Следующая цель

Глава 36

На то, чтобы успокоиться и закончить рассказ, мне потребовался час. За всё это время Эдриан не произнёс ни слова, лишь сжимал кулаки да скрипел зубами. Наверняка периодически у него возникало желание проклясть меня или хотя бы дать подзатыльник, но, конечно же, он не позволил себе ничего лишнего. Я и сам казнился из-за случившегося, и в дополнительном наказании не было нужды — Нотт знал это. Когда всё будет позади, он по секундам разберёт наши с Малфоем ошибки, безжалостно критикуя, но сейчас он ограничился тем, что внимательно слушал. Зато стоило мне замолчать, он тут же вскочил на ноги.

— Я немедленно отправляюсь в Министерство!

— Зачем?! — воскликнул я, едва не вцепляясь в его рукав. Сама мысль, что последний член нашей дружной компании тоже может исчезнуть — пугала до дрожи. Я просто физически не мог его отпустить туда, где могла подстерегать опасность! — Не ходи!

Я боялся. До трясущихся рук и заикания, до цветных пятен перед глазами; Рей чётко и недвусмысленно запретил покидать дом без необходимости — мы ослушались, и это привело к трагедии. Обжёгшись на молоке, я готов был без устали дуть на воду, лишь бы больше никто не пострадал.

— Затем, что нужно разобраться, кто на вас напал! Ордера на наш арест аннулированы, так какого Мордреда… — шумно выдохнув, он сел обратно на диван, с которого успел вскочить, и, видимо, поняв, в каком взвинченном состоянии я нахожусь, намного спокойнее продолжил: — Бастер, я даю тебе слово, что буду соблюдать все возможные меры предосторожности, но разобраться в ситуации необходимо. Рядовые авроры не устраивают засады и не организуют операции под прикрытием без соответствующего приказа. Во-первых, для того чтобы получить оборотное зелье, необходимо не только согласовать это с начальством, но и заполнить тысячу бумажек, а во-вторых, у них есть своя жизнь, и тратить её на охоту за Пожирателями смерти никто не хочет. Никто не приветствует переработки, а авроры в особенности. Фанатики редки даже в Аврорате, а если и появляются, не успевают дослужиться до высоких должностей — погибают. Иными словами без соответствующего приказа ни один из авроров не пошевелился бы. Что подводит нас к логичному вопросу: кто отдал приказ? Робардс — тёмный гиппогриф. Умный, хитрый, довольно сильный волшебник и удивительно тонко чувствует политический ветер, успевая устроиться с максимальным комфортом при любой власти. Он стал заместителем главы Аврората ещё при Фадже; когда Скримжер пересел в кресло министра, Робардс занял пост и удержался на нём при Лорде. Но важнее то, что, когда Бруствер устраивал тихие чистки, вышвыривая из Министерства каждого, кого можно было хотя бы заподозрить в лояльности Лорду, Гавейна это не коснулось. Более того, даже сейчас он остаётся главой Аврората. Дариус мой давний друг, и он не стал бы скрывать, будь положение Робардса куплено. И потому у меня возник ряд вопросов к нашему защитнику правопорядка.

— Думаешь, он — человек Дамблдора?

— Боюсь, он ничей, и потому намного опаснее. Его мотивы трудно просчитать, да и неважно это сейчас. Нужно выяснить, что с Реем и где Малфой. И с этим лучше не мешкать.

Спорить было глупо: Мальсибер ранен, и чем скорее он вернётся домой, тем лучше. А Драко… надеюсь, его не поймали, и он смог выбраться из леса. О судьбе Северуса же даже Эдриан не хотел думать, запрещая себе надеяться на чудо. Несмотря на жизнь с магическими реалиями, в чудеса никто из нас давно уже не верил.

Не откладывая, Нотт аппарировал в Министерство, в приказном порядке посоветовав мне лечь спать. Понимая, что шанса уснуть у меня нет ни единого, я достал флакон с зельем сна-без-сновидений.

