Без вины виноватая

Глава 58 Встречи на Гриммо

Гермиону выбросило из сна рывком, но сознание прояснялось медленно. Первыми вернулись ощущения: ее спина прижата к теплой груди, через живот перекинута рука, это было привычно и правильно. Неправильной была кровать — слишком твердая, подушка — слишком плоская, в грубой наволочке, и запах — пахло плесенью, пылью, затхлостью и… чем-то еще знакомым, но неприятным, так пахло… Точно! Она в доме на площади Гриммо, в комнате Регулуса. Осознание места, где находится, разблокировало остальные воспоминания.

Допрос Кингсли, аврорская «облава», разговор, череда Обетов Гарри, Драко, Невилла и Симуса с Министром и Уотсоном сразу после ее конфликта с бывшими однокурсниками. Ну как конфликта... несмотря на то, что допрос и договоренность о легализации их группы несогласных состоялись благодаря Гермионе, ей, не выбирая выражений, дали понять, что обойдутся без кровных родственниц Волдеморта. Было неприятно, но спорить с упертыми баранами — себя не уважать. Не желают иметь ничего общего с ней — пусть барахтаются сами. Гарри и Невилл пытались отстаивать ее право на участие, но сама Грейнджер сцепила зубы и молчала. Она готовила себя к тому, что станет изгоем, собственно, ей не привыкать, но все равно было больно осознавать, насколько изменилось отношение из-за одного-единственного факта, который от нее даже не зависел. Ничего, не с ними, так с Драко она воплотит то, что задумала. А может, и Гарри присоединится. Или Северус.

Вместе с принятием своего положения в новом мире на плечи тяжелым мешком навалилась такая усталость, что даже пальцем пошевелить было тяжело. Бесконечный, наполненный волнениями день высосал из нее все соки, конец стихийного собрания отложился в памяти бормотанием и вспышками магии. Потом, кажется, Гарри предложил ей остаться, кажется, он, покраснев, исправился на «вам», кажется, за них обоих согласился Драко и, кажется, отнес ее наверх, а потом в ванную и… искупал, смыл с нее штукатурку, пыль и грязь, удалил с ее кожи и волос весь этот сумасшедший день. Еще было совсем смутное воспоминание о близости. Сон или явь? Если не сон, должна ли она возмутиться отсутствием вербального согласия? Или смутиться, что не принимала участия в процессе? Да что за глупости лезут в голову?!

— Не спишь? — хриплый со сна голос Драко раздался сзади, а затем сгиба шеи и плеча коснулись губы. Все еще смущенная недавними размышлениями, Гермиона громко выдохнула и ощутила влажное прикосновение к чувствительному месту чуть ниже уха. Мягкие поцелуи перебрались на щеку, Грейнджер повернулась, и губы легко коснулись ее губ. Некоторое время они с Драко нежно и тягуче целовались. Удовольствие и умиротворение разливались теплом по венам. Мерлин, они провели друг без друга меньше суток, а она так соскучилась! И по этому тоже. Малфой сел, перевернул Гермиону на спину и развел в стороны ее ноги. Этот собственнический жест отозвался теплом в животе. Ощущение усилилось, когда Драко сместился ниже и точными уверенными движениями пальцев и языка стал играть с половыми губами и влагалищем. Перед глазами вспыхнуло быстрее, чем Гермиона успела прочувствовать стремительно нарастающее возбуждение. Малфой отстранился, пожирая глазами ее лицо в неверном утреннем свете. Она смотрела в ответ: на блестящие белки глаз и самодовольную усмешку, играющую на тонких влажных губах, понимая, что готова смотреть и смотреть.

— Я… — Гермиона осеклась, испугавшись того, что просилось с языка.

— Скажи это, — потребовал он и добавил уже мягче: — Пожалуйста.

