Склеивая осколки

Панси не дала даже озвучить последнее, пропищав:

— Ты решил, что я хочу тебя использовать? — у неё рот приоткрылся. — Ну и маразм у тебя, милый! Размером с Мэнор.

— Милый? — Драко опешил дважды. Последний раз она звала его так, ласково поглаживая белоснежную голову где-то между Хогвартсом и Лондоном. — Ну и чего этому милому ждать? После этого твоего «милый»? — передразнил Драко.

— Ну уж точно не твоего грешного тела, милый! — Панси цокнула и опустила взгляд, нацеливаясь в пах. — Ни целиком, ни по частям. Помоги мне! Или...

Панси опять стала накручивать локон, но нервно и быстро.

— «Или»?.. — Драко хмыкнул и рывком застегнул ширинку. Грешное не грешное, но светить им не стоит. — Что это за «или»? Я как-то не наблюдаю тут горшков для очередного шантажа.

Панси надула губы:

— Припомнил-таки... Но иначе ты бы не согласился! И не ври, что это не так. Попроси я тебя даже как друга, даже со слезами на глазах, взывая к детским чувствам, ты бы хрен уступил! Потому что не настолько плох... как бываю я. Ты и сам это знаешь.

Самокритичней некуда. Странность номер четыре, если не пять.

— Панси... Что ты несёшь?

Кавардак в голове усилился. И подозрения тоже. Драко на секунду подумал, что перед ним кто-то другой... под Оборотным. Панси не склонна к подобным излияниям, но ведь старая привычка выдаёт её с головой. Это она — Панси Паркинсон.

И не она.

— Что слышал! Половина Хогвартса меня не выносит. И да, Драко, я не мисс Я-всё-знаю! — ага... опять намёк на Грейнджер. — И не мисс Всем-даю-кто-заплатит! — а теперь намёк на шлюх. Паркинсон разошлась не на шутку. — Ты никогда не видел во мне девушку. И никогда не целовал. Пока я не стала встречаться с Блейзом...

Она отрешённо коснулась губ.

— И это было не так, как с ним, да... — тихо сболтнула Панси. — Только с тех пор, как ты стал добычей Медеи, я поняла, что живу иллюзией. Ты бы никогда не стал спать с моей сестрой, испытывая ко мне хотя бы влечение. И чтоб ты знал, я за ней не подбираю! Даже «спасибо» готова сказать за этот ледяной душ.

— Ты?.. Ей?.. Спасибо? — Панси не фея новостей, а ведьма нелепостей. — Я думал, ты её еле выносишь, — ненавидишь. Мечтаешь наградить рожками на веки вечные.

«Особенно после того, как она и я...» — додумал Драко. Может, внешне Панси и вела себя так, словно её это не трогало, с показным сочувствием, но ведь дело обстояло далеко не так.

Странность номер какой-то там… шесть?

— Вообще-то должна ненавидеть... Но нет. Хм-м-м, — похоже, Панси удивилась собственной реакции. — Парни любят её смазливую мордашку и испорченную мораль. А после грязных сплетен мне даже стало тебя немного жаль. Такое никому не нравится.

— Мне начхать! — не сдержался Драко, уже не путаясь в странностях — утопая в них с головой.

Слова Грейнджер обретали такие явственные очертания, что не заметил бы только идиот.

— Сейчас — возможно, но тогда — нет, — Драко почувствовал, что у Панси неплохие задатки легилимента: стреляла без промаха. — Я всегда хотела быть единственной — понимаешь, единственной! — а не одной из многих. Так тебе ясно?

— Более чем. Но об этом ты должна говорить не мне, а Блейзу.

«Где ж эта чёртова палочка? Должна быть здесь. Под кроватью?» — неслышно ворчал Драко и немного пригнулся, стараясь разглядеть пропажу.

— Ну так помоги мне!

— В чём? — он никак не мог уловить суть проблемы, а без палочки ещё и странные-странные мысли Паркинсон. — Иди лучше домой, я хочу остаться один.

«Разобраться».

