Без вины виноватая

Глава 61 Камень у развилки

Воцарившуюся после сообщения патронуса тишину разрушил крик павлина. Птичники находились за «техническими» озерами, и после ее первой реакции на резкий звук Малфои переместили туда и своих любимцев-альбиносов, чтобы те не пугали гостью. О том, что хозяева настолько озаботились ее комфортом, Гермиона узнала совсем недавно и старалась не думать — слишком странную смесь эмоций вызывали размышления об эмпатии Малфоев.

С крыльца беседки быстро сбежал Драко, в каждом его движении чувствовалась нервозность. Он не подошел к ней, чтобы поцеловать или прикоснуться, как делал по поводу и без, — крикнул издалека:

— Я сам приведу Уотсона, присмотрите за мелкой Уизли.

Гермиона сразу вспомнила про состоявшийся накануне допрос. Малфой вернулся мрачным, разогнал суетящихся на кухне эльфов и сам взялся за приготовление ужина. Готовка превратилась для него в своего рода медитацию. Грейнджер, видя его состояние, не приставала с расспросами и не настаивала на перемещении в палатку, даже не пожурила за грубость, просто находилась рядом с палочкой наготове. За ужином Драко в основном молчал, о допросе упомянул вскользь, заверил ее, что глава аврората был осторожен и держался курса. Гермиона планировала вернуться к разговору позже, перед сном, но не вернулась, потому что… ну... Малфой ее отвлек. А утром он ушел в дом, и они так и не поговорили. Беспокойство снова заворочалось в груди. Неужели что-то пошло не так и Уотсон здесь, чтобы арестовать Драко? Он ведь не может!

Снейп тронул ее за локоть, выдергивая из круговорота панических мыслей, и направил к беседке. Оттуда лились голоса — два голоса, оба высокие, но один резкий, а второй мелодичный. Это удивило, Луна иногда напевала, иногда вскрикивала или бубнила что-то себе под нос, но в разговоры не вступала.

— Как назовешь? — услышали они с Северусом щебет Джинни.

— Пандорой. Так звали маму. И Флоре-Гестии понравилось, — Лавгуд говорила немного отстраненно, но вполне осмысленно.

Гермиона сдержала замечание, что называть дочь, чье происхождение и без того вызывает вопросы, как прародительницу человеческих несчастий(31), неразумно.

— Да-да, как раз в духе вчерашней статьи о волшебнике, которого зачали Малфои вместе с Темным Лордом на ложе, окропленном кровью пятнадцати невинных дев, — пробубнил себе под нос Снейп, привычно отвечая на ее мысли.

— Бред какой!

— Конечно бред. Будто в наше время возможно найти пятнадцать невинных дев.

Черный юмор Северуса... взбодрил, Гермиону передернуло, уж очень цинично это прозвучало в свете происходившего в школе.

— Мне нравятся греческие имена, — сообщила Луна, разрядив тем самым обстановку, и затянула на простой мотивчик: — Гестия — Флора — Дафна — Пандора.

Пела она чисто и нежно, но повтор четырех слов набил оскомину разу к десятому, а останавливаться Лавгуд не собиралась. Гермиона сначала попыталась отвлечься на решение ребуса из имен трех слизеринок и покойной миссис Лавгуд, но не нашла никакой логики: какой ребус? Какая логика? Это Луна!

Джинни первой не вытерпела испытания песней.

— Мнение Кэрроу тебя интересует, потому что это ребенок ее дяди? — спросила она прямо.

Северус зашипел что-то сравнительное, судя по тому, что во фразе фигурировали Уизли и горные тролли.

Лавгуд коротко и резко взвизгнула и запричитала:

— Не надо, профессор Кэрроу! Не надо, профессор Кэрроу!

Неужели все-таки он?

— Грэхем, Грэхем, ты не хочешь этого, ты не можешь такого хотеть… Мальчик по имени Мики…

Между Луной и Джинни возникла Поп и щелчком узловатых пальцев погрузила свою подопечную в сон.