— Я тебя люблю, — послушно произнесла она, все еще со страхом осмысливая, что и правда — любит. Такого чванливого, эгоистичного, капризного, драматичного, импульсивного, но преданного, заботливого и такого... ее, что именно этим можно объяснить странное ощущение одиночества, охватившее, когда они с Морисом оставили Драко на острове, и облегчение, когда Пикс сообщил, что хозяин здесь, и решительность там внизу в «Тайной комнате» — она просто не представляла мир без Малфоя, своей жизни без Малфоя и чувствовала бы себя неполной без воспоминаний обо всем, что ими пережито вместе, как бы пафосно это ни звучало. И резонный вопрос «Как это могло произойти так быстро?» жужжал в голове все тише и тише.

Драко продолжал буравить Гермиону взглядом, и она не выдержала, поцеловала прямо в искривившиеся губы, в острый подбородок, прошлась нижней губой по шее, перевернула его на спину и стала несмело спускаться поцелуями ниже.

— Грейнджер? — выдохнул он со смесью подозрительности и предвкушения, когда она нырнула языком в его пупок. Не давая себе времени передумать, Гермиона накрыла губами головку прижатого к животу члена, провела по ней языком, тронула уздечку. Вкус был похож на тот, что ей доводилось пробовать на губах Драко. Значит, близость не приснилась. Задумавшись об этом, она отвлеклась, легкий толчок в нёбо выдал нетерпение парня. Гермиона с еще большим энтузиазмом взялась ласкать пенис. Нечленораздельные звуки, издаваемые Малфоем, и плоть, которая прямо во рту становилась тверже и больше, вселяли веру, что все она делает правильно. Как рекомендовалось в журнале, Грейнджер втянула щеки.

— Полегче, — прошипел Драко, крупно содрогаясь.

Не будь она так возбуждена, устыдилась бы звука, с которым выпустила член изо рта. Малфой погладил ее щеку, а затем, легко подхватив двумя руками под мышки, потянул к себе и невесомо поцеловал в распухшие губы.

— Хочу тебя, — шепнул в волосы, усадил сверху и откинулся на подушку. Гермиона покраснела, в этой позиции она вся оказывалась перед глазами, не то чтобы он не видел ее без одежды, но почему-то сейчас она чувствовала себя открытой и очень уязвимой.

— Ты такая красивая, — прошептал Драко, будто подслушав ее мысли.

Гермиона смутилась. Она, конечно, уже не была настолько худой, как в мае, но у нее совершенно точно отсутствовали волнующие изгибы. Небольшая грудь, решетка ребер, выступающие ключицы, но вдруг вспомнилось про красоту в глазах смотрящего, и Гермиона позволила себе принять комплимент. Драко придержал член, и она медленно опустилась на него. Наполненность идеально коррелировала с распирающими ее чувствами. Гермиона стала раскачиваться, задевая чувствительное место, от которого разбегались лучики удовольствия.

— Черт! — простонал Малфой, и она с опозданием поняла, что он пытается отстраниться, но ей оставалось вот столечко до чего-то совершенно потрясающего. И еще, и еще, еще чуть-чуть. Удовольствие растеклось сладким жаром, тело окутало негой.

— Тебе хорошо? — переспросил Драко.

— Очень, — потешила его эго.

— Эй, — он осторожно тронул ее за плечо и запнулся. Гермиона с неохотой подняла голову с его разгоряченной груди. — Мы не… наделаем беды? Я не сдержался и…

Потребовалось с полминуты, чтобы собрать намеки в цельную картинку, и еще секунд двадцать, чтобы реальность догнала ее. Нужно ли говорить сейчас? Разрушит ли ее признание что-то между ними?

— Нет, в любом случае у меня… В общем, нет, не тот период цикла. Конечно, иногда… ну и… — Грейнджер вдохнула и выпалила скороговоркой: — Не исключено, что у меня вообще может не быть детей, — и так же быстро проговорила все то, что услышала по радио.

Драко молчал. Ее нервировало это молчание, посткоитальная расслабленность сменилась нервозностью.

— Скажи что-нибудь, — попросила она и поморщилась от умоляющих ноток в голосе.

