Без вины виноватая

Глава 52 Луч в тумане

— Зелья Мориса я поставила возле коробочек с чаем. Тебе нужно их принимать минимум месяц за полчаса до сна. Создай себе напоминалку.

— Я не Лонгботтом.

— А если забудешь?

— Гермиона!

— Хорошо, ладно. Дай слово, что и близко не подойдешь к океану!

— Угу.

— И на скалы! На скалы тоже не поднимайся. Если будет сильный ветер…

— Я, конечно, не твой любимый Хагрид, но ты, кажется, недооцениваешь мой вес.

— Драко, пообещай мне, что не полезешь на утес!

— Грейнджер, я не идиот.

— Поспорила бы, — она поджала губы и после паузы затараторила снова: — И если тебе станет тоскливо, если тебя вдруг накроет… Ну, ты знаешь, как тогда. Сразу связывайся со мной. Не впадай в уныние. Пожалуйста…

— Я тебя тоже, — сказал Малфой и улыбнулся половинкой рта.

Гермиона захлебнулась воздухом. Он чмокнул ее в нос и не стал давить сильнее.

— Продуктов, которые вчера доставил Голдштейн, тебе должно хватить… наверное, на месяц. Будь осторожен с плитой.

— Да, мам.

— Не ерничай! Если замерзнешь, за телевизором я видела калорифер. Его нужно включить в розетку, как тостер или чайник, и он прогреет помещение.

Обычно температура в домике была комфортной. Интересно, в результате ли наложенных чар? Но зачем тогда обогревательный прибор? На холодное время года? Задержится ли Драко здесь так надолго? Гермиона перенаправила мысли: лучше думать об обустройстве дома, чем о сроке их грядущей разлуки. Каким образом сюда подается вода? А электричество? Как все это работает на незаселенном острове? Здесь проложена настоящая канализация? А отходы куда? В океан? До вылазки Грейнджер была уверена, что коттедж стоит в череде магловских домиков в одном из районов Нью-Йорка средней руки. Неужели работу магловских коммуникаций обеспечивает магия? Ведь если наладить подачу воды из какой-нибудь скважины еще реально, то остальное…

— Закончила раздавать указания, м?

— Уделяй внимание Кру.

— Все мое внимание будет сосредоточенно на нем. Чем мне еще заниматься?

— Тут есть книги, журналы, твоя любимая кухня. Может, перестанешь наконец бояться телевизора…

— Обойдусь без него. Буду сидеть на кровати рядом с Круассаном и чахнуть над зеркальцем, как этот страшный нарисованный… из твоего телевизора. Помесь козла со львом.

— Чудовище?

— Ага.

— Кроме зеркальца у тебя скоро будет телефон. Сотовый. Морис принесет и покажет, как пользоваться. Этот способ связи изобрели сравнительно недавно…

— Гермиона!

— Что? Я волнуюсь!

— А я нет?! — Малфой перевернул ее на спину и навис сверху.

— Прекрати! Он может появиться в любую минуту.

— А может и не появиться. Голдштейн не обещал, что все будет быстро, — резонно заметил Драко. — Поскольку мне предстоит неопределенное время жить воспоминаниями, мне нужно больше воспоминаний.

Проворные пальцы забрались в ее трусики. Промежность сократилась от первого же прикосновения и выплеснула порцию смазки, которую Малфой тут же размазал вдоль половых губ, выбивая из Гермионы короткий всхлип. Довольный собой, он вынул палец, поднес к лицу и втянул ноздрями запах. Она сморщила нос.

— Что? — Драко посмотрел на нее наглющими глазами. — Я должен запомнить всю тебя, — раньше, чем он продолжил, она знала, что он сделает, но все равно залилась краской, когда он сунул палец в рот.

