Без вины виноватая

Глава 51 Шанс за шанс

Гермиона обернулась на Драко.

Не то чтобы она верила, будто он воодушевится идеей отпустить ее в Британию, но к его категорической отповеди оказалась неготовой. Малфой пожал плечами и вздернул бровь.

— Министр мягко стелет. Ты уверена, что все будет так, как он описал? Что тебя примут и вознесут? Что пацанку-выскочку…

— …грязнокровку, — с вызовом бросила она.

— Я хотел сказать «родом из магловского мира», но суть та же, — не заклюют?

— Не попробую — не узнаю.

— А тебе точно можно пробовать? В уши влили сладкий фимиам, и ты уже забыла, что должна держаться в тени? Или я упустил важную новость и всех Упивающихся поймали?!

— Драко, но ведь это и твой шанс! Если я, как говорит Шеклболт, смогу...

— А если нет? Если ты пострадаешь?!

— Там Гарри, Кингсли, Снейп.

— Снейп в камере, а остальным я тебя не доверю.

— Ты — меня? Кто ты такой, чтобы решать?!

— Если судить по этому браслету, пока — жених, но ты, похоже, единолично решила изменить статус наших отношений.

Единолично? Не он ли совсем недавно снова сделал ей предложение? Грейнджер заставила себя сдержать характер и робко спросила:

— И… ты согласен? Ты ведь хотел навсегда.

— А вот это чертовски грязная манипуляция! — сорвался Малфой. — Ты действительно думаешь, что я хочу, чтобы ты снова вытирала сопли Поттеру? Чтобы вернулась туда, подвергла себя опасности? И ради чего? Ради морковки, которой тебя поманили? Извини, но весь этот сценарий с радугой в единорогах, нарисованный Шеклболтом, совершенно утопичен.

— Ты в меня совсем не веришь.

— Прости, если, в отличие от тебя, смотрю на вещи реально.

— Я знаю, что все не будет так просто, как обрисовал Кингсли, не делай из меня восторженную идиотку.

— Я ни черта не понимаю! Не ты ли хотела отдохнуть от всего?

— Я отдохнула.

— Уверена? Вспомни, как тебе было плохо в палатке-столовой, где толклись несколько десятков твоих бывших однокурсников, вспомни себя на приеме. Ты сможешь предстать перед толпой?

— Не знаю, но я должна.

— Ты никому…

— Нельзя медлить! Кингсли прав. Пока что я еще героиня войны, мое имя на слуху, пройдет немного времени, и это забудется. Если действовать, то прямо сейчас, не откладывая.

— Сбросишь с доски наши отношения, словно их не было? Оставишь меня сходить с ума?

— Ты драматизируешь и мешаешь все в кучу. С чего ты взял, что я оставлю позади наши отношения? Наоборот. Мы станем семьей, — Гермиону передернуло, но она упрямо отогнала мысль, что совсем не готова к семейной жизни. — Что это, если не шаг вперед? И ты будешь в безопасности. Если Министр хочет меня, то ему придется дать гарантии тебе. Магические.

— Возьмешься его шантажировать? Уверена, что готова тягаться с таким матерым волком?

Не уверена. Но…

— Нельзя допустить, чтобы предложение Маклаггенов приняли! Непростительные применяли все старшие курсы...

— Десятое число позади. Его либо приняли, либо нет.

— Кингсли же сказал...

— Сказал, и ты проглотила. Даже не заметила нестыковку. Что с тобой? Я тебя не узнаю!

— Может, слушание отложили.

— А может, он под Империусом и выманивает тебя отсюда для дядюшкиных головорезов?

Парировать было нечем. То, что она интуитивно поверила в искренность Шеклболта, не тянуло на аргумент. Как доказать Драко, видящему в любой необычной реакции руку Мориса, что охватившая ее жажда деятельности — нормальна. Ей надоела чертова беспомощность, надоело, что никто не считается с ними, будто они пустое место. Грейнджер давно не чувствовала себя такой… полноценной. Но из-за гоблинов и Рудольфуса она не сможет начать этот сложный и тернистый путь наверх без Малфоя. Как найти правильные слова для него?

