Без вины виноватая

— А воспоминания?

— Согласно этому заключению, ее воспоминания могут смешиваться с фантазиями. Они ненадежны.

Гермиона начинала понимать масштаб задумки. Было похоже, что близняшку превратили в ненадежный источник, потому что кто-то пожелал замять дело о попытке изнасилования. Но ведь Гермиона и сама отдавала воспоминание об этом эпизоде, она пожелала быть свидетельницей, и свидетельство приняли. Они с Драко устранили фактор, не позволяющий использовать на допросе Сыворотку правды. Что и почему удерживает колесо правосудия? Пайк мертв, но остальные-то живы, пусть один и пострадал из-за собственной глупости. Неужели Пикс, Мэтлок, Корнер и Маклагген останутся безнаказанными? Министерство продолжает заминать некрасивые дела?

Гермиона не знала, присутствовал ли Гарри на допросе Пикса и участвует ли в этом расследовании. Вводить друга в курс дела было бы долго. Следовало исходить из того, что известно наверняка: на допросе Гойла Гарри точно был, и этот допрос косвенно относится к тому же делу.

— Что Гойл?

— Я не хочу об этом говорить.

А придется.

— Его допрашивали под Веритасерумом?

— Да.

— И… не было последствий?

— В смысле? — для человека, так искренне обрадовавшегося ее возвращению, Гарри слишком туго шел на контакт.

— Если бы его сдерживал Непреложный обет, он не пережил бы допроса, — терпеливо пояснила она.

— А, нет, такого не было. Он вообще в основном говорил о том… что творил. Что они вместе с Крэббом творили с этими девчонками, — последнее прозвучало совсем кисло.

В памяти всплыли откровения Пайка. Гермиона протянула руку через стол и сжала ладонь друга.

— Просто… он рассказывал с удовольствием. Будто это нормально. Хорошо, что он мало слов знает. А после допроса Шварц заставил меня каталогизировать извлеченные воспоминания. Смотреть еще хуже, чем слушать! Ты не представляешь...

Ну почему же? Прекрасно представляет. Вот только...

— Зачем?

— Сказал, что аврор должен научиться абстрагироваться.

— Уверен, что тебе стоит продолжать стажировку?

Драко вот был уверен, что ей не стоит во все это лезть, и Гермиона уже готова была с ним согласиться.

— Стоит!

— Но ведь именно абстрагироваться у тебя не выходит!

— Научусь! — отрезал Гарри, а потом шепотом добавил: — Знаешь, что самое отвратительное?

Она движением головы побудила продолжать.

— Я... Нет, дракл, даже тебе о таком не могу рассказать.

— Ты можешь рассказать мне обо всем. Если мы не будем откровенны друг с другом, то с кем тогда?

Грейнджер отмахнулась от голоса совести. Да, она должна хранить в тайне часть своей жизни, но это другое.

— Я… умом ужасался, а тело... ну…

— Ты возбудился? — мальчишки! — Прекрати себя за такое корить. Это физиология.

Кажется, у нее недавно уже был подобный разговор.

— Фу!

— Вот! Ты осознаешь. А за рефлекторные реакции организма не несешь ответственности.

Поттер не выглядел убежденным. Драко тоже ужасали собственные фантазии. Интересно, что будет, если она скажет Гарри, что они с Малфоем в чем-то похожи? Пожалуй, в другой раз. Ей все еще требуется дееспособный Поттер, нельзя его так шокировать.

— Уотсон говорил, что ты собирался признаться Визенгамоту в применении Империуса.

— Кингсли уладил дело иначе, — он скривился, демонстрируя свое отношение к методам улаживания. — Кормак где-то засветился, Шеклболт замял. В благодарность…

И не только Кормак… Фамилия Маклагген могла всплыть при допросе Пикса, а Кормака и сама Кэрроу видела. А что, если заключение колдомедика о нестабильности — попытка заставить ее промолчать именно о нем? Участие племянника члена Визенгамота в несостоявшемся изнасиловании не афишировали, но можно ли скрыть все вместе, когда есть живые очевидцы? Не станет же Кингсли… Не станет! На нее снизошло озарение.

