Следующая цель

Глава 48

В пятницу состоялась свадьба Маркуса Флинта. Я хотел отдать приглашение Регулусу, считая, что ему пойдёт на пользу неформальное общение с ровесниками, но тот наотрез отказался, заявив, что не готов к выходу в общество и предпочтёт постепенную социализацию. Мои слова о том, что свадьба как раз и была бы «постепенным» вхождением в общество, так как всё внимание будет сосредоточено на женихе и невесте, а не на одном из гостей, Блек пропустил мимо ушей. Настаивать я не решился, особенно после недавнего разговора между Дамблдором и Бруствером о Теодоре, но доволен сложившейся ситуацией не был: такими темпами у Рега разовьётся фобия перед чужими людьми.

Драко, оправданный и свободный, отложил все дела и, нарядившись в новую мантию, отправился поздравлять своего бывшего капитана, а я ограничился подарком.

— Но почему, Бастер? Ладно Рег, он никого по-настоящему и не знает, только по нашим рассказам, но ты же знаком почти со всеми приглашёнными и не будешь нежеланным гостем! — в последний раз попытался уговорить меня Малфой, уже стоя одной ногой в камине.

— Иди и повеселись за нас обоих, — криво улыбнулся я.

Драко вздохнул и потянулся за летучим порохом.

Я лишь раз был на волшебной свадьбе и, честно говоря, мне не слишком понравилось. Конечно, впечатления были испорчены нападением Пожирателей смерти, да и Уизли, хоть и чистокровные, были слишком бедны, чтобы организовать всё с размахом, но толкаться среди малознакомых людей — перспектива не слишком привлекательная.

Вместо свадьбы я аппарировал по стране, ища лес, похожий на тот, куда нас занесло с Драко в ноябре. Центральная Англия уже была заштрихована на карте, северные районы также постепенно вычёркивались, и меня всё чаще посещала мысль, что я трачу время на ерунду. Кто знает, может, тюрьма вообще находится не в Великобритании?

Отвлёкшись на сомнения, я не смотрел под ноги, бездумно шагая вперёд, и в результате оступился и свалился в овраг. Боль пронзила левую ногу — я едва успел зажать себе рот, чтобы не заорать на всю округу. При падении куртка задралась, и я лежал спиной прямо на снегу. Кое-как сев, стараясь не шевелить ногой, я потянулся за палочкой и понял, что потерял её, пока летел вниз. Захотелось то ли выругаться, то ли заплакать.

Боль с каждой секундой казалась всё более сильной; задрав штанину, я увидел неестественно вывернутую ступню, и от этого зрелища мне совсем поплохело. Наверное, от боли я плохо соображал, потому что сигнальные чары я догадался активировать только через десять минут, когда стало очевидно, что беспалочковое Акцио не хочет срабатывать.

Время, что прошло между вызовом и прибытием помощи, показалось бесконечным.

— Бастер! — взволнованный голос Регулуса прозвучал райской музыкой.

— Я палочку потерял! — сразу же сообщил я.

— Акцио палочка Бастера! — тут же произнёс он и, когда ничего не произошло, растерянно огляделся. — А, она застряла! — он сделал пару шагов в сторону, наклонился и вытащил мою палочку из камней. Распрямившись, он улыбнулся: — Вот, держи… Что с твоей ногой?

— Наверное, сломана.

— Наверное? — усмехнулся Рег. — Тебе в Мунго надо, — он помог мне встать. — Аппарировать можешь? Я не уверен, что смогу переместить нас обоих.

— Могу… — прислушавшись к ощущениям, кивнул я.

— В Мунго! — настойчиво повторил Блэк.

Посмотрев на его сочувственное лицо, я покорно кивнул. Костерост, конечно, у нас был дома, но кость же вправить надо перед приёмом зелья, а я не был уверен, что мы справимся с этим самостоятельно.

— Ладно, — тяжко вздохнув, я достал фиал с оборотным зельем и выпил. — Давай руку.

Переместились мы точно перед входом. Почему ни один из нас не подумал о левитации — неизвестно, но те три минуты, что потребовались на то, чтобы дохромать до рецепшен, показались мне адом.

