Без вины виноватая

Глава 45 Нить над пропастью

Примечания:

С наступающим, дорогие читатели.

--------------------

Гермиона топталась за спиной Малфоя, не понимая, как поступить, как поддержать сейчас, когда самим своим присутствием может усугубить его состояние. О том, чтобы просто уйти в дом, речи не шло — меньше всего хотелось показаться равнодушной, не способной к эмпатии свиньей, но и любая интерпретация «я рядом» казалась неуместной, потому что речь была не про ее «я», речь была о Драко. Тот пресек ее метания, хлопнув раскрытой ладонью по ступеньке. Грейнджер осторожно села, стараясь оставаться максимально незаметной, даже дышать как можно тише, исподтишка наблюдая за не меняющим позы парнем. Вспомнилось его экспрессивное поведение по возвращении в мэнор после Мунго и Министерства. Насколько предпочтительнее неподвижности был бы взрыв!

— Знаешь, какой была моя первая эмоция после письма? — спросил он спустя какое-то неисчислимое количество времени, не отрывая глаз от досок под ногами, словно обращался к ним.

Гермиона осторожно мотнула головой.

— Удивление, Грейнджер. Удивление! — в голосе прорезался гнев, но тут же и угас. — Оказывается, в душе я уже похоронил его. А теперь вот опять... Окончательно.

— Я…

Малфой поднял руку, избавляя ее от необходимости придумывать, что сказать.

— Когда ты нашла записку в браслете, у меня промелькнула мысль, а вдруг в беседке нас ждет отец.

Поэтому он и разозлился из-за внезапного перемещения! Драко хотел увидеть отца, а она не дала. И теперь Драко точно никогда не увидит его.

— Я отогнал ее, потому что не желал верить, что Люциус все еще жив! Я уже тогда был убежден… — он сглотнул, а потом сменил тему: — Да и нельзя было отвлекаться.

Гермиону передернуло.

— Тебе холодно, — это не было вопросом.

Ночная прохлада, конечно, пробирала, но затрясло Гермиону не от того. От воспоминаний о наполненном темной магией зале все еще становилось жутко. Она снова упрямо замотала головой. Уйти в дом, когда Драко был готов поговорить? Нетушки!

— Иди сюда, — он выбросил руку вперед, схватил за ее плечо и утянул к себе на колени — Можно? — запоздало спросил, пристально заглядывая в лицо.

Гермиона часто-часто закивала, боясь спугнуть момент, а Малфой, усадив ее боком, притянул к груди и окутал руками. Так себе обогрев, но ей действительно стало теплее. Наверное. Она замерла, негодуя, что думает о своих чувствах и ощущениях, тогда как должна сосредоточиться на чужом горе.

После длинной паузы, в которую Грейнджер боялась нарушить что-то незримое даже движением, Драко опять заговорил.

— Я потому и разозлился, когда ты нас резко перебросила сюда, — подтвердил он ее выводы. — Знаешь, как раздвоение личности… Одна часть вопит: «Хватит надеяться, он уже мертв!», а вторая: «Да нет же, Северус не стал бы щадить, сразу сказал бы» или вот: «Записка — подтверждение того, что он живой и в мэноре». Уже здесь сопоставил факты и понял, какой бредовой была теория: находись отец на территории поместья, матери не понадобился бы я, чтобы провести Упивающихся. Мне хотелось так думать, и я… Прости, что накричал.

Он стиснул ее плечо сильнее. Гермиона не позволила себе отнести этот порыв на свой счет, просто Малфой нуждался в якоре. Червячком грызла мысль: он в любой момент осознает, кого обнимает, и оттолкнет. И будет больно.

— Тебе некомфортно, — прокомментировал Драко ее напряжение.

— Нет, все хорошо, — заверила она поспешно и заставила себя чуть-чуть расслабиться, откинувшись ему на грудь и радуясь тупой боли от впившегося в макушку острого подбородка. До чего докатилась!

— Черт! После всего, что вывалил на тебя Голдштейн. А тут я… — Малфой опять нервно сжал ее плечо. — Мне не нравится мистер Гонец. И ты не должна верить тому, что сказал этот... фанат Темного Лорда, только потому что многое звучало правдоподобно.