— Маклаггенам дали время скрыться. Они по самую макушку замешаны в историю, из-за которой арестовали Северуса, а младший еще и в историю, которая совсем недавно... едва не случилась в Хогвартсе.

Удивительно, но Гарри не заинтересовался подробностями. Возможно, знал больше, чем говорил.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Министру не нужны скомпрометированные чиновники в Визенгамоте, а утечки информации не избежать, посвященных слишком много.

— Но ведь...

— И это только верхушка айсберга! Некоторые из посвященных решили, что могут теперь использовать Тиберия в своих интересах, — по мере проговаривания анализируемого, все ее подозрения превращались в уверенность. — Кингсли понимает: не исключено, что кто-то снова припомнит Маклаггенам их наклонности и захочет с помощью старшего протолкнуть какой-то закон, он не может этого допустить.

Друг смог задавить в себе тысячи вопросов. Гермиона отметила это краем глаза и продолжила строить логическую цепочку:

— Думаю, именно шантажом Тиберия заставили внести предложение об ужесточении наказания за непростительные. Шантажист либо имел зуб на Снейпа, либо метил на место Шеклболта, либо и то, и другое.

И она знала, кто был этим шантажистом. Парис Гринграсс.

— А Министр или кто-то из его окружения заставили его забрать взамен на фору. По радио сказали, что Маклаггены уехали из страны.

— Кингсли, вместо того чтобы арестовать, отпускает их?!

— Шила в мешке не утаишь. Если их тут не будет, фамилия всплывет в деле вскользь, тогда как арест уважаемого члена общества повлечет огромный скандал, бросит тень на весь Визенгамот. И на Министерство. А недовольных хватает. Ты ведь и сам с такими общаешься.

— Это очень похоже на правду. Вот только… Не лезла бы ты.

— Я должна во всем разобраться, Гарри! Шеклболт попросил меня стать его личной помощницей и начать с того, что выступить от его имени на заседании Визенгамота по предложению Маклаггена.

— Но ведь… никакого заседания...

— Да! Ты ведь понимаешь, что это значит?

— Не совсем… Снейп был абсолютно уверен, что ты сюда не сунешься, что бы тебе ни предложили. Я удивился, когда увидел твоего патронуса.

Северус не ожидал от нее импульсивного поступка. Драко вот тоже не ожидал. Был ли поступок продиктован ее собственным решением?

— Ну… — не обсуждать же Голдштейна с тем, кто о нем не знает, — мне захотелось внести свою лепту в восстановление порядка.

— Думал, ты со своим Малфоем рассорилась, и… — он не нашел слов и закончил неопределенным: — Вот.

Утверждение «Никакой он не мой» утратило актуальность, Гермиона сдержала защитную реакцию.

— Нет. Ему просто сюда нельзя.

— Ты заботишься о нем.

— Я тебя удивлю, но он заботится обо мне больше, — кажется, ей не удалось стереть с лица дурацкое выражение.

— Оу, — поттеровские брови взлетели вверх, он повторил «Оу!» и добавил: — Даже так!

— Да! — это «да» относилось исключительно к заботе Драко о ней, а что себе надумал Гарри — его личные проблемы, вряд ли у него хватило бы фантазии вообразить, как обстоят дела на самом деле.

— Не скажу, что представляю Малфоя, который заботится о тебе.

— А еще он обожает собак. И котов. И низзлов.

— Мы говорим об одном и том же Малфое? Драко Малфое, который обзывал тебя… ты знаешь как, притыкал Рона бедностью, а меня — сиротством, о том Драко Малфое, который отправил на казнь гиппогрифа и получил от тебя по морде?

— Ага, о нем, — фыркнула Гермиона, снова ощущая неповиновение мимических мышц, расползающихся в совершенно глупой гримасе.

