Следующая цель

— Да уж… — пробормотал я, пытаясь представить, с чего можно начать подобный разговор.

Сев перед монитором, я принялся сверлить взглядом кабинет Дамблдора. Нам нужна была информация, и получить её можно было только таким образом.

* * *

Несколько часов я провёл, наблюдая за жизнью Хогвартса. Установленная в бывшем кабинете МакГонагалл камера так и не была активирована — следить за незнакомой волшебницей, сменившей Минерву на посту профессора трансфигурации, никому не было интересно; видео-трансляция из апартаментов Брасса так и не дала ни единой зацепки, а Флитвик и Спраут были нормальными людьми, а не фанатиками. Взглянув в последний раз, я дезактивировал все четыре зеркала.

Вообще было неуютно от понимания, что, несмотря на дрязги в Министерстве, нападения на улицах и кучу проблем, свалившихся на магический мир, жизнь в Хогвартсе продолжает течь как ни в чём не бывало. Дети оставались детьми. Немного более жестокими и равнодушными к чужому горю, чем во времена моей учёбы, но детьми. Вражда между Гриффиндором и Слизерином перешла на следующий уровень, превратившись в откровенную травлю; ученики моего бывшего факультета вели себя отвратительно по отношению не только к детям проигравшей стороны, но и ко всем остальным. Равенкло и Хаффлпафф стали ещё более замкнутыми и теперь не просто игнорировали проблемы, но и поспешно убегали в свои гостиные, стоило кому-то из гриффиндорцев затеять конфликт. Однако в большинстве своём это были детские глупости. Будь моя воля, я бы моментально пресекал подобное, но повлиять на ситуацию в Хогвартсе я был не в силах, а потому предпочёл не заострять на этом внимание.

К часу дня моя заторможенность сменилась волнением за Нотта, к счастью, тот догадался, что так и будет, и прислал патронус с успокоительным сообщением. Улыбнувшись впервые за этот день, я спустился в столовую.

«Пророк» лежал слева от моего места. Во время завтрака я его проигнорировал, но сейчас понял, что стоит ознакомиться с новостями — журналисты могли что-нибудь выяснить о судьбе Рея. На развороте была колдография полыхающего здания и подпись: «Изощрённая месть». Автором статьи была не Рита, поэтому я не ждал чего-то особенного, и, как оказалось, ошибся. Мистер Правдолюб не впервые публиковал свои сочинения, и уже не было сомнений в том, с чьих рук он ест — за каждым его словом мелькал кончик белоснежной бороды Дамблдора. Вот и сейчас этот купленный журналист сокрушался об участи известного каждому магу бара «Дырявый котёл», сетовал на несправедливость судьбы, из-за которой старинное заведение оказалось закрыто, и сочувствовал пострадавшим: хозяйке, лишившейся всего, и её подруге, «навсегда утратившей красоту».

Руки задрожали, и я выронил газету. Разумеется, я понимал, что Адское пламя — серьёзное заклинание, справиться с которым весьма непросто даже сильным магам, но в момент колдовства не думал о последствиях. Единственное, что меня в ту минуту интересовало, так это возможность для нас с Малфоем сбежать. Поняв, что поджёг «Дырявый котёл», я ничего не почувствовал, но теперь-то мне ничего не угрожало, и я мог спокойно обдумать ситуацию. Сьюзен рассказывала нам, что Ханна Аббот выкупила бар у старого Тома после того, как Финниган разнёс его в порыве ярости, так что, получалось, я невольно лишил Ханну всего. Жалел ли я об этом?

Прислушавшись к себе, я понял, что мне всё равно. Ханна была в моём списке, поскольку тоже отвернулась от меня и помогала моим врагам, но она не была моим другом, и обвинять её в предательстве было бы неправильным, поэтому специально предпринимать что-либо для того, чтобы ей мстить, я не собирался. Судьба распорядилась иначе — что ж…

А вот личность второй пострадавшей мне была интересна: вредить случайным людям я совершенно точно не собирался. Напрягая память в попытке понять, кем была спутница Ханны (которую я, кстати, не узнал вчера), я понял, что без Омута памяти не обойтись, а нырять в него категорически не хотелось. У меня не всегда выходило прервать просмотр воспоминаний, а снова видеть смерть Северуса — увольте!

Эдриан вернулся лишь к ужину — злой, как мантикора.

— …И он мне тычет этой бумажкой с подписью Бруствера в нос, так ещё и плюётся! — рычал Нотт, нарезая круги по столовой. — Я ему: «А ничего, что министр сменился и ордера аннулированы?!», а он мне, мол, документ есть, какие претензии?

— Но Рей жив?

— Жив, — Эдриан словно сдулся, рухнув на стул, — ранение серьёзное, но его жизни ничего не угрожает… не угрожало, — скривившись, поправился он.

— В каком смысле?

— Бастер…

У меня перехватило дыхание.

— Говори же!

— Я не смог его найти.

Растерянно глядя на Нотта, я ждал продолжения — объяснений, плана по вызволению Рея из плена, хоть чего-нибудь, — но он молчал.

— Эм… Эдриан? Не молчи, пожалуйста. Что тебе удалось выяснить?

— Немногое, — вздохнул он. — Реймонда нет в камерах предварительного заключения Аврората, его никто не доставлял в Мунго, нет никаких свидетельств, что его отправили в Азкабан… Собственно, кроме заключения дежурного колдомедика, оказавшего ему помощь прямо на месте, очевидно, не разобравшись, что перед ним не доблестный аврор, а презренный Пожиратель смерти, больше нет никаких документальных подтверждений, что Мальсибер вообще участвовал во вчерашних событиях.

