Следующая цель

— Хм… Я очень вам благодарен, но это не значит, что вы прощены.

— О, я и не рассчитывал, — язвительно улыбнулся тот. — Будь вы тем кретином, что и прежде, вы не стали бы Блэком, да и я не помог бы. Но теперь вы можете мной располагать. Мой портрет всё ещё висит в кабинете директора, — он заговорщицки подмигнул и исчез.

— Бабушка, может, вас можно как-нибудь отделить от стены? Что вы тут одна висите? В гостиной вам явно будет лучше…

— О, мальчик, ты прелесть! — растроганно протянула Вальбурга, поднося к глазам кружевной платочек. — Но разве вы уже решили, что будете делать дальше? Каким бы отвратительным это мне ни казалось, но, может, стоит ещё на некоторое время оставить дом магглолюбцам и грязнокровкам? Возможно, вам удастся получить какую-то информацию? Тогда перемещать меня в гостиную рано.

Спорить с этим мы не стали — леди Блэк была совершенно права, — и, вернувшись в кухню, за вторым завтраком приступили к обсуждению наших дальнейших планов.

* * *

Остаток дня мы посвятили разработке стратегии. Для начала Кричер посоветовал переместиться в библиотеку на случай появления незваных гостей. Мы так и сделали. Логичный совет, среди орденцев было не много желающих тратить время на «пыльную макулатуру»

Первое время я помалкивал, предпочитая лишь слушать: что я знаю о планировании? Но постепенно Пожиратели втянули меня в обсуждение. Было непривычно чувствовать себя на равных. Никто не отмахивался от моих вопросов, не ссылался на юный возраст, не говорил, что я недостаточно умён, не затыкал мне рот универсальным «взрослые и без твоих советов разберутся» — это было непривычно, но очень приятно.

Невольно сравнивая нынешних друзей с гриффиндорцами и членами Ордена Феникса, я поражался разнице. Начиная с Дурслей, запрещавших мне лишний раз открывать рот, в Хогвартсе мои вопросы также не приветствовались. Учителя отмахивались, считая, что мне ещё рано знать что-то серьёзное, Дамблдор прямо говорил, что я слишком юн, Рон и сам ничем не интересовался, а когда я спрашивал что-то про жизнь волшебников, он практически высмеивал меня, то ли случайно, то ли специально подчёркивая, что я маг лишь наполовину, а значит, уступаю ему. Немного странно от того, кто не разделяет идеологию Лорда и Пожирателей. Ну а Гермиона снисходительно улыбалась… Я семь лет совершенно искренне называл её своей лучшей подругой и готов бы умереть ради неё, но Мерлин свидетель, порой мне так хотелось кулаком стереть с её лица это выражение превосходства!

От меня вечно скрывали информацию, как тайную, так и явную. О происхождении, о родителях, о традициях и правилах поведения, о деньгах… Может, где-то была и моя вина, кто мешал мне заняться самообразованием? Но по большей части меня целенаправленно отлучали от знаний и да, именно что мешали. Да Гермиона мне не разрешала читать даже «Бытовые чары», требуя написать домашнее задание и подготовиться к следующему уроку Зельеварения, раз потянуло к знаниям. И ведь знала, — не могла не знать, — что это моментально отобьёт у меня желание учиться! А через пару дней, когда я посетил библиотеку в одиночестве, рассчитывая всё-таки ознакомиться с этими чарами, книга загадочным образом испарилась, а я, наивный идиот, не придал этому значения.

Весь мир считал меня этаким баловнем судьбы, а я даже не понимал, о чём они ведут речь. Мне казалось стыдным не то что жаловаться, но даже правдиво рассказывать о том, как на самом деле мне живётся у Дурслей. А мои робкие попытки хотя бы чуть-чуть улучшить собственное незавидное положение воспринимались гордыней и неблагодарностью. Немудрено, что, пару раз получив такую реакцию в ответ на безобидные просьбы, я зарёкся откровенничать. О моей жизни среди магглов даже Уизли всего не знали… Но им и не было интересно.

Пока я был Избранным, моим мнением пренебрегали постоянно. Казалось бы, навязав мне миссию по избавлению мира от «великого Зла», меня должны были с детства учить высшей магии и рассказывать в мельчайших подробностях о слабостях Тёмного Лорда, на деле же меня держали в информационном вакууме, скрывая малейший намёк на важные сведения, и пресекали мои попытки самостоятельно развиваться.