Дождавшись врача, Регулус потянулся за пейджерным блокнотом, спеша успокоить Реймонда, оставшегося дома, и вышел в коридор. Усадив меня на стул, врач не спешил приступать к лечению, принявшись заполнять формуляр. Наконец, когда я готов был его уже заавадить, доктор приступил к осмотру.

— Перелом сложный, — диагностировал он. — Одним костеростом не исправить. Я переведу вас в палату…

— А можно без этого?

— Вы в безопасности, — улыбнулся тот, неверно интерпретировав моё нежелание задерживаться в больнице, — не волнуйтесь.

Спорить сил не было, так что я смирился и решил плыть по течению.

— Палата так палата.

Убедив Регулуса, что сидеть со мной не надо и к вечеру я уже буду дома, я остался один.

Что ж, я хотел навестить Мунго и выяснить, что с Луной — судьба пошла мне навстречу.

— Скажите, а пока я тут, можно ли встретиться с другим пациентом?

— Разумеется! Два часа полного покоя, а потом — я сам вас проведу.

Сделав глубокий вдох, я кивком подтвердил готовность и вытянулся на жёсткой койке. Доктор не стал тянуть, тут же наложил на меня обезболивающие чары и Петрификус, фиксируя положение, после чего… Отвратительнейший хруст заставил меня мысленно передёрнуться. Я абсолютно ничего не почувствовал, но звук и вид проворачивающейся под кожей кости были и сами по себе ужасны.

— Ну, вот и всё. Отдыхайте. Через пару часов я зайду вас проведать. А пока, вот, выпейте.

Он снял парализующее и протянул мне фиал.

Благодарно улыбнувшись, я залпом выпил мерзкий ненавистный костерост и снова улёгся. Доктор вышел, снова посоветовав попытаться уснуть, и я принял новую порцию оборотного. Через два часа я узнаю, что произошло с Луной и можно ли ей помочь… Мысли забуксовали, и я отключился.

* * *

Когда я открыл глаза, за окном наступили сумерки. Прислушавшись к ощущениям, я с облегчением понял, что нога больше не болит. Встав, надел мантию, нашёл в кармане фиал и принял следующую порцию оборотного зелья, порадовавшись, что никто не пришёл меня проведать по истечении двух часов — появление Поттера могло вызвать ненужный ажиотаж, — после чего осторожно выглянул в коридор. Было тихо. Приглушённые закрытыми дверями звуки позволяли понять, что палаты заняты, но пациентов не было видно. Лишь в дальнем конце коридора у окна стоял какой-то человек.

Порядки я не нарушал, в Мунго находился на законных основаниях, так что прятаться не было смысла, и я смело зашагал к лестнице — отделение для психов располагалось несколькими этажами выше. Чем ближе я подходил к человеку, тем знакомее он казался. Ссутуленная спина, рост, тёмные волосы…

— Невилл?

Лонгботтом вздрогнул и резко обернулся. Потухший взгляд испуганных глаз мне совсем не понравился, я даже пожалел, что окликнул его, но отступать было поздно.

Помня про оборотку, я улыбнулся и представился:

— Я — Гарри.

— Га… — он запнулся и, не договорив, подозрительно уставился на меня.

— На первом курсе Гермиона тебя обездвижила в нашей гостиной, когда ты хотел остановить нас.

Я явно выбрал не самый удачный способ подтвердить свою личность, Невилл недовольно поджал губы, но, по крайней мере, он больше не сомневался, кто перед ним стоит.

— Привет. Что ты здесь делаешь?

— Ногу сломал, — честно ответил я, — а ты?

— Родителей навещал.

Разговор не клеился, мы оба ощущали неловкость, и это была так неправильно…

— Не знаешь, где Луна?

Он посмотрел на меня как-то странно, но кивнул:

— Знаю. Хочешь, чтобы я тебя проводил?

— Было бы здорово.

По лестнице мы поднимались молча, я разглядывал шагавшего впереди парня и разочаровывался всё сильнее. На первом курсе Невилл был откровенно жалок, но с годами менялся в лучшую сторону. К пятому курсу он уже научился спорить, а седьмому — отстаивать свою позицию… Куда всё это испарилось? Почему, глядя на этого высокого и широкоплечего почти мужчину, я вижу перед собой тюфяка-первокурсника с нелепой жабой?