Она прекрасно понимала недоверие друга. Даже после объяснения своего видения разницы между монстрами и обычными животными принять, что парень, обожающий собак и котов, решил посмотреть на гиппогрифа в разрезе, предварительно поспособствовав тому, чтобы казнь состоялась, было непросто. А для того, чтобы хоть немного понять, что за человек Драко Малфой, нужно было пройти тот путь, что она прошла с ним рука об руку за последние пару месяцев.

— Подростки злы, — повторила она то, что сказал этот человек целую жизнь назад.

— Меня пугает твое лицо, — Гарри изобразил отвращение. — Мы можем не говорить об этом.

— Конечно! — Грейнджер была за обеими руками. — Не о Драко речь. Мне нужно знать, чего на самом деле хочет от меня Министр. Зачем он использовал предложение Тиберия, как предлог.

— Ты только из-за этого вернулась?

— Не только. Шеклболт просил повлиять на тебя, сказал, что ты, несмотря на его запрет, продолжаешь общаться с недовольными.

— Да! И ничего в этом такого нет, — сразу взбрыкнул друг. — Они сейчас как рыба без головы. Ну или как осьминог. Думал, они стихийно самоорганизовались, но это не так. Был кто-то сверху. Симус и Дин не знали его лично. Человек связывался с ними письменно. А теперь им перестали приходить приказы. Они называли их рекомендациями. Я чувствую, что могу взять под контроль этот бедлам. Кингсли не понимает, что управляемая мной оппозиция — отличный выход!

— Не глупи! Министру не нужен в оппозиции сам Гарри Поттер!

— А он не прогадал с тобой, ты отлично понимаешь его мотивы.

— Предпочла бы не понимать.

— Не веришь в мои силы? Я мог бы постепенно примирить обе стороны.

— Ты мог бы?! — теперь вскипела она. — Ребята не доверяют тебе, считают, что ты на стороне Снейпа, потому что Упивающиеся взяли меня в заложники.

— Когда это было! Всё уже...

— Позавчера. Мы с Кингсли говорили об этом позавчера, — впрочем, Гермиона могла ошибаться, запутавшись в часовых поясах. — Максимум два дня назад.

А будто вечность прошла.

— Не может быть! Я тогда уже отчитался.

— О чем? — сердце забилось в горле.

— Мы с Джин кое-что провернули. Он не упоминал?

— Что провернули? — неприятное предчувствие, что ответ на этот вопрос ей не понравится, пробежало мурашками по коже.

— Кричер раздобыл оборотное. Джинни залезла в твою палатку и нашла волос, выбралась порталом из Хогвартса и сходила со мной на собрание. Никто, кроме нее, ну... или нас с Роном, не смог бы правдоподобно изобразить тебя, никто не знает тебя так хорошо. У нее получилось прямо отлично. Талант!

— Собрание? — несчастно переспросила Грейнджер, просто чтобы не молчать.

— Ну да, собрание. Ребята встречаются приблизительно дважды в неделю. Под носом у Макгонагалл особенно не развернешься, и в школе не все, поэтому они выбираются оттуда под каким-либо предлогом — не одновременно, группами по несколько человек, а остальным потом пересказывают, что было. Но называется это все равно собранием. Джинни обычно не участвует, она еще несовершеннолетняя и должна оставаться в Хогвартсе, но мы сумели...

Речь Гарри превратилась в белый шум. Гермиона пыталась осознать услышанное: когда Кингсли в разговоре с ней сетовал на то, что весть о пропаже героини войны может попасть в прессу, ее роль уже исполнила Джинни. Из последних сил удерживая в узде страх и жалея, что под рукой нет Омута памяти, Гермиона старалась сложить факты в единую картину. Картина… не складывалась. Она вернулась в Британию по просьбе Министра магии. Тот говорил, что Гарри неуправляем, и что повлиять на него способна только Гермиона. Это все еще могло бы быть правдой, но как с остальным? Обнаружить, что ее заманили обратно под ложными предлогами — дело нескольких часов. Что за игру ведет Шеклболт и зачем ему на самом деле Гермиона Грейнджер?