Склеивая осколки

Драко достал волшебную палочку. Поправил сбившийся пиджак и глубоко вдохнул. Надменная ухмылка. Он готов. Взмах палочки…

И сухое:

— Войди.

— С кем ты говорил? — Сандра осторожно прикрыла дверь и осмотрелась:

Старое, давно заброшенное место.

«Странный выбор для такого, как Малфой. Хотя...»

— Как ты меня нашла?

— Это было непросто. Хогвартс большой. Наверное, просто повезло. Так с кем ты говорил?

— С привидением. Они любят со мной поболтать. Видно, у нас есть что-то общее.

Сандре так и хотелось бросить: «Нет, вам обоим чего-то не хватает», — но промолчала.

— Тебя не было за ужином. Я беспокоилась, — она подошла к окну и взглянула на озеро. Вид неплохой, но это не причина торчать тут, забыв о времени и еде.

— И зря. Я в присмотре не нуждаюсь!

— Драко, перестань выпускать иголки. Я видела тебя и иным, — пальцы Сандры бездумно скользнули по откосу, рядом с заветными буквами. Но она не замечала ничего, кроме серых глаз, направленных на неё с непонятным волнением. — Не надо... Я помню...

Малфой почувствовал — вот опять эти сладкие нотки в голосе. Ей хочется. Не терпится. Её слабости требуют удовлетворения. Что-то опять достало? Или кто-то?

Но вместо того, чтобы просто взять то, что так очевидно предлагают, Малфой ехидно ухмыльнулся и, растягивая слова, заявил:

— И ты решила, что пьяный я — настоящий? Ха!..

— Я сказала — иным. А не хорошим и добрым. Таким, когда не стремишься казаться хуже, чем есть на самом деле. Не пошлым. Не грубым. Иным. Может, поговорим о том, что тебя мучает?

— Сандра, тебя твоя чудная мамочка не учила не лезть с расспросами?

Фоссет вспыхнула и, оттолкнув Драко, направилась к двери. Замерла на мгновение... И обернулась.

— Вот ты мерзкий бываешь!

Он понимал — что-то держит эту девчонку рядом. То, что он сам не может ей дать.

Как... жаль?

Но оскорбления откровенно подначивали:

— Дура!

— А ты с этой дурой спишь!

— Не сплю, а трахаюсь. Чувствуешь разницу? Ты хотела насолить разлюбезной мамочке. Заодно и бывшему, который меня не выносит. А я тебе помог. Как мог!

— Это было в первый раз. А во второй, в пятый? В десятый? Это случилось, потому что тебе понравилось!

— Да, — Драко не лгал. Не сейчас. — И что это меняет? У тебя свои бзики. У меня свои. Мы их удовлетворяем. Все довольны. Или нет? А этот болван ещё пожалеет, что променял тебя на пуффендуйскую мартышку. Хотя ты тоже сглупила, запасть на пустоголового Хупера! А я… я только инструмент. Холодный и острый.

— Я не использую тебя, и ты это знаешь. Уже нет. Так что не надо строить из себя жертву! Да, это я подошла к тебе первой в баре. Но потом... Я тебе нравлюсь, я знаю.

Малфой захотел немедля поиметь эту самоуверенную девчонку, но ведь тем самым он подтвердит правдивость подобных заявлений. Поэтому только так:

— Возможно. Ты смазлива. Не глупа. Чистокровна. Даёшь... Но не шлюха. Сосёшь, как мне помнится, тоже хорошо…

— Мерзавец! — Сандра еле сдерживалась. Хотелось врезать этому вульгарному Малфою прямо по наглой физиономии. Только рука отказывалась подниматься. Драко — ощетинившийся и злой, но — чёрт! — красивый и опасный.

— Ты знаешь, какой я. Что за претензии?

— Да, мне повезло узнать тебя поближе. И знаешь, почему я с тобой?

— Ну, давай, вещай! — Драко, отбросив палочку, скрестил руки на груди. — Ты же не успокоишься, я чувствую.

— Противоречия. Даже в твоих увлечениях. Сочетание несочетаемого. Ты можешь быть хамом, а можешь — джентльменом. Можешь обозвать и вдруг совершенно искренне сделать комплимент. Ты ненавидишь слишком многих, но ненависть, переполняющая тебя, всего лишь отрицательная форма любви. Сила всех наших страстей зависит от того, насколько холодна или горяча наша кровь. А твоя, судя по всему, так без меры.