Продолжившийся некоторое время контакт глаза в глаза привел к ожидаемому результату: рубашка осталась на мятых простынях, трусы полетели куда-то в угол. Со вчерашнего дня похожий сценарий разыгрывался уже в пятый раз, а может, и в шестой. Гермиона подняла раздвинутые ноги так высоко, что почти уперлась Малфою под мышки коленями. Драко скользнул туда, где, кажется, теперь всегда было влажно. Удовольствие смешивалось с болью в переутомленном, умоляющем о перерыве теле, но кто его слушал. Перерыв будет. Скоро. И, вероятно, долгий. Поэтому она тоже запоминала: жадные поцелуи, нежные подушечки пальцев, резкие отчаянные толчки, теплую кожу, скользящую по ее коже, линию шеи, пересеченную двумя шнурками, холеные руки, на которых абсолютно органично смотрелись массивные кольца, мягкие волосы, изящные движения на грани манерности. Когда все это стало таким необходимым?

Вчерашний день отпечатался в памяти удивительнейшим образом: периодами, когда на месте происходившего зияло размытое пятно с россыпью ярких эмоций, и периодами, когда она могла воспроизвести последовательность событий практически поминутно, но сухо, как строчки из ежедневника.

Короткий разговор с Кингсли, по завершении которого Драко получил магические гарантии безопасности, а Министр ее согласие на возвращение.

Сделанный вывод: Шеклболт либо о чем-то догадывается, либо в курсе... всего.

Визит Голдштейна ровно через полчаса после этого разговора (совпадение?).

Малфоевское условие: он даст Гермионе свою фамилию только после Непреложного Обета от Мориса о непричинении ей вреда.

Ее резонное замечание: в отличие от Драко, она будет на виду, следовательно, фигурантом Непреложного Обета надлежит стать ему.

Поспорив для проформы, они остановились на двух Обетах. Голдштейн выслушал их со своей обычной нарочито искренней сияющей улыбкой и согласился с оговоркой, что клятвы будут взаимными. После ритуала Грейнджер поняла, о чем толковали Нарцисса и Драко, отговаривая ее от этого метода решения проблем с доверием. Ожог на запястье был незначительным побочным эффектом, почти незаметным в сравнении с неприятной тяжестью, которая легла на грудь. Клятва, которую она дала Министру, несколько недель назад, не шла ни в какое сравнение с Нерушимой. Но не в ее характере было жалеть о сделанном.

Гермиона ожидала, что Морис доставит их в штаб-квартиру МАКУСА(19). Голдштейн же наклеил на лицо знакомое снисходительное выражение и сообщил, что перемещение не понадобится, потому что он запросто сочетает их браком сам и места для обряда лучше не придумать. И… это просто произошло. Они не произносили пафосных клятв, у них даже не было свадебных нарядов, Драко выделил ей свою новую тонкую белую рубашку с круглым воротником и сам облачился в похожую в комплекте со светлыми простыми штанами. Рубашка надевалась через голову, Гермиона удлинила ее до щиколоток и распустила волосы. [image_24527|left] Морис вывел их на утес с видом на море, попросил взяться за руки и разуться, чтобы магия вольно текла сквозь них, задал ровно по одному вопросу и, получив утвердительные ответы, объявил мужем и женой. Браслеты налились новой магией, сначала руку дернуло вниз, будто земное притяжение многократно усилилось, затем от того места, где запястье охватывала полоска серебра, разлилось тепло, распространилось по всему телу к ногам и медленно ушло в камни под ними. А потом она оказалась над землей, потому что Малфой подхватил ее на руки. Где-то на заднем плане Морис изрек что-то вроде «какая свадьба без торта и шампанского?» и раздался хлопок аппарации, а в голове промелькнуло, что здесь и сейчас эти банальности совершенно неуместны. Но Гермиона не особенно вслушивалась и вдумывалась, она смотрела в сияющие светлые глаза своего теперь уже мужа и не могла отвести взгляд, а может, и могла, но точно не хотела. Несмотря на внешнюю хлипкость, Драко донес ее до домика, поставил на пол и медленно, наслаждаясь каждым движением губ, целовал, пока не вернулся Голдштейн с магловским шампанским и каким-то чудовищем из крема и меренги, провоцирующим выброс инсулина одним своим видом. Фужерами послужили трансфигурированные чашки, шампанское было кислым, а торт — очень сладким и жирным, больше в голове ничего не отложилось. Морис отбыл, пообещав вернуться, как только до гоблинов донесут информацию о ее новом статусе и они откажутся от обвинений, и сообщил напоследок, что в кухне остались сумки с продуктами для мистера Малфоя. Для Драко. Уже не для них обоих.