Перед дверью на нужный этаж Лонгботтом остановился и, преградив мне путь, спросил:

— То, что писали в «Пророке» о Лестрейнджах — правда?

— Да.

Я мог бы рассказать ему то, что узнал от Пожирателей; все догадки и подозрения о мотивах, которыми могли руководствоваться Лестрейнджи по мнению Реймонда и Регулуса. Я мог бы приподнять покрывало тайны над историей, что никто не удосужился поведать несчастному ребёнку, по воле злого рока лишившегося нормальной семьи. Но я молчал — опасался его реакции на новость, что теперь мои друзья — Пожиратели смерти, которых мы вместе ненавидели пару лет назад. Невилл тоже не спешил что-то говорить. Пауза затягивалась.

— Так где Луна?

— В четвёртой палате, — глухо ответил он и начал спускаться.

— Рад был тебя увидеть, — бросил я вдогонку, потому что расставаться вот так, молча, казалось до ужаса неправильным.

— Угу, — не оборачиваясь, буркнул Лонгботтом и скрылся из виду, так и не простившись по-нормальному.

Пожав плечами, я вошёл в отделение «Недугов» и двинулся к четвёртой палате. Светло-жёлтые стены должны были создавать ощущение праздничности, на деле же выглядели издёвкой над посетителями и пациентами — тут веяло безысходностью. Дверь была открыта, и я заглянул в комнату.

Узнать Луну было непросто. Вместо длинных белокурых локонов — короткий ёжик мышиного цвета, вместо ярких украшений и мантии — серая больничная пижама. Только глаза остались прежними — огромными голубыми озёрами. Она смотрела сквозь меня, словно даже не заметила моего появления, и не шевелилась. Я тоже застыл, не зная, что сказать.

Не знаю, сколько прошло времени, очнулся я от прозвучавшего за спиной женского голоса:

— Я могу вам помочь?

Я вздрогнул и обернулся.

— Как она? — голос прозвучал глухо, и я откашлялся.

— Стабильно, — равнодушно пожала плечами девушка в форменной лимонной мантии. — Никаких изменений за последние полгода. А вы ей кто?

— Никто, — пятясь по коридору, помотал я головой, — просто знакомый…

Бегом спустившись на первый этаж, я выскочил из Мунго, словно за мной стая оборотней гналась, и аппарировал домой.

— Ты в порядке?

— Ох, Рей…

— Что случилось?! — тут же заволновался тот.

— Ничего, просто… Я зашёл к Луне… Я тебе рассказывал… И она…

У меня не было слов, чтобы передать весь ужас увиденного.

— Подобное случается, — нейтрально протянул Мальсибер, догадавшись, что я мог увидеть в отделении для психов, и наливая огневиски в стакан. — На.

Сделав глоток, я закашлялся — всё же столь крепкое спиртное я не любил, — но огненный шар прокатился по пищеводу и словно прижёг рану, и дышать стало легче.

— Спасибо.

— Не принимай так близко к сердцу чужие несчастья.

Я усмехнулся: легко сказать.

* * *

Встреча с Невиллом повлияла на меня сильнее, чем можно было предположить. Наши судьбы были довольно похожи: оба лишились родителей в раннем детстве, оба подходили под пророчество Трелони, от обоих ждали подвигов. Не знаю, кому из нас было хуже, но раньше мне казалось, что Невилл — тот человек, кто сможет меня понять. Но я ошибся, он был слишком слаб. Там, где я рвался на подвиги, стремясь доказать, что я могу быть полезен, он отступал в тень; когда я отстаивал свою точку зрения, Невилл зажимался и отмалчивался. Как Лонгботтом решился противостоять Кэрроу на седьмом курсе — загадка, он всегда был трусом, его воспитали таким, и, как и положено трусу, он предпочитал прятать голову в песок, а не смотреть правде в глаза. Я быстро принял ужасную правду о своих родителях, а вот он так и не поверил, что Фрэнк и Алиса совершили ошибку, за которую заплатили почти что жизнью. Его родители не были подлыми и злыми, они случайно навредили сыновьям Лестрейнджей, но для Невилла и эта новость стала шокирующей, он отказывался верить, что родители не святые мученики.