Много смертей Гарри Поттера

53. Послание

— Все это лишено всякого смысла, — заявил Гарри.

Он вышагивал туда и сюда по кабинету Дамблдора, взбудораженный сведениями о том, что не попал в число чемпионов Турнира. В былые времена он бы обрадовался такому, но теперь пребывал в расстроенных чувствах, так как план с Дамблдором оказался испорчен.

— Мне казалось, что тебе понравится, — мягко заметил Дамблдор. — В конце концов, ты же предвидел свою смерть, и теперь ее не будет.

— Не будет тем способом, — ответил Гарри, хмуря брови. — И наши планы пошли прахом.

— Насколько я слышал, магглы любят говорить, что любой план живет лишь до первого контакта с врагом, или что-то в этом духе, — для человека, узнавшего, что Волдеморт непредсказуемо меняет планы, Дамблдор вел себя поразительно спокойно.

Гарри внезапно осознал причину спокойствия Дамблдора: тот просто в первую очередь никогда и не предполагал, что сможет хоть как-то предсказать действия Волдеморта. Большую часть жизни у директора отсутствовало преимущество продвинутого знания, и поэтому он так и не развил привычки полагаться на него.

Гарри же, наоборот, ощущал себя так, словно весь мир перевернулся с ног на голову. Он полагал, что Волдеморт опять проведет ритуал, только не на кладбище, раз уже успел разжиться нужной костью. Теперь же Гарри ощущал себя беспомощным, ведь он никак не мог предсказать, когда же за ним явится Волдеморт.

По крайней мере, теперь он мог не волноваться из-за портключей. Защита Хогвартса недвусмысленно запрещала их, равно как и аппарацию на территорию школы и вокруг нее. Только из-за особой природы финального задания турнира Дамблдор сделал исключение для Кубка чемпионов.

— Он мог решить, что ему не нужна моя смерть, что любой чемпион подойдет для воскрешения.

Дамблдор покачал головой.

— Описанное тобой заклинание — очень старая и темная магия. Волдеморту потребуется кто-то, кто действительно противостоял ему в прошлом. К несчастью, после прошлой войны есть сотни волшебников и ведьм, подходящих под это определение. Мы попытаемся распространить информацию, но невозможно защитить их всех.

— Считаете, что он попытается возродиться вообще без меня?

— Возможно, — ответил Дамблдор. — Но будь начеку, просто на всякий случай, вдруг я ошибся.

— Я всегда готов, — сообщил Гарри.

Годы ужаса доказали ему, что отсутствие готовности вело лишь к боли и смерти.

Губы Дамблдора изогнулись.

— Не знай я лучше, счел бы Грюма твоим отцом.

Гарри ухмыльнулся. Он и правда наладил отношения с Грюмом, несмотря на то, что по мере изучения настоящей защиты от вторжения в разум уроки окклюменции становились все более и более болезненными.

— Постоянная бдительность, — согласился Гарри. — Думаю, сменю девиз семьи Поттеров на эти слова.

Дамблдор потянулся за лимонной конфеткой, глаза его блестели. Если бы Гарри захотел убить Дамблдора, то первым делом попробовал бы отравить конфеты. Такая предсказуемость со стороны директора была немного самонадеянной.

Гарри замер в нерешительности.

— А у Поттеров вообще есть семейный девиз?

Дамблдор ответил:

— Он написан на могилах твоих родителей... Последний же враг истребится — смерть.

Гарри застыл.

Слишком уж подходящие слова, точно не совпадение. Неужели кто-то из Поттеров предвидел грядущие события и записал девиз как послание Гарри? Или девиз вдохновлял его маму, когда та накладывала свою защиту на Гарри?

— Думаю, не буду ничего менять, — наконец решил он.

* * *

— Что с тобой происходит? — спросил Малфой.

В этот раз Крэбб и Гойл отсутствовали, и появление Драко без телохранителей выглядело необычным. Как правило, они следовали за ним повсюду.

— Не знаю, о чем ты.

Малфой нахмурил лоб.

— Выглядело все так, словно ты ожидал, что тебя изберут для участия в Турнире, хотя ты, несомненно, еще не достиг совершеннолетия.

Гарри пожал плечами.

— Вот так мне обычно везет. Происходит что-то опасное, и я сплошь и рядом оказываюсь в гуще событий.

Он не знал, почему Малфой заговорил об этом. Годами Малфой придерживался политики сохранения дистанции, с тех времен, как Гарри практиковал Диффиндо в спальне. Почему сейчас он повел себя иначе?

Малфой, будучи слизеринцем, возможно, работал на две стороны, точно так же, как и часть знакомых Гарри внутри Дома. Спрашивал ли Драко с подсказки отца или действовал самостоятельно?

— Среди части старшекурсников ходит слушок, — пояснил Малфой. — Не знаю, правдив он или нет.