Но Панси упрямилась:

— Во-первых, мать запретила выходить мне из комнаты... такой, — она вытянула чуть вперёд подол короткого платья. — А во-вторых, я не хочу домой, потому что хочу быть здесь! Драко, Блейз возвращает мои записки, даже не распечатывая. Он и не пытается меня выслушать! Запер каминную сеть в своей комнате…

— Войди через парадную, в чём проблема-то? Или аппарируй туда. На время приёма Забини частично снимают защитные чары.

— Ну да... — Панси неприятно сморщила нос. — И столкнуться с его мамашей, осыпающей меня наставлениями и сюсюканием? Нет уж, спасибо! Не до церемоний. И это не считая прочих влиятельных персон, с кем достопочтимое семейство Забини отмечает каждое Рождество — хоть война, хоть драконья оспа!

Панси бежит от важных знакомств? После опалы Паркинсонов? Это что-то… исключительное.

Вот. Хрень.

Драко сдвинул брови. Нужно что-то из ряда вон, чтобы слизеринская натура дала такую трещину. Но какая-то часть сознания ещё отказывалась верить в «сломанную» Паркинсон. Когда это произошло? Когда? Блейз же ходит за ней по пятам.

— Так что ты хочешь от меня? — Драко не мог сосредоточиться. — Ты сама дров наломала. Дай ему время. И всего-то...

— Я не хочу ждать!

В этой фразе сквозило много прежней Панси. Она лихорадочно бегала глазами по комнате. Может, чувства к Блейзу сместили приоритеты?

— Драко, ну, пожалуйста... Ты же можешь вызвать его сюда... не просвещая. Я... я... — Панси запиналась, — спрячусь. И я просто хочу с ним поговорить!

— Он сбежит отсюда, как только тебя увидит. Отовсюду сбежит, если честно.

— Поэтому я и торчу в твоей спальне два часа! Запри нас здесь. Ну что тебе стоит? В Мэноре нельзя аппарировать посторонним, я знаю.

— Панси, — Драко подошёл ближе: — Панси, это не моё дело, пойми. Ты... — но она уже вкладывала его палочку в его же ладонь, гипнотизируя глазами, полными...

Слёз.

«Ох, ты ж чёрт! Блин... Нет… Ну что за фигня?»

Панси никогда не плакала. Нет, возможно, когда-то такое и было. Но очень давно. И не при нём. Вообще ни при ком! Это устав Паркинсонов, которым так любила хвастать её сестра.

Слёзы. Слёзы. Слёзы...

За эти сутки уже целое море слёз. И виновата в том...

«Сколопендра?» — не предположение — почти диагноз. Пока ещё почти, и его можно развеять или подтвердить всего одним взмахом палочки.

Приехали...

Кажется, Драко заразился от Грейнджер. Он должен знать правду. Какой бы невероятной она ни казалась.

— Хорошо, — согласился он.

— Что хорошо? — Панси спешно вытерла слёзы.

— Хорошо, я тебе помогу.

Её зелёные глаза тут же преобразились. Заблестели искренней благодарностью.

— Я доставлю сюда Блейза, — продолжал Драко, — и запру вас в Мэноре хоть до завтрашнего утра. Но при одном условии, Панси, — он старался не мучиться предстоящей моральной дилеммой, ведь так гораздо легче решиться. — Ты… простишь меня, — и это даже не просьба, а потребность: — Простишь за то, что я сейчас сделаю.

Он отступил, крепко сжимая палочку и не давая себе времени передумать.

— Да всё что угодно! — отмахнулась Панси, приглаживая растрёпанные волосы, но, заметив напряжённое лицо Драко, вдруг забеспокоилась: — Я, конечно, прощу тебя, но за что?

— За это, — Драко качнул кончиком палочки, поддел и произнёс заклинание.

А потом начался кошмар.

Драко уже не раз слышал человеческие крики. Жалобные стоны. Видел агонию. Но сейчас, наверно, кричала не одна Панси, а множество... Она обхватила ладонями голову и вопила, вопила, вопила за десятерых, стараясь разорвать барабанные перепонки. Панси сдавливала уши всё сильнее и сильнее, прихватывая скрюченными пальцами волосы.

Она страдала.

Тоже — за десятерых.

