Склеивая осколки

Он оттолкнул в сторону новоиспечённого советчика, нагло перекрывающего дорогу. Всего одно движение — и тот ударился о стену, вскрикнул и осел, потирая ушибленный затылок.

«А нефиг лезть!» — Рон уже схватился за ручку двери и вдруг…

...замер.

Едва слышный всхлип — точно между постукиваниями колёс о рельсы — заставил ноги приклеиться к полу. Без всякой магии.

И внутри что-то всколыхнулось.

Потому что раздался ещё один всхлип. Рон повернулся и виновато приблизился к жертве своего гнева. Пригляделся...

...и снова застыл:

Но он же не сильно. Кажется. Чёрт!

— Ну не рассчитал. Слышь... — краснея, как рак, извинился Рон.

Потому что глаза напротив были полны слёз.

Горьких и одиноких.

Блестящих при тусклом свете, словно капли росы.

Слёзы… Это всегда выбивало из колеи. Например, когда плакала Гермиона. Или мама. Или Джордж на похоронах Фреда. С некоторых пор слёзы стали тем, мимо чего невозможно пройти — просто пройти, гордясь равнодушием. А теперь что-то было явно не так: они стекали по лицу, падая льдинками на пол вагона.

— Эй! — окликнул Рон. — Тебе нужно показаться колдомедику. Кажется. Ты… в порядке?

Но в ответ — тревожная тишина, и такая, что горько дышать.

— Чёрт, да что с тобой?! — Рон присел на корточки.

И это последнее, что он успел сказать, прежде чем ледяная рука вцепилась ему в шею.

* * *

— Рон... Рон! Эй, Рон! — громкий голос Джинни раздавался на всё купе, а рука трясла за поникшее плечо, стараясь разбудить храпящего брата. — Ну, ты горазд! — тёплый плед упал со скрючившегося тела на пол. — Поднимайся!

— Иногда ты голосишь прямо как мама. Этому что, учат в женских книжках?

— Нервы у тебя, братец, железные! Спать после таких словесных баталий, — Джинни протянула Рону его же сумку. — Хогвартс, а ты даже не переоделся! Давай — молнией, и догоняй.

Дверь купе открылась, и на пороге появился Поттер.

— Гарри, куда ты пропал? — Джинни тут же ткнула брата в плечо, намекая, чтобы он поторапливался. — Я тебя опять потеряла.

— Ну, ты же хотела шоколада. Или я что-то путаю?

— И?.. — улыбаясь, спросила она, в ожидании протягивая руку.

— Не поверишь — кончился. Даже шоколадных лягушек смели, видно, на радостях, что Хогвартс снова открыт. Рон!.. Ты не переоделся ещё? Давай по-быстрому!

— А-а-а где-е?.. — забрасывая тёплое покрывало на верхнюю полку, зевая, протянул тот.

— Там Патил попросила… — поспешил с ответом Гарри. — В общем, Гермиона проверит вагоны и догонит нас. Ну, она так сказала.

— Ага! Сейчас, — пробубнил под нос Рон. — Наверное, хочет прогуляться в одиночестве и подумать. О важных вещах, — саркастично прибавил он, расстёгивая сумку в поисках палочки.

— Зачем ты давишь на неё? — в кои-то веки не сдержался Гарри. — Попридержи коней. Это же Гермиона!

— Да знаю я, кто она! И да, Джинни, мне не стыдно. Так что даже не начинай!

— А я и не собиралась, — фыркнула она. — Мне только интересно, что ты опять завёлся на пустом месте?

— Ты считаешь, на пустом?! — возмущённо выпалил Рон и снова зевнул. — Про-о-осто всё как-то... неправильно, что ли... Если Гермиона верит в нас, почему не уступить хоть в чём-то? Почему не сказать «да»? Я про помолвку, — поспешил уточнить он, видя недовольное лицо сёстры. — Да, я веду себя иногда как идиот. Да, она умнее меня. Да, я хочу семью. Джордж даст мне работу. Что плохого в моих желаниях?!

— Ничего, — успокаивающе произнесла Джинни. — Просто они у вас разные. Прояви больше понимания.

— Я устал, Джинни. Кто хочет — тот ищет возможности, кто не хочет — причины. Я хочу быть с Гермионой и боюсь... — неровный голос стих.