Это было последней ее осмысленной мыслью, прежде чем разум заволокло дымкой похоти. Кажется, новоиспеченный муж задался целью изучить губами каждый участок ее тела. До того как Малфой наконец закончил всю увлекательную «инвентаризацию» и довел ее до пика, она успела известись и истерзаться от перевозбуждения. Но когда они немного поспали, вернула все сполна. Наверное. Вот здесь память подводила. Отчетливо запомнились отчаянные протяжные стоны, когда она пыталась применить на практике советы из журналов. Потом было что-то еще, что-то растворившееся в эйфории.

Вчерашний день плавно перетек в сегодняшний. Друг от друга они отрывались, только чтобы перекусить, накормить оскорбленного невниманием к его личности Круассана, превратить что-нибудь в очередную мышку, чтобы занять его на некоторое время и подремать. И еще обменяться наставлениями. И опасениями. И снова наставлениями.

Хлопок аппарации, за которым последовал характерный звук вытирания ног о коврик, раздался, когда Гермиона нежно перебирала светлые волосы Малфоя, снова прикорнувшего у нее на плече и сопящего в шею, и лениво размышляла, как быстро затечет рука.

Остро осозналось, что она не одета, не собрала сумочку и… не готова никуда двигаться. Ей хорошо здесь, с Драко, и ничего другого не нужно. Идея с возвращением в Британию показалась дикой нелепостью. Но тут же вспомнилось, что она нужна Кингсли, чтобы расположить к себе общественность, нужна Гарри, чтобы доказать юным оппозиционерам: поддержка Снейпа не обусловлена давлением тех, кто похитил Гермиону Грейнджер. Внутренний голос строго поинтересовался: разве не ради возвращения она вышла замуж в неполные девятнадцать за человека, с которым нормально стала общаться два месяца назад и пробыла в отношениях чуть больше недели? Осмысление этих, собственно, лежащих на поверхности фактов чуть не спровоцировало истерику. Но та истаяла, не родившись. Голдштейн.

Словно по мановению волшебной палочки он появился в проеме двери. Как всегда нелепый, как всегда с яркими голубыми глазами.

— Простите, я сейчас, — тихо пискнула Гермиона, стараясь не разбудить Малфоя.

Морис подмигнул, чем смутил еще сильнее, и вышел, притворив дверь. Первым порывом было сразу же растормошить Драко, но она не умела прощаться. Поэтому, стараясь двигаться очень осторожно, переложила белокурую голову со своего плеча на подушку и стала бочком сползать с кровати. Цепкая рука ухватила ее за запястье.

— Ты действительно собиралась так со мной поступить? — не изучи Гермиона малфоевскую манеру говорить, ни за что не услышала бы в ровном голосе обиженных и порицающих ноток.

— Просто…

— Просто что?

— По-английски уходить легче. Я бы сразу же связалась с тобой. И свяжусь. Как только окажусь в Лондоне, заберу снейповское зеркало у Кингсли и вызову тебя.

— Сначала переместись в безопасное место. Я подожду. Первым делом отправь патронус Поттеру. Сообщи золотому мальчику, что собираешься жить с ним.

— Что за тон? Мы уже выяснили, что…

— ...он тебя любит? Точно.

— Прекрати! Чтобы ты знал, я его тоже люблю. Как друга. Дом Гарри — это оптимальный вариант, он скрыт Фиделиусом, только Министр…

— Да знаю я, знаю, просто…