Гермиона с удивлением поняла: она настолько сфокусировалась на Драко и его горе, что ни разу не задумалась о Морисе и его откровениях.

— Ты хочешь обсудить ваш разговор? — неуверенно спросил Малфой.

Неужели смерть Люциуса вернула ей ее Драко? Того Драко, который искал любого контакта, будь то тактильный или эмоциональный? Думать так было как минимум неэтично.

Хотела ли она обсудить? Чтобы обсуждать, нужно разложить полученную информацию в голове, а эта идея вызывала отвращение. И вроде бы ничего существенно нового Гермиона не узнала, получила подтверждение своим догадкам. Разве что… и в страшном сне ей не приснилось бы, что рядом с Волдемортом стояла Милана, и что для Миланы ее появление на свет стало таким же экспериментом. Это было действительно больно.

— Сложно осознать, что ты просто подопытная зверушка. Что своей жизнью должна оправдать чьи-то ожидания, — выпалила первое, что пришло в голову.

— Расскажи мне об этом, — вибрация невеселого смешка прокатилась по ее ребрам. Хотелось объяснить, что их ситуации нельзя сравнивать, но задевать тему отцов и детей после письма Северуса было жестоко.

— Ты появился на свет, потому что родители хотели тебя, а не… — прошептала она.

— Твои родители хотели ребенка, мои — наследника. Я знаю, что утрирую, что я для родителей больше, чем просто наследник, но среди прочего… а твоим нужна была только ты.

— И чем я отплатила.

— Ты отняла их у себя. Ради них.

Как красиво звучал верхний слой правды, но под ним скрывалось столько всего...

— Ты знаешь, что...

— Грейнджер, ты такая, какая есть. Смирись. Я и сам убедился, что ты не терпишь полумер.

Да, теперь Малфой знает об этой ее стороне не понаслышке. Смирился ли? Если это и был упрек, прозвучал он нейтрально. Вот только Гермиона все равно почувствовала укол вины.

— Прости.

Драко неопределенно тряхнул головой и отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Прошлое не переиграть, остается жить дальше. Цитата из великих, — он скривил губы в подобие усмешки.

Гермиона судорожно вдохнула.

— Я думала об этом несколько дней назад.

— Я и говорю «из великих». Но сейчас речь о другом, — намек был более, чем прозрачным: Драко обозначил, что не желает говорить о них. — Твои родители хотели тебя так сильно, что обратились за помощью. Остальные причастные не имеют значения.

Малфой поднял руку и заправил прядь волос ей за ухо. Мягкость, скользнувшая в его глазах, ускорила ее сердцебиение, концентрация на нем не дала привычной при упоминании родителей боли разлиться в груди.

— Они ведь тебя любили и баловали, да? — спросил с искренним интересом.

— Не то чтобы баловали... — но Грейнджер не сомневалась в родительской любви.

— Твоя настойчивая потребность всегда быть первой привита родителями или это в характере?

— Думаешь, результат селекции? — она хмыкнула, скрывая охватившие чувства, но ответила: — Среди прочих, Милана. Я восхищалась ею. Такой целенаправленной, такой… такой.

Как объяснить роль сухой и скупой на похвалы женщины в жизни маленькой Гермионы? Женщины, раз за разом снимающей с дочки друзей розовые очки, приучившей ее к самодисциплине, привившей тягу к знаниям. Как объяснить, почему она лезла из кожи вон, чтобы увидеть мимолетное одобрение в холодных глазах?

— Прости, не нужно было спрашивать.

Его самого передернуло. Не хотелось разрушать момент и уходить, но здоровье Малфоя было важнее ее прихоти.

— Эй, теперь замерз ты, а тебе нельзя, ты еще слаб.

Драко прикрыл глаза и напрягся. Грейнджер не поняла, что он делает.

— Черт, не выходит.

— Что?

— Хотел призвать плед или наложить согревающее, но еще не…

Он, черт побери, шутит!

