Без вины виноватая

Глава 33 Паррезия без спроса

Гермиона мерила спальню шагами: четыре шага по длине кровати, три вдоль изголовья и снова четыре по длине. Снейп велел ждать и не паниковать. Ждать получалось, хотя желание выбежать в ночь и заняться поисками самостоятельно было очень велико, а вот не паниковать — нет. Воображение распоясалось, каждый новый нарисованный им сценарий был страшнее предыдущего, живым Драко оставался только в трети случаев. И ведь кошмары придумывались не на пустом месте! С тех пор как его чуть не убили, прошло меньше недели.

Всегда ли звезды на потолке мерцали так раздражающе?

Как бы Гермиона ни ждала Снейпа с новостями, его появление застало врасплох. На плече Снейпа висел Драко.

Висел.

Безжизненно.

— Держите своего… — Северус сделал паузу, подбирая слово, которое можно применить при даме, но не нашел достаточно емкого, — жениха.

Она пропустила определение мимо ушей и бросилась к ним через кровать.

— Что с ним?

— Грейнджер, — идентифицировал ее Драко и расслабленно улыбнулся.

В голову Гермионы закралось подозрение.

— Он…

— ...пьян, — закончил за нее Снейп. — Решил перепить Забини или... черт не разберет, кого он там решил перепить.

— У него не вышло, — констатировала Гермиона, не зная, смеяться ей или ругаться, не понимая, чувствует невероятное облегчение или злость.

— Отдаю в ваше полное распоряжение, — Северус стряхнул с себя Малфоя, тот повалился на край кровати и сполз на пол, бормоча что-то вроде «всегда в ее полном распоряжении». — Мне еще нужно разобраться с остальными.

Снейп унесся обратно в ночь, а Гермиона осталась наедине с Драко. Из глубины вынырнул иррациональный детский страх перед пьяными. Однажды такой уже завладел ею в обществе Малфоя, но, как выяснилось, тогда он не пил.

— Я, наверное, пойду, — робко сказала она.

— Я тебе противен?

Слова он выговаривал нормально. Значило ли это, что выпито немного?

— С чего ты взял? — спросила Гермиона, чтобы заполнить неловкую паузу.

— Раз я противен себе, то и остальным тоже.

Говорит ли не утраченная способность строить логические цепочки о том, что Драко вменяем, или из абсурдности его вывода следует, что он мертвецки пьян?

— Ну вот, молчишь, — Малфой запустил руку в волосы, откинулся головой на кровать, прикрыл глаза и картинно глубоко вздохнул, излучая трагизм каждой порой кожи. Ей отчего-то стало смешно.

— Сколько ты выпил? — Гермиона поняла, что с точностью скопировала интонацию мамы. Именно так звучал ее вопрос, когда отец возвращался навеселе после редких встреч с друзьями.

— Немного.

Хм. Все мужчины говорят одно и то же? Малфой не мог знать, что так отвечал мистер Грейнджер.

— Я вообще не пью, ты не думай, — продолжил Драко. — В смысле не врал тебе.

Смутно вспомнилось, что об этом они говорили в первую встречу в парке.

— Дурак, думал, если проведу вечер со… со своими, смогу что-то узнать, быть полезным. А я не могу. Меня развозит с одного глотка.

— Северус просил не лезть, — возмутилась Гермиона.

— Надоело быть обузой для всех, — не меняя позы и не открывая глаз, Драко пожал плечами.

— И что, вышло? — она понимала, что забивает гвоздь в гроб и без того рухнувшей малфоевской самооценки, но слишком переволновалась, чтобы сдержать это в себе. — Северус и так не высыпается, а я из-за тебя подняла его среди ночи.

— Беспокоишься.

— Конечно! — Гермиона проигнорировала ревнивые нотки в голосе Драко и не стала объяснять, за кого на самом деле переживала. — Он, черт подери, и без того мечется как Фигаро! Просил же не добавлять ему работы, а ты…

— Ага. Опять облажался.

— Слушай, ну что с тобой такое? Откуда эта хандра?

— Действительно, — пробубнил Малфой. — Раз за разом я… И ты… благодетельница. Ай! — он махнул рукой.