— За тебя, Северус, — провозгласил я, забираясь под одеяло.

Я не хотел ни о чём думать. Любое, даже абстрактное размышление невольно возвращало мысли к событиям этого дня. Мне не удавалось очистить сознание и отрешиться от реальности. Было слишком больно. И благодаря зелью мне не пришлось долго мучиться: едва коснувшись подушки, я провалился в сон.

* * *

Я проснулся, когда за окном было светло. Зажмурившись, накрылся с головой одеялом и продолжил лежать. Пока я тут, в мягком коконе, способном, как в раннем детстве, защитить от монстров под кроватью, можно делать вид, что ничего не было… Возвращаться в мир бодрствующих отчаянно не хотелось.

Тишина давила. В мире магглов настоящая тишина давно стала недостижимой роскошью; в любом месте были слышны шум большого города, людские голоса, машины, поезда, самолёты, музыка… В магическом же мире меня постоянно окружали те, кого я по скудоумию считал друзьями, а молчать никто из них не умел: в гриффиндорской башне даже ночью не было покоя, в Норе же о нём и мечтать не приходилось. Даже в Азкабане не было тихо — при дементорах безмолвие было самым быстрым путём к сумасшествию, поэтому узники обсуждали всё, что взбредёт в голову, лишь бы не молчать. Я не привык к тишине, и оттого сейчас она пугала ещё сильнее.

Спустившись на первый этаж, я убедился, что дома никого нет, и без того плохое настроение стало ещё хуже. Аппетита не было, но я всё же прошёл в столовую и занял своё место — словно следование привычному ежеутреннему ритуалу заставит вселенную оставить всё так, как было. Кричер молча подал завтрак и остался стоять, безвольно опустив руки.

— Драко не вернулся? — спросил я, когда давление тишины стало невыносимым.

— Нет, хозяин, — вздохнул он. — Мистер Эдриан ненадолго возвращался и сказал, что постарается выяснить, что с мистером Малфоем, а если до вечера ему это не удастся, а сам мистер Малфой не вернётся, приказал Кричеру подготовить всё для поискового ритуала. Хозяин не возражает?

— Всё верно, Кричер. Надеюсь, с ним ничего не случилось…

То ли зелье сна-без-сновидений не полностью вышло из организма, то ли после вчерашней эмоциональной перегрузки разум отказывался продолжать паниковать, но мысли текли медленно и вяло. Волнение за Драко было слабым, я почему-то был уверен, что с ним всё хорошо и он просто прячется, стыдясь возвращаться, виня себя в произошедшем. Судьба Реймонда беспокоила сильнее… О Снейпе думать по-прежнему не хотелось.

Сколько себя помню, я всегда надеялся. Порой игнорируя факты, логику и здравый смысл, продолжал верить в счастливый конец. Так было в детстве с родителями, так было с Сириусом… Причин сомневаться в словах тёти Петуньи не было, падение Блэка в Арку Смерти я видел собственными глазами, но надежда продолжала поддерживать мою веру в то, что это не конец, что родители не разбились в автомобильной аварии, а выполняют, к примеру, опасное задание по приказу Правительства, что Сириус не погиб, а переместился куда-то, и нужно лишь придумать, как помочь ему выбраться… Сейчас надежда была окончательно и бесповоротно мертва. Как и Северус.

У живого человека не может быть таких глаз: блеклых, пустых, неподвижных… мёртвых.

Кто устроил ловушку для Малфоя? И зачем. Вот вопросы, которые сейчас имели значение. Как бы больно мне ни было, необходимо было сосредоточиться и немедленно разобраться в произошедшем, в противном случае нам грозило повторение ситуации и новая ловушка.

Итак…

Ордера на арест аннулированы, никто в Министерстве нас не ищет. Какой смысл продолжать охоту на нас? Ради галочки, что поймали сбежавших из Азкабана преступников? С Робардсом разберётся Эдриан, это не моя епархия, но понять мотивы того, кто отдал приказ начальнику Аврората, стоит: вряд ли опытный аврор выложит всю правду при дружеской беседе, а допрашивать его Нотт не имеет права.