— О, нет... Ты тоже зануда, — Драко отмахнулся. — Сандра, перестань. Отдаёт нотациями и философскими сказками, а я терпеть их не могу!

— Последние дни ты невыносим, Малфой! Пойди уже, выскажи Грейнджер, что думаешь, и покончи с этим призраком в гриффиндорской форме. Злишься за вмешательство на суде — скажи. Хочешь в Азкабан — скажи. Не хочешь — тоже скажи! Не держи всё в себе. Чего ты боишься? Чего? Почему тебе снятся кошмары?

Драко на мгновение замер. С трудом сглотнул. Отвечать на подобные вопросы никто не собирался!

— Мне? Что за бред! С чего ты взяла?!

— Ты непозволительно болтлив, когда выпьешь.

— Вы на Когтевране все такие занозы в заднице? Удивительно, что Грейнджер учится не с тобой. Спелись бы на раз-два!

— За последние пару дней пятый раз слышу это имя из твоих уст. Не слишком ли часто? Неровно дышишь к спасительнице волшебного мира и тебя лично?

Малфой вышел из себя и заорал во весь голос:

— Да мне похер на неё! По буквам! П.О.Х.Е.Р!

Сандра откинула тёмные волосы с лица и совершенно спокойно произнесла:

— Знаешь, Драко, так тщательно игнорируется тот, на кого либо действительно похер, либо — далеко нет! И во втором случае игнорировать не особо-то удаётся.

— Ты глухая? Или у слова «похер» появилось ещё одно значение?! Грейнджер… Чёрт! Опять! Её невозможно терпеть, Сандра. Одно радует — рядом с этим придурком Уизли она на своём месте. Его она и заслуживает. Проживёт жалкую, скучную жизнь, нарожает кучу рыжих уродцев. Отупеет, чтобы не уступать своему болвану, и я ещё порадуюсь, во что она превратит свою жизнь и в какое дерьмо влезет своей заумной башкой!

— Ох, какие речи... Полные воспитания, — укол ревности пронзил сердце.

Сандра тихо застонала: от досады — не она вызывает такие эмоции. Она тосковала по более-менее вменяемому Малфою, с его незлыми губами и смелыми прикосновениям.

— А чего ты ждала от преступника? — Драко расстегнул пиджак и приблизился. — Я дитё без глазу. Распоясался. Нахватался мерзких выражений.

Тёмно-синие глаза Фоссет следили за бледными руками, поправляющими ремень, пока её губы, успокаивая, старались достучаться до Не-лезь-ко-мне-в-душу:

— Хочешь вести себя так — пожалуйста! Я подожду, когда ты снова напьёшься. А что вчера сказала старуха?

— Тебя это не касается, — у Малфоя не было желания подставлять лишней болтовнёй Макгонагалл.

Вот они — тайны. И бесконечные недомолвки. Терпение Сандры было на исходе. Она пришла не только за утешением, за поцелуями и бесстыдными ласками — она пришла и ради Малфоя тоже.

— Что с тобой творится, Драко? Что? — губы дрогнули. Так хотелось услышать хоть слово правды. Опять.

Но Малфой решил — пришло время кардинально сменить тему.

— Я хочу трахаться!

— Что?.. — Сандра задержала дыхание. Вот это поворот!

— Хочу тебя, разве непонятно? А ещё говоришь, что не дура.

Драко притянул её за талию, и рука нагло полезла прямо под юбку.

— Здесь? — заволновалась Сандра, и горячий выдох обжёг кожу Малфоя. Тихий стон сорвался с её губ, потому что Драко бесцеремонно — коленом — чуть развёл сведённые ноги и погладил между ними. Властно и недвусмысленно.

— Нет, — он уверенно потянул трусики вниз. — Только не здесь. Ведь насколько я знаю, ты любишь ощущения поострее. Лестница?.. Нас там могут застукать... Что скажешь, Сандра? — её нижнее бельё неслышно упало на пол. Она переступила и подумала, что главное — не забыть забрать улики.

— Пошли! — и дёрнула за ремень. — Умеешь ты убеждать...