— Не знаю, что сказать, Гермиона, — выпалил он на выдохе. — Столько мыслей одновременно. Черт, ты спасла мне жизнь, а моя тетка и мы… Я гоню тот эпизод, стараюсь не вспоминать, но... черт! Поделом, если я все равно умру… Я хочу верить, что у тебя будет все хорошо, что из-за нее…

— Стоп, стоп, стоп! Не говори глупостей, Снейп найдет решение, — сохранить позитивный настрой Малфоя было важнее, чем обсудить проблему с ее фертильностью. Почему-то, когда Уотсон сказал, что подключит Северуса, она уверилась, что с Драко все будет хорошо, и запретила себе даже рассматривать иной вариант. — А… тот эпизод я и сама выбросила из памяти. Видимо, та самая диссоциация, о которой… — вспоминать Голдштейна и после слов Джона было больно.

— Тем не менее. Ты спасла мою жизнь, а я…

— Если мне не изменяет память, совсем недавно ты тоже спас меня. И это был уже не первый случай.

Малфой набрал воздух, чтобы что-то сказать, но не смог подобрать слов и просто шумно выдохнул.

— Драко, мы…

— Я стараюсь. Стараюсь оставаться в моменте, но стоит… Может, завтра в это время меня уже не будет.

— Нет, я не допущу!

Драко нежно улыбнулся.

— Просто я рад, что ты есть в моей жизни, даже если это конец.

Такой драматичный. Всегда. Почему вместо раздражения она чувствует эту щекочущую невесомость в животе?

— Драко…

— Скажи еще раз.

Не было необходимости уточнять, что именно.

— Люблю тебя. Ты мне нужен. Я… — Как рассказать о том, насколько одиноко было даже рядом с Гарри, ее родным Гарри, без него? Это всколыхнуло воспоминания о недавно пережитом, и она решительно перевела тему: — Ты… Каким образом ты оказался в Англии?

Драко не стал вредничать и, не ехидничая о резкой смене темы, ответил вполне охотно:

— Гонец вернулся, сказал, что не учел нюансы нашей защиты, что они с Министром в целях твоей безопасности изначально планировали поселить тебя в мэноре, а тебе туда не попасть. Конечно, я сразу же стал собираться, да всех сборов — одеться и подхватить Кру. Черт, ведь даже в голову не пришло, что им нужны апартаменты Лорда! Перенеслись каминами, потом аппарировали. Он спросил, есть ли на участке место, где меня не достанут. Я не вдавался в подробности, подтвердил, что есть такое, но на всякий случай приврал, что перенести туда могут только домовики. Тогда Морис попросил вызвать эльфа. Передо мной возник Пикс, дальше всё в тумане.

— В тумане?

— Ну, я помню комнату, где были только мы с Круассаном. И умиротворение, почти счастье. Для полного счастья чего-то не хватало, и я все время силился понять, чего именно: играю с Кру и думаю, глажу его и прислушиваюсь к себе, — в такт словам Малфой пальцем рисовал какие-то геометрические узоры на ее спине.

Значит, Морис не обманул насчет светлого «сонного колдовства». Грудь сдавило печалью. Кричер... Голдштейн...

— Очнулся в беседке, нашел пузырек с «Феликсом», снова вызвал домовика, тот сказал, что ты была здесь и он перенес тебя в тот самый коридор, выкручивал свои уши и кричал, что там были злые волшебники. Я запаниковал, аппарировал к стене, дом сотрясся, и буквально через пару минут ты вывалилась мне на руки. Дальше знаешь.

Рассказ закончился, но Драко продолжал мерно гладить ее по спине. Гермиона снова задремала и проснулась в одиночестве. При ярком солнце все, что произошло чуть раньше, вызвало румянец на щеках. Она наложила на себя несколько очищающих заклинаний, затем занялась волосами. Малфой тщательно смыл с них штукатурку и прочий забившийся мусор (черт побери, в свете утра и это действо казалось ужасно интимным!), но не прочесанные сразу же после мытья, они сбились в паклю и требовали нескольких заклинаний, сдобренных крепким словцом. Затем она потянулась к бисерной сумочке, обнаруженной на тумбочке у кровати, за бельем и одеждой.