Даже год назад привело бы. А может, и месяц. Как же меняется восприятие с накоплением жизненного опыта...

— Но вам обоим все равно не стоит возвращаться, — пресек дебаты Снейп. — Мы не знаем, какие выводы сделал Рудольфус и успел ли что-то передать своей шайке. Если мы правы и все так, на вас объявлена охота.

— Мама. Как там у нее? Ведь она должна знать, что происходит среди Упивающихся.

— Ее контакт не я. Насколько мне известно, Нарцисса держится. Новости… ей передали.

— Зеркало. Почему она не отвечает?

— Полагаю, у нее есть причины.

— Она не… наделает глупостей?

— Верь в маму, Драко, — снисходительно процедил Снейп и… отключился, не прощаясь.

Они проговорили очень долго, но обсудили не всё, что хотелось. Первым побуждением было вызвать Снейпа с Уотсоном опять, удержала мысль, что они прервали беседу не просто так. Мало ли что у них там происходит.

Малфой уткнулся лбом в сгиб ее плеча и застонал.

— Знаешь, когда этот… Уотсон говорил о методах Шеклболта, я задумался, а не для того ли услали маму, чтоб она самостоятельно… разобралась с Упивающимися, которые сбежали во Францию. Мама — урожденная Блэк. Боюсь, она… не ограничится шпионажем. С нее станется методично извести тех, кто угрожает семье. А ее семья теперь — мы с тобой, и до нее донесут, если уже не донесли, что мы не вернемся домой, пока есть вероятность...

Гермиона напряглась, ей совсем не хотелось обсуждать последнюю высказанную идею Снейпа. Драко верно истолковал причину ее напряжения.

— Выкинь из головы, я не могу так поступить с тобой. В отличие от Снейпа и той же мамы, прекрасно понимаю, что партия из меня сейчас… — сказал он, осторожно разворачивая ее в своих руках. На попытку сменить положение затекшее тело ответило болью. Бедра оставались по-прежнему втиснутыми между малфоевскими бедрами и боковиной кресла.

— Партия! Глупости какие. Я не планирую выходить за тебя замуж, но...

Малфой коротко хмыкнул и нащупал ее браслет.

— Ты понимаешь, о чем я! — осадила Гермиона, в порыве экспрессии вырывая руку. — Я не собираюсь стесняться наших отношений!

— Значит, у нас отношения.

Ох уж эти слизеринцы с выборочным слухом!

— Малфой!

— Я просто уточняю, — улыбнулся он сытым котом, а затем посерьезнел: — Насчет «Гринготтса»… Я поддерживаю в негодовании, что обвинили именно тебя, а не двух идиотов, с которыми ты его грабила.

Не он ли был в первых рядах среди тех, кто кричал, что маглорожденным открыты все дороги и они занимают места, принадлежащие чистокровным по праву рождения? Драко уловил зарождение ее ответа и остановил:

— Мы не будем обсуждать дискриминацию по происхождению. Пожалуйста. Просто не сейчас. И я рад, что это обвинение заставляет тебя держаться в стороне. Попридержи свое внутреннее гриффиндорство. Послушай, кажется, Министр понял, что идея раздать героических «детишек» нянькам и убрать с глаз долой, потерпела крах. Ему уже должно стать очевидным, что все мы взрослые. Хотя бы потому, что часть ушла в оппозицию и деятельно противостоит его мягким реформам. Шеклболт вернул Поттера, но я боюсь, что Поттера ему будет мало, и он захочет сделать все ваше золотое трио лицом своей кампании. А тебе нельзя светиться.

Не то чтобы она имела желание вылезать из уютной ракушки, но если бы ее слово — слово юной героини войны помогло другим маглорожденным добиться равных условий с чистокровными, снять обвинения с Северуса, сделать возвращение Драко безопасным, согласилась бы, не раздумывая.

— Давай полежим, — предложила она, понимая, что, продолжи они дискуссию, поссорятся, наконец встала и потянулась, но насладиться моментом не успела — была схвачена поперек талии и утащена в спальню.

Малфой почти сразу вырубился, обхватив ее руками и ногами, как ребенок мягкую игрушку, а Гермиона не могла заснуть. Во-первых, старалась прочувствовать каждой клеточкой близость Драко после многих ночей на разных сторонах кровати, во-вторых, мозг прокручивал и прокручивал все известные факты. После смерти Гринграсса подозреваемыми оставались Маклаггены. Слишком часто попадались в этой мозаике. Правда, существовала вероятность, что это и не мозаика вовсе, а случайным образом всплывшие кусочки разных пазлов. По всему выходило, что Маклаггены не брезговали участвовать в оргиях. Что, если Парис шантажировал их и именно они его убрали? Но как в это вписывалась попытка отравления? Пытался ли он избавиться от сообщников, которые могли выдать его участие в схеме, и обвинить в этом Северуса, против которого они играли всей компанией? Почему? В пользу этих версий говорило то, что теперь Маклагген-старший, не отсвечивавший после победы, поднял голову, вот даже законопроект выкатил. Но ни единого доказательства не было. До-мыс-лы! Скорее всего, пролить свет мог Гринграсс, но он мертв, а на участие Париса — Пайк, но, погодите, он тоже мертв!

Усталость взяла свое, Грейнджер уже почти заснула, когда ей в голову пришло гениальное в своей простоте решение. Она удивилась, почему не подумала об этом раньше, и даже собиралась вскочить и позвать через зеркало Уотсона, но потом вспомнила, что в Англии совсем поздний вечер, и отложила разговор до утра.

--------------------

Примечания:

Спойлеры тут https://t.me/Velena_d