— То есть ты отказываешься жениться на мне?

— Это предложение?

— Считай, что да. Встречное. Или у меня были слуховые галлюцинации несколько часов назад?

Она понимала, что не получит его согласия сейчас, что впереди еще не один бой, и давала шанс перевести все в шутку, повторить за ней что-то вроде «не могу, уже помолвлен», но Малфой пошел другим путем.

— Аргументируй, — он скрестил руки на груди и откинулся на дверь кухни, прожигая Гермиону пылающими глазами.

— Что? Ты сам все слышал…

— Хм, — включил он мерзавца, — я не буду жениться на тебе ради укрепления позиции Министра, которому не доверяю…

— Но ведь благодаря ему ты получил всего лишь условное наказание, а не сел в Азкабан!

— Спасибо за напоминание!

— Ты не понимаешь?! Если он пошел на то, чтобы задействовать нас — тех, кого считает детьми, значит, он в отчаянии!

— Мне какое дело?

— Мало ли кто придет на его место, — зашла Гермиона с другой стороны.

— Кто-то да придет, — Драко изобразил безразличие.

Грейнджер не была дурой, она знала, что он хочет услышать, но не могла заглушить голос разума, нашептывающий о слишком малом сроке их отношений.

— Ты знаешь, что я тоже...

— Я знаю, что ты боишься признать между нами что-то большее, чем влечение.

Она открыла рот, чтобы перебить, но была прервана ледяным «Не смей!».

— Не смей говорить это, когда твоя цель в другом!

— Ладно, приму это как нет.

— Грейнджер, ты же знаешь, что если бы...

— Не надо… — процедила она и прошла мимо Драко, отпихнув его плечом.

Гермиона протопала в гостиную и плюхнулась в кресло, которое он на днях перетащил поближе к столу, чтобы сидеть к телевизору спиной.

Ей нужно было подумать, но разум не желал сотрудничать, его разъедала обида. Она оставляла за Малфоем право на точку зрения, да что там — ожидала подобной реакции, но это не делало отказ менее болезненным.

Буквально через минуту он вошел в комнату, присел перед креслом и взял ее руки в свои.

— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, — сказал он, глядя снизу вверх, а потом испортил момент уточнением: — Когда будешь готова признать то же самое.

И снова-здорово! Гермиона собиралась закатить глаза, но оказалось, что в них стоят слезы. От движения они сорвались вниз.

— Давай ты успокоишься, отвлечешься и еще раз все обдумаешь? — мягко попросил Драко, протянул руку вверх, прижал сбежавшие до нижней челюсти капельки и стер их. Пальцы, сомкнувшиеся на подбородке, заставили ее чуть-чуть наклонить лицо.

Он поймал ее взгляд своим.

— Ты же понимаешь, что ведешь себя нетипично? — спросил серьезно. — Гермиона Грейнджер получила сомнительное предложение и, не взвесив за и против, наплевав на то, что оно тянет за собой очень важное для всей жизни решение, бросилась в омут.

И снова подозрения в адрес Голдштейна. Как убедить упрямца, что решение ее личное? Она осознавала, что действует импульсивно, что предложение Кингсли — очень странное, но его слова срезонировали с ее внутренним состоянием. Грейнджер надоело быть наблюдателем, которым периодически пользуются по мелочам вроде показаться на награждении. Внутри, там, где едва теплился свет, зажегся яркий прожектор. Она почувствовала в себе силы встать против мира.

— Я устала от теперешнего положения, от того, что все решают за меня.

— А как же почти раздавивший тебя груз ответственности?

— Наверное, восстановилась, — Гермиона пожала плечами.

— Я не прошу тебя забыть о разговоре с Министром. Дай себе время, не действуй сгоряча.

— Смысл? Если ты…

— Тшшш, — пальцы Драко накрыли ее рот.