— Но как это возможно?

— Я не знаю, — вздохнул он. — Кто-то подсуетился… А тело Северуса мне выдать отказались — я не родственник.

Столовая подёрнулась пеленой, я не сразу понял, что мои глаза наполнились слезами, и поспешил опустить голову, чтобы скрыть слабость. Я знал, что Северус мёртв, знал, что, получив Сектусемпрой по горлу, невозможно выжить, что такая кровопотеря смертельна, но… Нет, не надеялся, просто гнал от себя мысли. Теперь же голову в песок прятать стало невозможно, факт озвучен.

— И что мы будем делать? — хрипло поинтересовался я, не в силах выносить тишину, окутавшую Блэк-хаус.

Эдриан печально взглянул на меня, вздохнул и ничего не ответил.

Аппетита ни у одного из нас не было, но мы продолжали ковыряться в тарелках, не желая расходиться. Мне мучительно больно было от мысли, что мы остались вдвоём…

— Надо сообщить Регулусу, — наконец произнёс Нотт. — И найти Драко.

Я кивнул, хотя так и не придумал, как сказать Блэку о Снейпе.

— Привет.

Мы с Ноттом одновременно вскочили из-за стола, бросаясь навстречу Малфою. Выглядел он ужасно. Грязный, исцарапанный, в порванной мантии…

— Ты цел?! — воскликнул я, останавливаясь в нескольких дюймах от него с палочкой наизготовку, готовый накладывать исцеляющие заклинания.

— Да, — поморщился он, пряча взгляд. — А ты?

— Я? Да, я…

Продолжение повисло в воздухе.

— Приведи себя в порядок, тогда и поговорим, — холодно велел Эдриан, отворачиваясь и возвращаясь за стол. — И не заставляй себя ждать.

По лицу Малфоя пробежала тень, губы искривились, но он покорно кивнул и двинулся к лестнице.

До его возвращения мы молчали. Умница Кричер налил нам чай, чтобы было чем себя занять и ожидание не казалось таким неуютным. Однако ароматный напиток едва ли мог разогнать сгустившуюся печаль.

Выбравшись из леса, я перестал винить Драко в произошедшем. Не потому, что тот действительно не был виноват, а просто потому, что это было глупо. Малфой совершенно определённо не хотел, чтобы мы вмешивались, постаравшись провернуть всё тайно, это был наш выбор: мой, потому что я сам решил узнать, что друг скрывает и почему ведёт себя странно; Реймонда и Северуса — ведь их никто не заставлял нестись нам на выручку… Конечно, не сунься Драко в ловушку, ничего этого бы не было, Снейп был бы жив, Мальсибер сидел бы рядом, но… Осуждать его за желание найти родителей никто не имел права.

Вот только что ему сказать? Рана была слишком свежа, чтобы искренне произнести «ты не виноват».

Малфой вошёл едва ли не боком. Опасливо косясь на Нотта, словно в любую секунду ожидая получить Круцио, он осторожно примостился на краешке стула и, опустив взгляд, скороговоркой пробормотал, что ему жаль.

— Обойдёмся без театральных заламываний рук и посыпания головы пеплом, — не дослушивая, сухо перебил Эдриан. — Мы не обвиняем тебя, хотя ты сам понимаешь, что поступил глупо. Меня интересует другое: как ты вообще попал в ловушку?

— По пути домой из лаборатории меня настигла сова, — глухо начал Малфой. — Письмо было от Астории…

— От кого? — не понял я.

— От Астории, — повторил Драко, — моей невесты.

Я изумлённо повернулся к Нотту, но тот лишь поморщился.

— Поскольку прошло много времени с того момента, как я окончил Хогвартс, она ожидала, что я как-то обозначу намерения, но… Да я вообще о ней забыл! — воскликнул он громко. — Я же не на вилле в Тоскане этот год провёл, не до свадьбы мне было!

— Так что она хотела?

— Поговорить, — нехотя признался Малфой. — Гринграссы же нейтралы, вот я решил, что встреча не должна быть опасна.

Он снова замолчал, наверное, вспоминая свидание с собственной невестой, но Эдриан шумно выдохнул, и он поспешил продолжить:

— Мы всё обсудили, и я уже собрался уходить, когда появилась Дафна. Слово за слово, она упомянула Пэнси, вернее, слова Паркинсон о моей матери…

— Мы уже обсуждали это, — поторопил Нотт.

— Она обещала, что передаст родителям, что я ищу их… А потом эта записка…

— И тебя ничто не насторожило? — закатив глаза, ехидно протянул Эдриан. — Неужели ты…

— Ну не мог я просто отмахнуться! Не мог! — заорал Драко, вскакивая со стула, который с грохотом рухнул на каменный пол. — Я всё понимаю, это была глупость, пусть я идиот, пусть я во всём виноват, но это же мои родители!

— Ну, о родителях ты по-прежнему ничего не знаешь, зато судьба Северуса известна, — безжалостно резюмировал Нотт и, ничего не добавив, покинул столовую.

— Мне жаль, — тихо сказал я, вставая.

— Бастер… — отчаянно протянул Драко.

— Эдриан правильно сказал: мы не обвиняем тебя, но… Прости, но видеть тебя я пока не хочу — больно. И, раз уж ты соизволил явиться, посвящать Регулуса в события, которые он пропустил, предстоит тебе.

Драко попытался возразить, но я уже закрыл дверь. Всё было очень плохо, но хоть от обязанности сообщать ужасные новости я избавился.