Ноги её подогнулись, и Панси осела на пол, протяжно сбавляя пронзительный ор. Драко дёрнулся к ней, чувствуя неимоверный ужас, и застыл, оглушённый: она всё ещё кричала и царапала лицо, растирая невольные слёзы по щекам. Потом сгорбилась, скукожилась, подтянула ноги к груди, обхватила их и, раскачиваясь, перешла на надрывный вой.

Кошмар тянулся и тянулся с садистским постоянством.

Наконец, уткнувшись в колени, Панси стала истерически всхлипывать, и Драко, присев рядом на корточках, осторожно и неуверенно протянул к ней руку.

Несчастная жертва будто учуяла жестокое, чужое тепло, подняла перепуганное лицо и отшатнулась. Потом ринулась отползать назад, тряся головой и бессвязно двигая губами.

Её колотило от одного только вида Драко.

И он, судорожно сглотнув жалость, прошептал нечто похожее на:

— Я не знал... Я не хотел, Панси...

Но она, опять прикрыв ладонями уши, только сильнее сжалась в комочек и простонала:

— Не-е подходи-и ко мне. Больше никогда-а не походи ко мне-е-е, — и со злостью отбрыкнулась, теряя равновесие.

— Сейчас... Подожди, — попытался успокоить её Драко. — Подожди, пожалуйста.

И трансгрессировал.

Блейза не пришлось долго разыскивать. Он сам, заслышав шум и оклик обескураженной матери, влетел в парадную и, поразившись непрезентабельному виду друга, начал с:

— Драко, что слу... — и подавился окончанием, потому что внутренности скрутило. Малфой, вцепившись в плечо друга железной хваткой, потащил его за собой, аппарируя.

— ...случилось? — выдавил-таки он, прижав кулак к животу, как только отпустило.

Но ответ застыл перед глазами измученной, заплаканной Панси, забившейся в угол маленькой беспомощной девочкой.

— Кто? Кто?! — заорал Блейз. — Кто это сделал?

— Не знаю, — крайне раздражённо бросил Драко, заправляя измятую рубашку, накинул пиджак и переложил палочку в левую руку, ближе к метке. — Но узнаю, поверь... Останься с ней!

Приказ, не меньше.

— И-и-и... — виновато добавил он: — ...что бы она ни сказала, учти, я не специально. — Блейз непонимающе пятился к Панси: — Ну, кроме этого...

Драко взмыл через камин и, на лету запечатывая все входы и выходы, пообещал вправить себе мозги. А заодно и Грейнджер.

Продуманная коза.

Одно её извиняло — она оказалась права.

* * *

Драко полюбил летать, как только его ноги впервые оторвались от пола в Тайной комнате. Несмотря на то, что это здорово выматывало, некое ощущение избранности, предельная концентрация и желание показать Визенгамоту средний палец, паря над Министерством, придавало магических сил.

А сейчас ещё и жажда расплаты.

И не столько Грейнджер за её маленькую ложь, сколько Сколопендре: подлой дряни, посмевшей охотиться за Малфоем. Панси, конечно, по-человечески жаль, но терзаться по поводу того, в чём он виноват лишь косвенно, банально нет времени. Поймать девушкоподобное Нечто казалось более важным.

Драко намеренно не спешил, поэтому отказался от аппарации в Хогсмид и всю дорогу до Хогвартса, рея и отдыхая, он пытался сложить воедино скудные сведения, полученные от Грейнджер, а ещё вспомнить что-то странное и необычное, подозрительное и отдающее Азкабаном.

Теперь ставшая ловушкой записка наталкивала на мысли, далёкие от мести бывшей подружки, и Драко стало легче. Не только оттого, что липовое приглашение — улика против Сколопендры, но и оттого, что Сандра не так плоха, как он однажды подумал. Ещё бы включил романтика и сохранил затёртый клочок бумаги — цены б ему не было! И сегодня всё, за что можно ухватиться в поисках ответов — Обливиэйт.

И мотив.

Долбаный, дурно пахнущий, пугающе тёмный мотив. Правда, отсутствие хоть какого-нибудь предположения указывало на то, что с задачкой не справиться...

Без Реддла.

Но тот явно не горит желанием помочь по доброте душевной. А значит, придётся хитрить.

Весьма отрадное занятие.