— Мисс лучше уйти, — настойчиво сказала она.

— Но я не…

— Мисс уходит!

— Мисс Уизли, — прошипел Снейп и тут же пожалел о том, что открыл рот. Джинни немедленно повернулась и впилась в бывшего профессора пылким взглядом.

— Я разговорила ее. Я почти выяснила, кто отец…

— Зачем? Вас кто-то об этом просил?! Тупое гриффиндорское любопытство! — вспылил он.

— Идти за дверь! Не кричать мне тут! — осадила эльфийка без подобострастности, характерной для большинства представителей ее вида.

— Джин, сейчас не время, Лавгуд нестабильна, — шепнула Гермиона, чтобы хоть немного сгладить резкость бывшего профессора, который счел окрик Поп шансом сбежать, но к своему неудовольствию у крыльца столкнулся с Уотсоном и Драко.

Джон был измучен настолько, что даже не стал цеплять на лицо маску искренней любви к человечеству.

— Гермиона, мисс Уизли, Северус, — он приподнял руку в приветственном жесте.

— Драко, проводи мисс Уизли, она уходит, — процедил Снейп.

— Тебе тоже нужно идти, твоя помощь требуется в Мунго, — устало сообщил Уотсон. — Наконец провели через Визенгамот разрешение на сеанс легилименции несовершеннолетнего, который проходит по делам Кэрроу и Пайка. Кинг оформил по-быстрому, разрешение отправили совой утром, уже должно лежать у привет-ведьмы.

Гермиона поставила мысленную галочку: Кингсли все-таки не закрыл глаза на случившееся, то есть почти случившееся с Гестией. Или ему не позволили.

— Вовремя… — буркнул Северус.

— Как есть, прости.

— Драко, выведи нас из парка.

Гермионе стало жалко Снейпа, поэтому она предупреждающе глянула на Малфоя, уже открывшего рот — напомнить крестному, что тот прекрасно ориентируется на территории и теперь, приглашенный по всем правилам, может приходить и уходить без сопровождения. Он бросил на Грейнджер вопросительный взгляд и получил кивок. Прежде чем присоединиться к уходящим, этот демонстративный тип подскочил к ней, чмокнул в губы и крепко прижал к себе. Вот ведь павлин! Да, она осознавала свою непоследовательность, но ее действительно одинаково не устраивали игнорирование и тисканье напоказ.

— Молодая любовь! — добродушно фыркнул Джон, когда шаги стали удаляться.

— Не надо, — пробормотала Гермиона.

— Ладно, — Уотсон поднял открытые ладони. — У меня к вам разговор.

Третий за утро. Да что же это такое?! Грейнджер сделала приглашающий жест в сторону ближайшей скамейки. Та стояла в тридцати футах за беседкой под раскидистой старой ивой в темном, влажном и неприятном месте, но воспитание не позволило предложить начальнику аврората устроиться на каменном бортике фонтана.

— Супруг рассказывал о допросе?

Сердце пропустило удар. Худшие опасения подтверждались — что-то пошло не так.

— В общих чертах.

— Хм…

Они дошли до дерева, Гермиона почти не задумываясь кинула Спанджифай на поверхность скамейки, Уотсон дождался, пока она сядет, и легко устроился рядом, но говорить не спешил. Молчание томило. Да что там, пуга́ло!

— Я так понимаю, что вы расскажете подробнее, — простимулировала продолжение беседы.

— Я? А… Я — да, — кажется, аврор потерялся в своих мыслях. — Возникло осложнение.

Почему она не удивлена? Вся жизнь — одно сплошное осложнение.

— Какое?

— Джонс. Гестия Джонс.

«Бонд. Джеймс Бонд», — всплыло в голове не к месту. Гермиона тряхнула волосами, отгоняя глупость, за которой мозг пытался укрыться от очередных плохих новостей, и сделала два глубоких вдоха и медленных выдоха, чтобы ослабить внутреннее напряжение, не дать ему превратиться в полновесную истерику. Сначала Снейп с рассказом о маме, теперь это.