— Её? — не веря собственным ушам, спросил Гарри. — Но почему?

— Потому что всё стало слишком сложно. Ждите меня на платформе, я быстро, — Рон наконец отыскал палочку.

— Но вы же помиритесь, правда? — тихо уточнила Джинни.

— Не знаю. Я тупо не знаю! — рявкнул Рон, разбавляя желчь подспудными мыслями:

Когда он успел уснуть? И кто его накрыл? Гермиона?..

«Спала бы со мной — знала, что я сроду не мёрз в сентябре и в прочих месяцах!»

— Это странно прозвучит, но ты не идиот, Рон, — Джинни, как обычно, не церемонилась. — Просто запутался. И иногда чуточку зазна…

Гарри приложил палец к губам подруги и потянул ту за рукав — на выход, потому что глаза её брата снова недовольно сверкали. Не хотелось начинать учебный год с ссор.

* * *

Гермиона толкнула дверь купе, в этом вагоне — первого. На пару секунд застыла и тут же захлопнула. Казалось, сердце бьётся где-то в горле, отчаянно отказываясь вернуться на положенное ему место. И нет, это не страх. Это…

«...чёрт знает что!»

Она сделала глубокий вдох.

Сморгнула.

Но картинка, только что представшая перед глазами, уже въелась в мозг словно буквы из учебников. А всё она — память. И врождённая внимательность, схватывающая некоторые детали помимо воли. Прямо как тогда, на первом курсе, — люк под лапами трёхголового пса.

«Нашли время… Они что, запечатать дверь не могли?!»

Конечно, лучший вариант — сделать вид, что ничего не было. Просто уйти. Только, влипнув в историю, бежать явно поздно.

Гермиона сама не заметила, как отдалилась на несколько шагов — прочь от злополучного купе. Отирая тамбур бедром, она старалась отрешиться от голых ног на талии…

Кого?

Гермиона не успела разглядеть девушку, не увидела толком лица парня — так, чуть сбоку, — но не могла ошибиться: эти платиновые волосы принадлежали только одному студенту — Малфою.

И вот… Чьи-то обнажённые ноги, призывно обхватившие талию. Его нетерпеливые руки, скользящие по ним. Чьи-то пальцы, стягивающие пиджак. И поцелуй. Неробкий. Далеко не робкий! Жадный. Или только так показалось?

Какой-то странный самообман.

«И это сейчас… А когда он вышел?» — Гермиона мысленно запнулась. Прошло уже два месяца, но чувство вины за Нарциссу не потускнело.

Этого никак не планировалось. Но случилось. Желание спасти хотя бы одного Малфоя вылилось в дилемму: а стоило ли?

Сердце всё ещё колотилось как безумное, и грудь раздирало от раздражения и досады.

Вот только такого ей сегодня и не хватало!

В это мгновение включилась не лучшая сторона характера: нет, она же староста!

Гермиона вернулась назад, постучала в стекло, громко кашлянула и, стараясь говорить безразлично, заявила:

— Малфой... Хогвартс. Минус десять баллов Слизерину и... — но замолчала, не договорив, понимая, что несёт несусветную глупость, подчинясь захлестнувшим эмоциям.

Злой Рон.

Наглый Малфой.

Слишком много для одного дня.

Ну, целуется он… И что? Это нормально. Значит, не всё так плохо.

«Хорошо, не похлеще», — ещё пару минут — и сцена оказалась бы куда пикантнее, потому как девушка из купе приглушённо простонала «да... да». А стыд подсказывал, это был не ответ на вопрос «мы уже приехали?».

— Грейнджер, — дверь купе распахнулась, и раздался знакомый высокомерный голос, — если ты ослепла вслед за Поттером — купи очки! Мы ещё не в Хогвартсе, учебный год не начался. Так что хоть десять, хоть сто... Подавись. И проваливай!

— Поезд отходит через четверть часа. Назад в Лондон хочешь прокатиться? — едва склонив голову набок, поинтересовалась Гермиона, не собираясь ретироваться.

Почему она не ушла? Что за беспокойство за Малфоя?

— Кого тут волнуют мои желания? Тебя? — на лбу Драко чуть ли не светилась надпись «все мои проблемы из-за тебя, сующая свой нос, куда не надо».

