Без вины виноватая

Глава 41 Предел для человека

Примечания:

Здесь должны быть предупреждения о возможных триггерах, но я не умею их писать, чтобы без спойлеров, поэтому подробнее в примечаниях после главы (загляните, на всякий случай, чтобы не было больно).

Я предупредила;)

--------------------

— Кишка тонка, — просипел Пайк.

Он продолжал стоять, покачиваясь, и с каждой секундой все больше напоминал зомби из дешевого ужастика. Гермиона не могла отвести взгляд от страшной картины разложения человека в реальном времени. Живого человека. Сейчас не было дела до того, насколько прогнила его душа, никто не должен так страдать.

— Малфой, — она не стыдилась умоляющих ноток в еле слышном голосе, — Малфой, Драко, сделай что-нибудь.

Пайк, ухмыльнувшись растрескавшимся ртом, сплюнул на пол красный сгусток и резко прянул в их сторону. Малфой, не задумываясь, бросил в него Петрификус, но заклинание даже не сбило с ног.

— Это моя палочка, дебил! — с усилием исторг из себя Пайк, шагнул вперед и пошатнулся.

Мозг Гермионы включился и заработал в авральном режиме. Палочка прекрасно слушалась Драко и даже ее, почему же теперь дала сбой? И ведь Малфой утверждает, что Империус держится. Слабо, но держится. Слабо… Как это коррелирует с тем, что они с Пайком смогли убить?! На ум пришло только одно: палочка не позволяет навредить своему владельцу, а Авада предназначалась не ему. Но почему тогда Драко смог наложить Империус? Что он такое, если не вред?

— Дай! — Гермиона выдернула инструмент из руки Малфоя.

Необходимо было срочно проверить теорию. Она молча применила легкое заживляющее. В том месте, куда попало заклинание, кожа срослась, но из-за создавшегося натяжения тут же разошлась рядом. Черт! Не то. Как еще помочь? Гермиона мысленно отвесила себе подзатыльник. Это же очевидно! Головной пузырь получился на ура, что вписалось в теорию о непричинении вреда. Анализ был отложен на потом. Она вернула палочку Малфою со словами «Ему нужна такая же защита, как у нас». Тот без препирательств завел речитатив на латыни. Пока Драко колдовал, Пайк снова упал на колени. Судя по всему, на ногах его держала только гордость. Или вредность. Или Империо.

— Какого дьявола? — пробурчал он себе под нос. — Все равно сдохну.

Вообще-то ответа на этот вопрос Гермиона не знала. Она действовала по наитию.

Малфой закончил с куполом, и разрушение тела Пайка замедлилось. Гермиона вдохнула, выдохнула, между прочим отмечая, что глотка сухая как Сахара и надо бы наколдовать воды, и приступила к залечиванию видимых ран. Пациент сидел на коленях, глядя в пол, и больше не пытался комментировать глупость спасителей. Возможно, впал в полузабытье. Грейнджер же впала в персеверацию(11). Она, не останавливаясь, латала кожу на лице Пайка. Когда залечивалась последняя каверна, первая снова открывалась, и Гермиона шла на следующий круг, стараясь ускориться. Время потеряло смысл, была только палочка и задача, с которой не получалось справиться. Слезы струились по лицу, руки дрожали.

— Эй! — на запястье легли знакомые длинные пальцы, — перестань. Ты только изматываешь себя. Ты не помогаешь.

— Заставь его! — завыла Гермиона. — Прикажи ему прекратить…

— Прикажи мне прекратить жить, — хриплым карканьем разнеслось по залу.

— Ты можешь? — она подняла на Драко умоляющие глаза.

Тот сглотнул, испуганно посмотрел на Пайка и ответил медленно и неуверенно:

— Теоретически, — а затем нашел неопровержимый аргумент против: — Но палочка не позволит.

— Позволит, наши желания... совпадают.

После этих слов в рассыпанной мозаике встал на место важный кусочек и сложился фрагмент узора.

— Ты хотел смерти Нотта? — Гермионе казалось, она уже не способна ужасаться. — Ты же…

— Не мог.