Не отводя глаз, он стал покрывать короткими поцелуями ее колени, как делал уже много раз раньше. Одна часть сознания Гермионы желала оттолкнуть его — жестко, прямо коленом, но другой — нужно было подтверждение, что ее не отвергли. Кажется, Малфою доставляло удовольствие ласкать губами ее ноги и между ног, больше, чем ей получать такие ласки. Не то чтобы ей не нравилось, но сейчас все это было не ко времени. Нужно обмозговать… Нужно... Под ластовицу нырнул палец и потянул трусы вниз. Гермиона послушно приподняла бедра. Драко осторожно снял с нее белье, прижал ее ноги к своим щекам. Его рука вернулась к промежности и накрыла ее, тогда как губы начали увлекательное путешествие по внутренней стороне бедер — вперед и назад, и нежная кожа ответила на ласки трепетом, который отозвался сладкой болезненностью в промежности. Гермиона отчаянно терлась о подставленную ладонь, забыв про стыд, щедро орошая ее смазкой, пока кончик малфоевского языка рисовал одному ему ведомые узоры от колена до свода бедер то по одной, то по другой ноге. Рука прижалась плотнее, два пальца проникли внутрь, вдавливая туда складки, и уперлись изнутри в лобковую косточку. Жар смешался с болью, и удовольствие выстрелило мощным разрядом.

Гермиона устало открыла глаза. Малфой окончательно развязал ее халат и начал спускать его с плеч правой рукой, левой упираясь в спинку кресла возле ее лица.

Она повернулась и провела носом по бледной коже от запястья до локтя, задевая браслет. От Драко пахло им, ею и морем.

Он оттолкнулся от кресла, и то неприятно качнулось. Выхватив палочку, Малфой наложил на него чары устойчивости и стал дергано раздеваться. С чего бы ему так нервничать? Они часто оказывались друг перед другом без одежды, если уж она сама прекратила смущаться, то что говорить о нем? Он провел рукой по напряженному члену.

— Я хочу кое-что попробовать, — прошептал доверительно, подхватил ее за запястье и поднял на ноги. — Повернись, — попросил он и, нежно направляя, поставил ее коленями на кресло.

Гермиона оперлась о спинку, сгорая от стыда и возбуждения. Член уткнулся в ложбинку между ягодицами. Само ощущение было знакомым, она часто просыпалась, прижатая спиной к его груди, чувствуя задницей стояк, но теперь между ними не было слоя одежды. Грейнджер находилась перед ним открытая, и все казалось другим. Драко подвинулся ниже и, смочив головку ее соками, резким толчком скользнул во влагалище. Она шумно выдохнула. В этой позиции заполненность ощущалась иначе, совершенно ошеломляюще. Но если бы Гермионе пришло в голову подобрать определение к своим ощущением, оно бы одновременно содержало слова «слишком» и «недостаточно». Она стала покачиваться навстречу, встречая фрикции на полпути, наконец-то по-настоящему наслаждаясь тем, как растягивает ее твердый член. Однако физические ощущения оставались вторичными, на первый план вышло другое. В том, как Драко удерживал ее ягодицы, талию, скользил руками по спине и животу, направлял ее тело согласно своим желаниям, бесконечно шепча какую-то чушь, было что-то возводящее возбуждение в новую степень. Оно опиралось на ранее неизведанное желание принадлежать, доставить удовольствие, угодить, полностью отдаться другому человеку. И это было настолько сильно, что из глаз потекли слезы. Грубый толчок бросил вперед, ее колено уперлось в твердый предмет, и через мгновение включился телевизор. Сквозь гудящую в ушах кровь было неслышно, о чем бубнит диктор. Малфой с утробным рыком вышел (он способен на такие звуки?), теплая вязкая жидкость выплеснулась ей на поясницу и ниже, что только подстегнуло новое чувство принадлежности. Наверное, потом станет стыдно, но сейчас Гермиона была счастлива.

Со смущенным «Прости» Драко убрал беспорядок и усадил ее к себе на колени. Его кожа была покрыта испариной, по ней все еще пробегала дрожь. Грейнджер тоже потряхивало. Говорить не хотелось, и она прислушалась к бормотанию из телевизора. Кажется, передавали новости.