Утвердительного ответа никто не ждал, это был сарказм.

Малфой злился. Злился сильнее, чем прежде. Так злился, что сосало под ложечкой. Невыносимая Грейнджер. Потому что… невыносимая! Вечно права. До отвращения. До судорог, сводящих челюсти. Она смотрит так, будто знает ответы на все вопросы. Только это не так… И она должна была знать и об этом тоже!

Грейнджер спасла его. Дважды. И Драко это бесило. Поттер? Кому он нужен, если есть она! Та, что несколько месяцев назад сделала жизнь такой…

...сложной.

Гнев стал частью Малфоя: осознанный и необъяснимый. Почти постоянный. Драко с трудом сдерживался, чтобы не показать, насколько всё плохо. Он — плохой. Был. Есть. Будет. Наверное...

— Если у тебя проблемы с тем, что ты только что видела, так это твои проблемы! Примени «Обливиэйт», если неймётся. Но лично я предпочитаю всё помнить. Всё! — в голове звучали удары молотка при оглашении приговора, и сейчас сотней оплеух терзающие сознание.

Гермиона понимала, откуда эти злость и возмущение в серых глазах. Ещё не остыло. Не успокоилось. Поэтому она заговорила на удивление мягко для Драко:

— Малфой, я не хотела, чтобы так вышло, но Нарцисса… — опять не то. Почему нужные слова так трудно подобрать?

— В мире, где прав тот, кто выжил, свои правила. Отстань от меня со своим «очень жаль». Просто отстань!

— Но мне действительно…

— Знаешь, Грейнджер, — дверь купе снова открылась, и на пороге появилась спутница Драко. — Если ты не в настроении, не надо портить его другим. Это поезд, а не атриум министерства магии, и ты не сотрудник охраны. Не доставай!

Гермиона присмотрелась: она узнала девушку — Сандра Фоссет, студентка Когтеврана, пытавшаяся обмануть Кубок огня на Турнире трёх волшебников. И поплатившаяся за это. Шикарная борода подпортила преждевременную радость на милом лице и отправила прямо в пенаты к мадам Помфри. Судя по этому поступку, некоторое честолюбие у Сандры имелось. Хотя близнецы Уизли, ставшие очередными жертвами, руководствовались чем-то похожим.

— Я просто выполняю свои обязанности, — спокойно произнесла Гермиона и, тряхнув волосами, прошествовала к следующему купе.

— У человека всегда есть две причины для того, что он делает: одна — благая, другая — настоящая, — Драко никак не мог справиться с желанием лишний раз ткнуть Грейнджер в одно и то же: вмешательство на суде. Вот кто её просил?

Она фыркнула.

— Стой! Там никого нет, воспиталка! Кроме пары чистокровных волшебников, тут вообще никого нет, — ухмыляясь, добавил он вслед. Малфой действительно убедился в этом, прежде чем задержаться ради нескольких минут животного удовольствия. — Мы с Сандрой, знаешь ли, маги и палочкой пользоваться умеем. А ты у нас кто? — издёвку в вопросе не услышал бы только глухой.

— У нас? Вы меня решили удочерить? Нет, спасибо!

— Не смешно, Грейнджер, — Фоссет накинула сумку на плечо. — Завидуешь — делай это молча. В отличие от тебя, мы с моим парнем целуемся, а не устраиваем представление на публике.

В эту минуту Гермиона разозлилась на всех сразу: на ухмыляющегося Малфоя, на его обиженную подружку, на Рона.

Даже на себя.

Что, ей больше всех надо? Спасибо всем. И нафиг все-все спасибо! — нервозность щипала кожу, несмотря на попытки вернуть равнодушие.

— А по-моему, как раз устраиваете, — Гермиона покосилась на «место преступления». — Любите это, да? Твоя идея, Фоссет? Или… Малфоя? — короткий осуждающий взгляд, а в ответ слишком бурная реакция:

Драко потянулся за палочкой.

— Не надо! Уйди, Грейнджер, — всполошилась Сандра. — Никому сейчас не нужны неприятности, правда? — она перевела взгляд с Гермионы на Малфоя и схватила его за руку. Но тот выдернул её и рванул к выходу.