— Правила помнишь? — Малфой пальцем приподнял подбородок Фоссет. Серые глаза предвкушающе впились в полуоткрытые губы. Не дожидаясь ответа, рука скользнула ей между ног и внутрь, заставив тихонько всхлипнуть.

— Драко... может... — говорить было непросто. Он точно знал, как ей нравится. — О, Мер!..— шумно выдохнув, она споткнулась на слове. — Ну дай мне сказать…

— Нет, — его глаза блестели и уже следили за неосознанным шевелением губ при каждом движении пальцев.

Сандра почти сдалась. Возбуждённый член упирался в бедро и подавлял желание спорить именно сейчас.

— Малфой!.. — но он уже отказался от интимной ласки, потому что потянулся к обтянутой блузкой груди и сжал её, усиливая взаимное возбуждение. — А нельзя без...

— Замолчи, Фоссет, — Драко чуть отступил и кивнул в сторону двери. — Какая нахрен разница, если мы оба кончаем?

Сандра улыбнулась. Разница есть. И ещё какая!

— Ты всегда был… таким? Я про…

— Нет, — не дав договорить, оборвал её Малфой. — Только что это меняет? Сейчас я хочу именно этого. Всё. Так как?

Сандра не стала ничего отвечать — просто приблизилась и поцеловала. А про себя решила, что правила на то и правила, чтобы их нарушать. Но, наверное, не сегодня...

* * *

Рон намеренно тупил, заставляя Гермиону сто раз повторять одно и то же. Она злилась, но с завидным упорством — как могла — объясняла и объясняла, чем опасна белладонна, почему зелье удачи так долго готовят, как превратить камень в мышь и как лучше составлять график дежурств, чтобы это не занимало так много времени.

И только когда они с Роном остались одни в общей гостиной, поняла, что он не тупил, а просто тянул время. Без лишних предисловий сгрёб её в охапку своими ручищами и поцеловал. Неожиданно. Поймав Гермиону в тот момент, когда она, чуть приоткрыв рот, задумалась над очередным предложением. Но растерялась лишь на миг. Всё-таки целоваться с Роном гораздо приятнее, чем ссориться. В его объятиях тепло. Уютно. И хорошо. Вот так бы сидеть, обнявшись, часами — не надоест. Горячие руки Рона тянулись то к груди, то под юбку — это волновало. И заставляло нервничать.

Поцелуи переросли в нежные и осторожные, будто она стала хрупкой и сломается под сильным нажимом.

Гермиона с трудом отстранилась:

— Ты же хотел поговорить.

— Мы уже... разговариваем. Да? — он опять потянулся к губам. Коснулся их чуть требовательнее, чем несколько минут назад, но остановился, потому что не почувствовал отдачи. Ответное движение выглядело механическим.

— Что не так? — Рон разозлился. — Противно?

— Не говори ерунды! — Гермиона опустила глаза. — Я бы предпочла немного поговорить... — она выдержала паузу. — О нас.

И сказано слишком серьёзно для безобидных рассуждений на тему «Как нам хорошо вместе». Лицо Рона приобрело крайне недовольное выражение. Нервно сгребая пергаменты со стола, он пытался сообразить, почему его поцелуи не могут говорить за него. А должны! К чему мусолить очевидные вещи? Всё и так понятно!

— Это ты сильна по части поговорить. Я — нет. Я умею чувствовать, не болтать. Что ты хочешь знать? Что я за тебя любому башку сверну?

— Рон! — Гермиона вспылила.

Она ждала хоть каких-нибудь извинений, а не выяснения отношений. Уверенность в собственной правоте избавляла её от чувства вины. За редким исключением. Когда речь шла о чувствах, это вообще не поддавалось никакой логике.

— Что — Рон?! — он еле сдержался, чтоб не повысить голос. — Гермиона, я не хочу ссориться с тобой. Просто это происходит и всё. Плохое иногда случается.

— А не слишком ли часто за последнее время?

Всплыла одна из самых больных тем для обоих. За исключением близости.

— Я не считал!

Его покрасневшее лицо не лгало: злость нарастала, прямо как в поезде. И неизвестно, каким чудом разговор не превратился в скандал. Откуда у Рона взялись силы сдерживаться? Гермиона молча ловила признаки гнева, уже жалея, что подняла эту тему. Лучше б целовались…