Без вины виноватая

— Значит, вы покрываете Драко.

— Мы договорились с Кингсли этот вопрос не поднимать, — увильнул Снейп от прямого ответа, — но, видимо, не так широко его влияние, как он думает. Наглядная демонстрация, что ждет моих студентов по ту сторону решетки, для зашедшего посмотреть, как дела у молодежи, начальника оказалась к месту. Усложнять обстановку случайным убийством или увечьем арестованного подростка никому не нужно.

— Но ведь помимо исполнения приказов Кэрроу и метки… Драко… он виноват и в других вещах…

— Вообще-то я здесь.

— Я просто пытаюсь понять, — отмахнулась от него Гермиона. Масштаб авантюры по отмыванию малфоевской репутации поражал.

— Проникновение Упивающихся Смертью в школу случилось с одобрения Дамблдора. Происшествию на Астрономической башне нужны были свидетели с той стороны. Я это подтвердил, и директор — тоже. Вернее, портрет. Покушение на Дамблдора и его смерть — часть большой многоходовки, которая привела к победе, но это не афишируется, ибо бросит тень на светлейшего из светлых. Те, кто посвящен в тонкости всей партии, понимают, что эту часть нужно похоронить. Тут если посеешь ветер, пожнешь бурю. Притвориться, что ничего такого никогда не было, целесообразнее. Остаются сами попытки покушений на студентов и использование Империуса на Розмерте и Белл.

Ничего себе «остаются»! Два покушения, использование проклятого предмета, отравление и применение Непростительного к двум людям. Гермиона злилась на себя, потому что вместо ужаса, что сидит на одном кресле с человеком, все это совершившим, почувствовала ужас оттого, что он может не выкрутиться. Конечно, Драко тогда еще не был совершеннолетним, это станет смягчающим обстоятельством, но всё же, всё же…

— Шеклболт провел через Визенгамот несколько поправок к постановлению о Непростительных. Срок подачи заявления пострадавшими от Круциатуса и Империуса — год. Поправка обоснована техническими причинами: обычно за год волшебник колдует столько, что более ранние заклинания практически невозможно выявить Приори Инкантатем. Случаи применения Круцио и Империо под давлением рассматриваются в индивидуальном порядке. Опять же при наличии заявления от пострадавшего.

А что? Удобно. Попавший под Аваду вообще неспособен обвинить своего убийцу.

— Случаи применения Непростительных и прочие действия, угрожающие жизни и рассудку волшебника, совершенные несовершеннолетними под давлением, также рассматриваются в индивидуальном порядке при наличии заявления от пострадавшего.

Эти поправки прямо под Малфоя писаны? Гермиона задохнулась от возмущения. Черт-те что, а не справедливость! Она чувствовала себя человеком с диссоциативным расстройством, совершенно точно не желая для Драко Азкабана или чего-то такого (она уже даже высчитала, сколько осталось выждать, чтобы обвинения не были выдвинуты), но ощущая подступающую тошноту от понимания того, что новые лица политического бомонда снова подстраивают законы под текущие задачи. Под свои личные интересы.

— Кингсли вертит Визенгамотом как хочет, — высказала Гермиона малую часть своего разочарования.

Снейп громко и многозначительно хмыкнул, но затем все-таки ответил развернуто:

— Шеклболт — чистокровный, выступавший на стороне победителей. Большинство уродцев, занимающих места в Визенгамоте, тоже чистокровны, и поддержать его решения — меньшее, что они могут сделать, чтобы изобразить, будто все время, пока грели своими задницами лавки при Волдеморте, мысленно поддерживали ту же позицию, что и Кингсли. Найти пути отступления для некоторых лиц, прогнувшихся под прошлую власть, тоже в их интересах, иметь должников среди богатых и влиятельных всегда полезно. Тех, кто замарался по самые… плечи, сделают козлами отпущения, но восемьдесят первый показал, какими нестойкими в убеждениях могут быть законотворцы.