И ещё меня волновал вопрос, почему ловушку организовали именно для Драко. Только ли потому, что ни у меня, ни у Эдриана стараниями Дамблдора никого не осталось, а Северус с Реймондом так и вовсе много лет не имеют семей? Светлая сторона во главе с Альбусом отрицала любые достоинства у Пожирателей смерти, считая их нелюдями, иными словами, им отказывалось в таких качествах, как благородство, готовность помочь, даже дружба. Для фениксовцев Пожиратели были некими роботами, запрограммированными исключительно на выполнение приказов Тёмного Лорда и жестокость. До дня победы я и сам думал схожим образом, судя поверхностно и однобоко. То есть, готовя ловушку для Малфоя, Орден Феникса рассчитывал поймать именно его; они были уверены, что никто из нас не сунется помогать Драко.

Но зачем им Малфой? Мстить ему — не за что, Драко практически ничего не сделал, пока был Пожирателем смерти. А то, что он получил приказ убить Дамблдора… так не убил же. Ловить на живца — орденцы не верили, что подобное возможно… Не могли же они всерьёз поверить, что спасать его полезу я?

Так какой смысл? Что в Драко есть такого, что он понадобился… кому? Дамблдору?

Только если дело не в…

Я вскочил из-за стола и принялся мерить столовую шагами.

Не так давно мы с Регулусом обсуждали, зачем Дамблдор пытался проникнуть в мой сейф, и пришли к бездоказательному выводу, что тому нужно нечто, могущее быть в сейфах чистокровных родов. Если рассматривать ситуацию через эту призму, всё становится довольно-таки логично. Если Люциус или Нарцисса не у него (и это было бы прекрасно) и добраться до них не представляется возможным, оставался только Драко — единственный, кто имеет доступ к сейфу…

Нескольких секунд в «Гордости Британии» мне хватило, чтобы убедиться, что женщина рядом с Драко не Нарцисса. Да и если вспомнить тот момент, когда егеря притащили нас в мэнор и миссис Малфой без колебаний была готова обмануть и сестру, и Лорда, лишь бы не впутывать Драко, — она ни при каких обстоятельствах не стала бы помогать тому, кто хотел заманить её сына в ловушку. Оборотное зелье? Но откуда у врага волосы или ногти Нарциссы? Чары личины?.. Мне такие не были известны.

Почему же Драко не понял, что перед ним чужой человек?.. Настолько хотел видеть Нарциссу, что отметал любые несоответствия? Или на него воздействовали какие-то чары?.. Столько вопросов! А ответить на них, как всегда, некому.

В любом случае, будь Малфои у Дамблдора, Драко ему не был бы нужен для… А, собственно, для чего? Что может быть нужно Альбусу?

Зайдя в тупик в своих рассуждениях, я решил сделать перерыв и поднялся в гостиную.

— Привет, бабушка. Вы уже знаете, что произошло?

— Да, Бастер, Кричер рассказал. Прими мои соболезнования.

Я вздохнул.

— Не знаю, как рассказать Регулусу, — признался я. — Северус был его лучшим и, наверное, единственным другом…

— Был, — кивнула Вальбурга, не дослушав, — но теперь у моего сына есть вы с Драко, Реймонд с Эдрианом… Теперь он не так одинок, как в детстве.

— Бабушка…

— Ты хочешь, чтобы я с ним поговорила? — проницательно спросила она, и я кивнул, опустив голову. — Бастер, посмотри на меня. Я знаю, это тяжело. Но лучше, если он узнает всё от вас — очевидцев, а не от меня.

— От нас? — переспросил я и невесело усмехнулся. — Нет нас, есть только я. Что с Реем — неизвестно, Драко сбежал… надеюсь. Я не знаю, как такое сказать!

Вальбурга некоторое время смотрела на меня молча, а потом грустно улыбнулась:

— Это приходит с годами. Но легче, конечно, не становится.