— Но… — она не знала, что «но», «но ты пытался спасти его», или «но вы были заодно», или «но вы любили друг друга», — объясни...

— Ха!

Драко естественным движением перехватил палочку и превратил ее просьбу в приказ:

— Объясни, какого черта ты… Ты и Теодор...

— Братья. Двойняшки. Он родился в ночь тридцатого июня, я первого июля.

— Бред! Он никогда не упоминал о брате, и в школе вы мало общались, вы непохожи, не-е-ет, точно бред! — растерянно проговорил Малфой, словно надеялся, что сейчас его разубедят, а затем помотал головой и рыкнул: — Я не о том спрашивал.

— Формулируй вопросы конкретнее, — Пайк поднял лицо и оскалился, пуская кровавые пузыри.

— Ты хотел его смерти?

— Я хотел жить, — лицо Пайка стало безмятежным. То есть как безмятежным, это была безмятежность безумца. — Не притворяйся, будто твой отец не втянул тебя в это же дерьмо.

Гермионе стало неловко. Вроде бы ее прямой вины не было, но косвенно... Ведь все из-за нее.

— Соплохвост пойми, когда моему тупому родителю объяснили, на что он подписал наследника, — без понукания продолжил Пайк, — но он решил, что рождение двойняшек — благословение. Решил, дебил, что обманет магию, если не признает меня сыном.

— Он не признал тебя? — прошептала Гермиона, гоня уже приходившую в голову ранее мысль, что за каждым маньяком стоит история несчастливого детства.

— Отправил в Болгарию к троюродной бабке-травнице, почти сквибу, — последнее Пайк выплюнул настолько злобно, что сочувствие к нему тут же растворилось в пропитанной темной магией комнате. — И в Хог меня отдал сопли за братишкой подтирать, беречь... наследничка. А когда мне стукнуло пятнадцать, когда убедился, что реинкарнация его Лорда либо не помнит, либо плевать хотела на свою дочь, которая то ли реальна, то ли плод шизофренического бреда, вынудил поклясться, что найду чертову суку для брата. Но я же не дурак, понимал: это вопрос и моей жизни тоже.

Гермиона смотрела на кривляющегося и с заметным усилием выдавливающего из себя каждое слово Пайка и ничего не чувствовала, ничего не сжималось внутри, при виде его мучений, при виде капелек крови, стекающих по его подбородку. Усталость? Отупение? Отвлеченно подумалось, что ей все-таки удалось немного помочь ему: кожа не казалось такой страшной, и говорил он довольно связно.

— Нахрена отец взял с тебя клятву? Ведь ты умер бы вместе с братом, если бы не выполнил ее. Зачем подвергать опасности резервного наследника? — спросил Малфой и прикрикнул: — Отвечай!

— Тео старше, его смерть освободила бы меня от клятвы.

— Но эта предварительная помолвка распространяется на вас обоих, — констатировал Драко.

— Я в курсе. А вот папаша надеялся, что проканает, если он меня не признает. Размечтался старый осел, что ярмо его клятвы не ляжет на мои плечи, но, если они с Тео сдохнут, я автоматически унаследую все, потому что я Нотт по крови, — Пайк (или его нужно называть Ноттом?) фыркнул, и что-то неприятно булькнуло у него в горле.

— Это не так работает.

— Умник.

— Но раз ты клялся... Ты не мог убить его…

— Империус, помнишь? Я не хозяин своему телу и разуму. Не совсем.

— И ты хотел этого, — вернулась Гермиона к исходной мысли. — Ты убил брата, чтобы освободиться от Обета и...

— Или он, или я. Вряд ли у тебя может быть два жениха.

У нее уже есть один. Спасибо.

— Вот Малфоя не успел убрать. Жаль.

— Но… Теодор меня душил. Зачем?

— Этот идиот любил меня, верил, что я ищу девку для него.

— Он пожертвовал собой ради тебя?