Гермиона заметила, что Малфой совсем притих. Задумываться о причинах этой тишины ей не хотелось. Слишком раздражало… раздражало всё: и то, что Драко, вероятно, выйдет сухим из воды, и то, что она действительно ему этого желает, и то, что вовсю строит планы, как помочь ему избежать обвинений от Кэти, мадам Розмерты и Рона, хоть не считает безнаказанность верным решением.

— О том, как быть с потенциальными обвинителями, я подумаю позже. Если вопросов больше нет, я пойду.

Снейп не стал ждать ответа и оставил Драко с Гермионой наедине. Грейнджер, ненавидя себя, подбирала аргументы, чтоб уговорить Рона не припоминать Малфою покушение. Они расстались не на хорошей ноте, и по поводу отношений между Роном и Драко она не питала иллюзий… но что-то же здесь сделать можно. Рон — ее друг, а Драко… тоже не чужой.

— Спасибо, я реально скоро утону в долге тебе, — Малфой обошел кресло, сжал ее пальцы и заглянул в глаза.

Так. Были и другие вопросы, нуждающиеся в срочном рассмотрении. Сегодняшняя потребность Драко хватать ее, ну… в основном за руки, казалась подозрительной. Это не было похоже на те самые прикосновения Рона — прикосновения с… подтекстом, которые вызывали желание резко отстраниться и долго тереть кожу мочалкой. Впрочем, ее реакции нашлась причина — волшебная причина, — но в этом ли дело? Воспоминание об осторожно ползущей вдоль талии руке друга вызвало дрожь отвращения… Стоп! Мысли увели Гермиону куда-то в сторону. Итак, Малфой. Малфой, который до сих пор нервно дергал и сжимал ее ладонь. Надо выяснить… Вот только как?

Гермиона мотнула головой. Как-как, словами.

— Что-то ты целый день за меня цепляешься, — ровный голос. Молодец, Гермиона! Обычное наблюдение, которым она сочла нужным поделиться. Нечего раньше времени высказывать подозрения.

— Что? Извини, просто… — бледная малфоевская кисть с длинными тонкими пальцами метнулась в сторону, блеснув металлом колец. Три кольца на одной руке, да она в жизни столько не носила! Не то чтобы это плохо смотрелось. Черт. Нужно сосредоточиться.

— Просто — что?

— Так и скажи, что тебе противно, — сменил тактику Малфой, отказавшись отвечать прямо. — Больше не буду тебя трогать.

При чем тут «противно»? И вовсе ей не… Стоп. Речь не об ощущениях, речь о том, что после ритуала он… (Мерлин, звучит-то как глупо!) рук от нее оторвать не может.

— Я не об этом. Раньше ты себе не позволял такого, а сегодня…

— Это не из-за того, что я заявляю на тебя какие-то права. Салазар, нет! — удивительно, но Гермиона даже не рассматривала ситуацию в этом ключе. — Но сегодня утром… ты меня обняла, вот я и решил…

Говорить о спонтанном объятии было неловко, и Гермиона сомневалась, что желает знать, что он там себе решил.

— Решил?.. — не согласился язык с мозгом.

— Что тебе не хватает тактильных контактов, — Малфой уткнулся взглядом в пол.

— Что?

— Я замечал, что вы с Поттером и Уизли часто висели друг на друге, — продолжил Драко рассказывать полу, кажется, на ходу придумываемую историю. Солнце сдвинулось, и в этом уголке библиотеки стало меньше света, потому выражение лица своего собеседника, усевшегося на низкий журнальный столик, Гермиона видела плохо.

— И?

— Подумал, может, тебе такого не хватает. Уизли с Поттером я сюда не доставлю… Ладно, раз не гожусь даже для такого и тебе противно…

Заладил! Гермионе сложно было бы объяснить, что ее больше возмутило: не вызывающая доверия версия или абсурдные выводы.