— Что тебя беспокоит? — спросила она с участием, внезапно осознавая, что они наконец-то опять разговаривают. Это было как откровение. Ей очень не хватало таких бесед в последние дни. Пусть Драко нетрезв и тянуть из него информацию не совсем корректно, Грейнджер отказывалась упускать возможность.

— Ты, — он открыл глаза, — меня беспокоит твое мнение. А я жалкий и ничего не могу изменить.

— Ты не жалкий, — не то чтобы она надеялась, что он поверит ее словам.

— Не нужно меня щадить, — насупился Малфой. — Говори как есть.

— Я и говорю.

— Вокруг тебя вьются героические личности. Да ни за какие бриллианты в мире ты не посмотришь на меня, нытика, жалкое подобие человека с мутным прошлым и неопределенным будущим!

Либо его быстро отпускало, либо его риторские навыки оставались на высоте даже с большой концентрацией алкоголя в крови, либо… он высказал то, о чем постоянно думал, но при чем здесь бриллианты?

— Я прямо сейчас на тебя смотрю, — фыркнула Гермиона.

— Честно? — Малфой резко перекатился и оказался перед ней на коленях. — И что ты видишь? — поинтересовался, глядя снизу вверх.

— Пьяного Драко Малфоя, — ответила она быстро, скрывая неожиданное волнение, и уже собиралась подобрать ноги под себя, когда на них легли чужие ладони. Почему ее пижамные шорты оказались такими короткими?

— Не бойся, я не обижу тебя, — прошептал Драко и устроил подбородок на ее сведенных вместе коленях, а затем повернул лицо и потерся немного колючей щекой, продолжая скользить по лицу Гермионы слегка расфокусированным, но несомненно восхищенным взглядом. Его поведение смущало, волновало и… ей не хотелось давать определение остальному эмоциональному безобразию. Это было неуместно.

— Ты такая красивая, — выдохнул он и поцеловал ее коленку, а затем вторую. Гермионе почему-то вспомнилось, что кто-то из великих женщин считал колени самой неэстетичной частью тела. Кто-то из француженок... Эдит Пиаф? Нет, кажется, Коко Шанель. Глупые мысли отвлекали от жаркого стыда и непонятного трепета. Малфой, поглаживая пальцами ее бедра, продолжал методично обцеловывать колени, переходя с внешней острой косточки к нежному местечку с внутренней стороны, и ноги, неподконтрольные своей хозяйке, по чуть-чуть раздвигались. Стало еще жарче, кровь загудела в сосудах, дыхание участилось. Пожалуй, этот опыт стал самым интимным в жизни Гермионы Грейнджер, отодвинув то, что произошло здесь несколько дней назад, и их полную поцелуев ночь в беседке.

— Чертовски безнадежно влюблен, — пробормотал Драко и, кажется, отключился, уложив голову ей на ноги.

Гермиона усилием воли заблокировала последнюю фразу (мало ли что вырывается у нетрезвого человека на меже сна), неосознанно потянулась к его голове и пригладила волосы, проигрывая сцену еще раз, снова волнуясь и смущаясь. Как странно на Малфоя действовал алкоголь. Он перестал контролировать то, что лилось изо рта, как под влиянием зелий тогда, в парке. Зелий! Именно так он вел себя под зельями. Вряд ли кто-то из слизеринцев подлил бы ему «Феликс Фелицис», а вот Веритасерум… Почему нет? Если, как подозревал Снейп, его бывшие студенты связаны с оставшимися на свободе Упивающимися, Драко мог стать их целью. Что он мог рассказать «собутыльникам»? Должна ли она дать знать Северусу о своих подозрениях? Гермиона сдвинулась, чтобы дотянуться до палочки или зеркальца, и разбудила Малфоя.

— Грейнджер, — протянул он с искренней незамутненной радостью узнавания.

Гермиона не знала, как себя вести.

— Не отпускаешь во сне и наяву, — сообщил Малфой ее ногам, снова умащиваясь. — Околдовала, ведьма.