— Дернул же меня пакваджи ее задействовать. Решил, что она слишком хороша, чтобы упускать ее. Восстановил и… — он махнул рукой, — не рад. Мы частично посвятили Гес в нашу сделку с Малфоями, но она чувствует, что это не всё, что за сделкой стоит что-то более монументальное, и хочет разобраться, а у нас на нее совсем другие планы.

Как же Грейнджер не понравилось это вступление.

— После допросов одноклассников вашего мужа мы упразднили присутствие представителя школы для студентов выше пятого курса, решив, что присмотр преподавателей актуальнее в Хогвартсе, где проходят принудительные работы условно наказанных ребят. Думали, что вопрос по молодежи закрыт, кто же знал…

— Никто не знал, — тихо, но твердо отрезала Гермиона, почувствовав, что Уотсон начинает увязать в словах. Он благодарно кивнул и вернулся к фактам.

— Теперь допрашивают два аврора. Для разговора с мистером Малфоем я планировал взять в напарники Ворону, Шварца. Не впервой так работаем: вопросы задаю я, а его дело — имитировать участие, но Шварца вызвали в поле по делу, которое он ведет, буквально за десять минут до назначенного времени. Свободной оказалась Джонс, а нам, прежде чем обратиться к ней с серьезным предложением, нужно вовлечь ее, проявить доверие, вот и решил, что отличный повод...

К чему столько ненужных подробностей? Джон пытается спрятать что-то важное под лавиной информации?

— Мистер Уотсон, не тяните!

— Все шло хорошо, Гестия благоразумно молчала, а потом возьми да задай Драко в общем-то безобидный вопрос: когда он видел Пайка в последний раз?

Гермиона похолодела. Радовало только что «когда», а не «где».

— Драко ответил неконкретно: «июнь-июль»…

— И она поинтересовалась где?

— Да. Он и здесь выкрутился, сказал, что в древнем замке. Я понял, что сейчас прозвучит вопрос «в каком?» и на упреждение спросил первое, что пришло в голову — виделись ли они с Пайком наедине. Мистер Малфой сказал, что при встрече присутствовали вы. Пока он отвечал, я бросил в Гестию легкий Конфундус, а затем скомканно закончил дознание и отпустил Драко, но у Джонс осталось ощущение недосказанности, и теперь она хочет допросить вас. Ей-де удивительно, что вы видели Пайка в замке, когда это должно было произойти либо возле тропы, где вы стали свидетельницей… преступления, либо в палатке колдомедика.

— Что удивительного? И палатка, и поляна находятся на территории школы.

— Но не в древнем замке. Формулировка неточная. И она заговорила об этом на собрании. Я осадил ее, напомнил, что допрашивал вас по делу Кэрроу и получил все необходимые ответы. Вы же понимаете, что это прозвучало непрофессионально? Она пошла в обход меня к Кингсли, но и тот, естественно, отказал. Джонс тут же подала новый запрос — о приобщении к делу воспоминаний Драко о последней встрече с Пайком, а вы знаете...

Они почти полностью продублируют ее воспоминания — те, которые аврорат получил анонимно.

— Мне не нравится, что она копает в этом направлении. Гестия — хороший аврор, — подвел итог Уотсон.

— Отстраните ее, сотрите ей память, в конце концов! — вклинился в их разговор третий человек — неслышно вынырнувший из кустов Драко.

— Стирать память нужно было сразу же после допроса, а я не стал этого делать.

— Почему?

— Потому что это слишком! Всё это слишком! — вспылил аврор. — Поймите, моя задача — стоять на страже закона, а не потакать махинациям. Я согласился занять пост не для того, чтобы прикрывать тыл Министру и обеспечивать исполнение данных им клятв и заключенных сделок. Шеклболт погряз по макушку, нельзя допустить, чтобы он утянул за собой и департамент правопорядка.

Чувство справедливости взяло верх, и Гермиона просто не смогла смолчать:

— Мистер Уотсон, вы не должны оправдываться перед нами.