С появлением в моей жизни крёстного ситуация ничуть не улучшилась. Как сейчас помню лето после четвёртого курса, когда друзья жили в этом самом доме, а я, имеющий полное право на то же самое, был вынужден оставаться с Дурслями. И если бы не нападение дементоров, высока вероятность, что мне пришлось бы и остаток лета провести у магглов. Впрочем, когда я по наивности обратился к Сириусу за помощью в освоении магических премудростей, тот мне отказал. В шутливой форме, конечно, но недвусмысленно дал понять, что мой предел — это волшебные шахматы да квиддич.

Меня вечно ставили перед фактом. Со мной не советовались, меня даже не предупреждали! Сириус оставил этот дом мне, а Дамблдор просто сообщил, что это штаб Ордена, а я должен уступить и валить к магглам… Сейчас-то я понимаю, Блэк вовсе не погиб и не хотел покидать собственный дом, что пришлось бы делать, заявись я в гости, но тогда мне было обидно до слёз.

Я больше не был Мальчиком-Который-Выжил, но отношение ко мне, как ни парадоксально, от этого только улучшилось.

Пожиратели смерти были опытными взрослыми волшебниками, но не считали зазорным прислушиваться к моему мнению с первого же дня знакомства.

Реймонд — отличный боевик, что признавали и Лорд, и Дамблдор, но он не пренебрегал моими советами во время побега из Азкабана. Если идея ему не нравилась, он не ленился объяснять, в чём моя ошибка, но ни разу не позволил себе проявить снисходительное пренебрежение.

Эдриан почему-то не отмахивался от вопросов, более того, если видел, что я чего-то не понимаю, сам предлагал пояснить. Даже Северус перестал априори считать меня «истинным Поттером» и нормально разговаривал. А Драко порой раньше меня самого догадывался, что обсуждение каких-либо вопросов нужно начинать с объяснения — чтобы я вообще понял, о чём идёт речь. И ведь ни разу не упрекнул и не высмеял моего незнания!

Вчерашние враги приняли меня лучше, чем друзья, шесть лет стремившиеся выглядеть моей семьёй.

— Бастер, ау!

Вынырнув из размышлений, я сосредоточился на разговоре.

— Нам нужна информация. Финеас Блэк много не узнает, на портреты постоянно накладывают чары отвлечения внимания и заглушающее, а больше шпионов у нас нет. Я согласен, что с переездом придётся повременить.

— У-у-у, а я уже размечтался о личной кровати, — протянул Малфой разочарованно, но его улыбка дала понять, что он шутит.

— Хм, Бастер, помнишь, что вчера сказал Кричер?

Я пожал плечами:

— Вообще-то, он много чего вчера наговорил.

— О комнате главы рода, — напомнил Мальсибер. — Что её не могут обнаружить посторонние?

Недоумение на лицах Нотта, Снейпа и Малфоя вынудило пересказывать возмущения эльфа, но зато Драко мгновенно нашёл объяснение:

— Гости не смогут понять, дома ли хозяин, если только он сам не пожелает им сказать. Домовик совершенно справедливо заметил, что ты не можешь жить в гостевых апартаментах — это небезопасно. В комнатах главы тебя даже Гоменум Ревелио не обнаружит.

— Это точно?

— Да, — уверенно кивнул Малфой, — я лично проверял курсе на третьем, когда впервые прочитал об этом. Отца в его комнате магией я не нашёл, хотя видел его собственными глазами. Но ничего не мешает нам провести ещё один эксперимент.

Проверка подтвердила правоту Драко, даже более того. Оказалось, что Реймонда заклинание также не выявляет, поскольку я его уже пригласил. Северус и Эдриан комнату не видели в упор до тех пор, пока я не озвучил официальное приглашение, но и потом, без меня, только Малфой, как ближайший родственник Блэков, мог понять, что в доме вообще кто-то есть.

— А Мальсибер почему тебя находит? — ревниво поинтересовался Нотт.

Я абсолютно искренне пожал плечами.

За обедом было принято окончательное решение: мы с Реем остаёмся в Блэк-хаусе, но так, чтобы нас никто не обнаружил, а орденцы пусть и дальше проводят совещания на кухне. Кричер уныло кивнул и сразу же водрузил на обеденный стол кучу мусора, такую же, как мы застали по прибытию.

— А где… э-э-э… тело?

— Кричер вернёт тело мерзкого мальчишки, как только хозяин выйдет.

На том и порешили.

Начался новый этап жизни.