Подозрения усилились. Ему точно подлили Веритасерум или какой-то аналог! Нужно заставить Драко молчать, чтобы он не сказал того, о чем пожалеет. Внутренний голос с ехидцей добавил: «Или того, о чем ты не хочешь слышать». Не придумав ничего лучше, она закрыла его рот рукой, за что тут же получила поцелуй в ладонь. Гермиона резко отдернула руку. Малфой еще раз с таинственной улыбкой человека, посвященного в сокровенную тайну, взглянул на нее снизу вверх и не очень грациозно развернулся. Теперь ее колени ласкали мягкие тонкие волосы. И это тоже было волнующе.

— На-важ-де-е-ние. Не покидаешь моих мыслей ни на секунду, — тихий напевный голос будил что-то запретное внутри, — всё, что вижу, о чем читаю, о чем думаю, хочу обсудить с тобой, но боюсь разочаровать в себе еще сильнее.

— Не надо, — отчаянно попросила Гермиона. — Ты будешь жалеть о сказанном.

Все действительно зашло так далеко или он, как обычно, преувеличивает?

— Это ты будешь жалеть об услышанном и меня жалеть, а я хочу другого.

— Я тоже много чего хочу, — осадила она.

Нельзя, нельзя, нельзя позволять ему все это говорить! И Снейпа звать нельзя. Драко будет чувствовать себя униженным, если ляпнет что-то этакое при крестном. Рассказать Северусу о своих подозрениях можно и утром. Или нет? Что, если Малфой сболтнул лишнее во время пьянки, а слизеринцы имеют связь с Упивающимися и передадут информацию дальше?

— Ложись, — Гермиона похлопала по кровати рядом с собой, ожидая, что придется прилагать немалые усилия, чтобы затащить «тело», но Драко поразил, запрыгнув наверх одним легким движением, и улегся туда, куда она указывала. Слишком близко. С удивлением Грейнджер обнаружила, что эта близость — близость не совсем трезвого парня — уже не пугает. Даже слабый аромат спиртного не раздражал. Анализировать открытие не хотелось.

— Я сейчас вернусь, — заверила она, на секунду сжав его руку.

— Бросаешь меня? — драматичность била ключом из короткого вопроса.

— Не дождешься, — улыбнулась Гермиона от двери и, прихватив Сквозное зеркало, выскользнула в ванную.

Она вычертила руну и позвала:

— Северус.

— Ну что еще? — раздался раздраженный сонный голос.

Гермиона погасила чувство вины и коротко поделилась своими соображениями насчет странного состояния Малфоя.

— Нет. Это не Веритасерум. Просто вы незнакомы с побочными эффектами волшебного алкоголя. Я разобрался с его собутыльниками, поговорим завтра, — Снейп тезисно пробежался по основным пунктам ее подозрений и отключился.

Вопросы остались, но в целом стало спокойнее. Гермиона вернулась в спальню, рассчитывая, что Драко уже спит. Но нет, он в расстегнутой рубашке сидел посреди постели, запустив обе пятерни в волосы. Подозрительно косясь на пьянчужку, она осторожно залезла на кровать с другой стороны.

— Черт, Грейнджер, что я наделал?! — Малфой поднял на нее сумасшедшие, виноватые глаза. Гермиона напряглась: он осознал, какой ерунды наговорил ей, или проблема в том, чем поделился раньше с приятелями?

— Прости. Я не контролировал… Это не оправдание, но прости, прости! — он дернулся было к ней, но, сжав кулаки, заставил себя остаться на месте.

[image_21614|left]

— Ты… забудем, что ты сказал. Всё в порядке, — Гермиона обвила руками ноги и посмотрела в сторону. Почему вдруг стало так жалко себя? Не этого ли она боялась? Драко протрезвеет и пожалеет об откровенности.

— Сказал?! При чем здесь сказал?! Почему ты меня не оттолкнула?

Ах вот он о чем.

— Всё! Хорошо! Какое из этих слов ты не понимаешь? — разозлилась она.

— Ты такая... Такая! Аррр!

Малфой экспрессивно сорвал с себя рубашку, чем напугал Гермиону до дрожащих рук, а затем снова замер. Ясно. Его еще не отпустило, это просто новый этап опьянения: умиротворение сменилось нервозностью и злостью.