— Я не говорила, что мне противно, — выкрикнула она. — Дело не в этом! Давай я попробую обобщить: на основании школьных наблюдений ты пришел к выводу, что я кинестетик и мне нужно физическое взаимодействие, и, несмотря на то, что я презираемая тобой грязнокровка, решил, самоотверженно преодолевая гадливость, обеспечить мне это взаимодействие? В счет придуманного тобой долга передо мной или как?

Стало обидно почти до слез.

— Слушай, прекрати это. Ты прекрасно знаешь, что не гр… что с твоим рождением не все так просто.

— Мои родители маглы, те, кого ты…

— Грейнджер, ну вот честно… И это вы все время упрекаете меня в излишней драматичности! Я не презираю тебя — это раз, я ничего не делал самоотверженно, тем более преодолевая гадливость — это два. Когда ты меня обняла, вспомнил, как ты рыдала у меня на руках. Ну я тоже… кинестетик, наверное. И вывод сделал по себе.

— Никогда не замечала.

Малфой пожал плечами.

— Мы не такие очевидные, как вы, Грейнджер.

Этот человек совсем не вписывался в ее представление о Малфое и слизеринцах. Она чуяла двойное дно, но не могла нащупать где.

— Считай, решил, раз мне было приятно тебя обнимать, то тебе тоже может быть приятно, но если нет…

И снова по кругу! Неужели неясно, что речь не об ощущениях, а о предпосылках!

— Это точно не связано с браслетом?

— С браслетом? — Малфой удивленно вскинул брови, пытаясь угнаться за ее мыслью. — А-а-а, с браслетом. Нет. Я почему-то не задумывался, что он появится, если мы... Честно говоря, я тогда вообще не о том думал, — он хмыкнул и шевельнул запястьем, на котором блеснула полоска серебра. — Вообще это… круто, я читал о такой магии и видел браслеты родителей, но никогда не представлял, что у меня тоже будет. Даже в контексте нашей ситуации не вспоминал об этом. Серьезно. Ты боишься, что в нем нечто большее, чем частицы серебра, собранные из пространства вокруг? Черт. Ты думала, я… Что какие-то силы начнут толкать меня к тебе или нас друг к другу.

Ну вот, на этот раз объяснять не пришлось.

— Да ну, глупости, это визуальное проявление магии, где-то было...

— Книгу о ритуалах мне дала твоя мама, но я… — не говорить же ему, что переживала о том, как пройдет допрос, потому не успела изучить, — еще не читала внимательно, а потом твоя мама призвала еще вот это, — она кивнула на старый реферат, который, кстати, оказался у Драко под задницей. — Ай-ай, какое непочтительное отношение к предкам!

Малфой фыркнул, но рукопись прадеда (или кем там ему приходится именно этот Малфой?) из-под себя достал.

— Слушай, ты же была на уроке у Слагги, когда он фвупером разливался, что не может быть магического эквивалента…

— Но Амортенция-то существует! Что бы она ни творила… это очень неприятная магия.

— Ты видела ее в действии?

— Рассказывали, — увернулась от ответа Гермиона. Ибо ответ унес бы их к одному из… преступлений, совершенных Драко.

— В любом случае, если ты боишься, что я… ну что-то такое из-за браслета, то нет. Я все еще вижу в тебе… тебя. Не то чтобы ты совсем мне не нравилась, но… нет, я точно не собираюсь петь тебе серенады.

— Ладно, — приехали, теперь она была смущена тем, куда завел этот разговор, но все равно нервно выпалила то, о чем думала и раньше: — Неужели тебя совсем не смущает, что… ну это я?

— Согласись, ты не худший вариант, — неожиданно спокойно сообщил Малфой тоном человека, озвучивающего вывод, к которому пришел давно. — Ты умная и симпатичная.

Гермионе вспомнилось его «Ты страшная» при первом разговоре, и она нервно хихикнула.

— Говоришь так, словно у тебя и не было бы особого выбора.

— Особого и не было, — ну да, будущая миссис Малфой должна происходить из хорошей магической семьи и все дела. И если бы не ирония гребаной судьбы в лице одного безумца и одного гордеца, они с Драко и на пушечный выстрел друг к другу не приблизились бы.