— Не смей перенапрягаться! Энергозатратные заклинания невербально и без палочки при магическом истощении? Хочешь остаться сквибом? — голос взвился до неприятной частоты.

— Волнуешься? — несмотря на иронию в интонации, смотрел Малфой пристально и пронзительно.

— Естественно, придурок! — Гермиона шлепнула его открытой ладонью по груди и остро осознала, что сейчас это неуместно, и… что все это время просидела у него на коленях. — Ох!

Она вскочила, Драко тоже поднялся, разминая ноги.

— Идем спать, — сказал он кротко.

Они шли рядом по коридору, почти сталкиваясь плечами. Гермиона пыталась понять, вышло ли у нее оказать поддержку. Вроде бы она смогла отвлечь Малфоя от печальных мыслей, переключить его внимание, но что, если ей показалось? Что, если он притворялся ради нее? Бред. Драко слишком разочарован в ней, чтобы так поступить. Несмотря на все сказанное. Но ведь что-то сдвинулось с мертвой точки, что-то изменилось сегодня. Или нет?

Он лег на свою половину кровати и, пожелав спокойной ночи, сразу отвернулся. Как вчера, позавчера, три ночи назад. Значит, все по-старому, а она, как глупая курица, напридумывала себе всякого.

Гермиона крутилась юлой, сон не шел. Малфой дышал размеренно, и она решилась придвинуться вплотную к его спине. Дыхание сбилось, но он не отстранился. Тогда осмелевшая, она перекинула через него руку, обмирая в ожидании, когда ее оттолкнут. Тело под рукой постепенно расслабилось. И Гермиона тоже.

Когда проснулась, никого, кроме нее, в постели не было. Часы над дверью показывали всего восемь утра, а уснули они… она понятия не имела, когда они уснули, но точно не раньше четырех. То, что Малфой уже встал, воспринималось… отказом. В утреннем свете ее ночное поведение казалось чудовищно самонадеянным. Как смотреть ему в глаза после такого? Гермиона схватила полотенце и метнулась в душ, боковым зрением отмечая, что Драко на кухне за закрытой дверью. Неужели готовит? Он же вчера так рассердился, обнаружив, что это неожиданное увлечение — манипуляция с его сознанием, а уж она-то знала, как Малфой относится к манипуляциям.

В кухне пахло блинчиками.

— Готовишь? — спросила она с порога вместо приветствия.

— Ага, — Драко резко обернулся, и жидкое тесто выплеснулось из ложки на пол. Он удивил, подхватив со стола палочку и очистив пол быстрым Эванеско. — Решил, что Голдштейн может идти на хрен. Мне нравится.

Он смотрел с опаской, похоже, не ее одну напряг вчерашний вечер. То есть ночь. Гермиона прикусила язык и не сказала, что он повторяет за Морисом, вместо этого констатировала очевидное:

— Ты колдуешь.

— Ага, — согласился Малфой и вернулся к сковороде.

Гермиона не знала, как продолжить разговор. Вопрос «Как ты?» заставит Драко вспомнить о потере, если он отвлекся, а заговори она на другую тему, хотя бы о предстоящей беседе с Гарри, — покажется черствой. Грейнджер привычно прокляла то, что ей уже не плевать на мнение Драко Малфоя о ней.

— Поможешь? — ввинтился в мысли голос виновника раздумий.

Она с кивком подскочила. При всей ее нелюбви к готовке, этот вариант был оптимальным.

— Акцио шоколад, — скомандовал он и ловко поймал три прилетевшие из гостиной плитки, по ходу объясняя то, что ей было и так известно: — Твой Гонец вчера оставил.

— Оставил, — подтвердила Гермиона.

Драко отвлекся на следующий блинчик, она почувствовала себя поваренком, стоящим рядом с шеф-поваром и ожидающим распоряжений.

— Можешь растопить, как здесь написано? Плохо понимаю принцип работы этой штуки, — он указал на микроволновку и вернулся к лежащей перед ним книге с рецептом. — Добавь столовую ложку сливочного масла. Черт, оно ведь твердое, это как?! И поставь. Черт!