Нотт рассчитывал, что его остановят? Нет, нужно смотреть правде в лицо, Теодор действительно собирался лишить ее жизни. Но... в его глазах была борьба. Почему? Решал, кого спасать — себя или брата? Понял, что себя не спасти? Если бы у него получилось, то, скорее всего, он умер бы вслед за ней — убийство «наследницы» стало бы ему смертным приговором из-за клятвы отца, но Пайк остался бы жить. Или нет? Черт, как же все запутано! Сложно отстраненно анализировать ситуацию, в которой сама чуть не погибла. Самопожертвование в магическом мире имеет сакральное значение. Лили Поттер пожертвовала собой, и Гарри выжил после Авады. Если с Пайком произошло то же самое, то у них нет шансов… Стоп! Она что, действительно вот так вот хладнокровно рассматривает возможность убийства?

— Наверное. Из-за этого придурка я все еще тут.

— Ты не сожалеешь.

— О том, что у него не вышло прикончить тебя? Сожалею. Скажи мне, кто хочет умирать в восемнадцать?

Он думал, что Нотт ее убил, когда позволил Империусу Драко захватить себя? Господи... Зачем Авада? Контрольный выстрел?

— О брате. По-человечески. Не сожалеешь, — это не было вопросом.

Пайк нелепо передернул плечами, и кожа на шее лопнула с неприятным треском. Он зашипел и выругался.

Пайк искал наследницу…

— Как ты искал меня? — догадка Гермионе не понравилась.

— Отвечай ей, — добавил Драко.

— Портил девок, — несуразно большой рот глумливо искривился, губы снова полопались, там, где сморщивался нос, остались следы содранной кожи, но Пайк не выказывал боли. — Не сам. Предлагал парням. Парни всегда рады повеселиться, если потом ничего не будет. Старик дал одну чудную штуковину, — Пайк нащупал на груди что-то вроде круглого медальона, — эта красавица отлично стирает память, остальное я отладил сам.

— Какая связь между... твоей деятельностью и поиском... Гермионы? — по голосу Малфоя было ясно, что он не хочет знать ответ, но, как и она, понимает, что должен его получить. Нельзя упустить возможность разобраться и помочь следствию. Удивительно, даже желание выбраться ушло на задний план, да что там — Гермиона почти забыла, где находится.

— Папаша поклялся защищать ублюдка Лорда, — Пайку снова стало тяжело говорить, он сипло вдохнул и застонал. — Клятва магическая, ее нельзя отменить, но можно исправить, если знать как. Отец нашел лазейку, защиту наследницы сузил до защиты чести наследницы. Думал, откинется, когда трахнут ту самую, но род спасет, а я пойму, кого должен сосватать за брата.

— А Теодор не умер бы? А ты?

— Он на себя завязал, не на всех нас, но это помогло ослабить родовую вассальную клятву. Расшибись, сдохни, а род спаси. Пррридурок.

Род, вассалы, клятвы... А Малфои и Снейп убеждали ее, что весь этот средневековый балласт волшебного мира канул в Лету. Видимо, не все шли в ногу со временем. Ослабить вассальную клятву. Значит, Нотт мог остаться в живых после ее смерти, а Пайка это не устраивало, потому что было еще его обещание отцу. Все-таки Авада — контрольный в голову чужими руками.

— И ты все это делал…

— В свое удовольствие. Я создал прекрасный бизнес, получал стабильный доход без проклятого батиного золота: мужикам развлечение, мне деньги. Еще и Парис…

— Что Парис?

— Лисица сраная. Связал язык, сука, — Пайк зашелся лающим смехом, — у него свои резоны во всем. Вам не переиграть гадину.

Он булькнул горлом, упал на живот и замолчал.

Драко ногой перевернул тело на спину и прицелился палочкой.

— Реннервейт!

По мышцам прошла дрожь.

— Реннервейт! — четче повторил Драко.

Пайк выгнулся дугой и открыл глаза — красные от крови из-за полопавшихся капилляров.

— Добей, тварь, — прошипел сквозь зубы.

— Назови имена.

— Не могу.

Гермиона не позволяла себе задуматься, что ее действия по уровню жестокости ничуть не уступают действиям Беллатрикс, а то, к чему идет, возможно и превосходит. Если она правильно помнит, Пайка с Пиксом и Метлоком связывает Непреложный Обет, а нарушившего его ждет смерть.