— Что за слушок? — спросил Гарри.

Непроизвольно оглянулся. Они находились в пустом коридоре, именно таком месте, где условия для нападения являлись идеальными.

— Кое-кто из родителей сказал им, что любой, бросивший твое имя в Кубок, не доживет до конца учебного года, — ответил Малфой. — Равно как и их семьи.

Гарри уставился на Драко. Ценная информация, обычно Малфой такой не делился.

— И почему ты мне все это рассказываешь?

Малфой прислонился к стене.

— Просто удивился, с чего бы это Темному Лорду волноваться о твоем участии в школьном состязании, если ты в любом случае не проходишь по правилам.

Гарри знал, с чего. Неважно, вернулся ли Волдеморт вместе с ним или просто уловил проблеск будущих событий, результат оставался тем же. Волдеморт не хотел, чтобы Гарри перезагрузился и получил возможность изменить все сотворенное им.

Самым лучшим вариантом для Волдеморта, конечно, было просто не совершать ничего очевидного, по крайней мере, пока Гарри не оказался бы в его темнице.

Гарри знал, что сделал бы он, изменись ситуация на противоположную. Будь Гарри злодеем-психопатом с врагом, путешествующим во времени, то схватил бы его, отрезал ему руки и язык, чтобы лишить возможность применять магию, и затем окаменил. Возможно, трансфигурировал бы врага и спрятал где-то.

Бесчеловечный и жестокий план, но рабочий, как полагал Гарри. Он боялся, что Волдеморт додумался до чего-то схожего и теперь просто выжидал подходящей возможности для осуществления.

В таком случае, даже если бы Гарри оживили, то он все равно не стал бы угрозой, и ампутация при помощи проклятий гарантировала бы невозможность восстановления конечностей и языка.

Малфой глазел на него так, словно ожидал, что Гарри и правда даст ему честный ответ.

— Темные Лорды — психи, — наконец произнес Гарри. — Глазом моргнуть не успеешь, и они начнут исправлять квиддич.

Конечно, именно таким Волдеморт, пожалуй бы не занялся. Волшебники сходили с ума по квиддичу практически так же, как магглы по футболу, и жульничество с квиддичем могло привести к мятежу.

У Гарри мелькнула мысль ложно обвинить Волдеморта, но он быстро от нее отказался. Если бы все раскрылось, то смерть Гарри оказалась бы болезненной.

Ему совершенно не хотелось умирать еще чаще.

* * *

Сидеть на трибунах во время Турнира оказалось пугающе странно. Гарри предупредил Дамблдора о цепях, порвавшихся, когда на него напала драконица, и проверка таковых показала, что они не соответствовали стандартам.

Дамблдор также принял меры на случай еще какого-нибудь бедствия и на трибунах не появился, чтобы не оказаться в плену паникующей толпы. Гарри продемонстрировал ему воспоминание в омуте памяти и Дамблдор согласился ужесточить нормы безопасности.

Гарри сидел с Гермионой и Невиллом. В первый раз, находясь на поле для квиддича лицом к лицу с драконицей, он не слишком-то смотрел на аудиторию. Теперь же Гарри заметил, что в кои-то веки ученики не делились по Домам. Взрослые и дети находились вместе, и все сидели без какой-либо системы и смысла.

Гарри, конечно, сел максимально близко к выходу. Его уже однажды раздавили насмерть, и опыт оказался совершенно неприятным.

Гермиона сидела достаточно близко, чтобы Гарри ощущал тепло ее руки. Его раздражало чрезмерное осознание данного факта. Он обещал себе, что не полезет ни к Гермионе, ни к Флёр, и так и следовало поступать.

Толпа ахнула, когда Крам поразил драконицу заклинанием Конъюнктивитус и та начала пятиться. После "видения" Гарри Дамблдор принял меры по магической защите яиц, и теперь они не получили повреждений даже после того, как на них наступила драконица.

Все эти незнакомцы в толпе вызывали у Гарри легкий дискомфорт. Безопасность в волшебном мире отличалась, так как каждый волшебник носил при себе оружие. Чудо, что убийства не происходили намного чаще, особенно с учетом возможности волшебников аппарировать прочь.

— Что-то это мне не кажется безопасным, — заметил Гарри.

— Уверена, что они позаботились о безопасности зрителей, — ответила Гермиона. — драконица не сможет пробить щиты.

Гарри видел, насколько хорошо они заботились о безопасности. Даже с его предложениями об улучшениях все это выглядело неосмотрительным.

Гарри не мог удержаться и смотрел на цепи, сдерживающие драконицу. Дамблдор заверил Гарри, что в этот раз цепи проверили и те соответствуют стандартам.

И все же, Гарри не понравилось то, как драконица натягивала цепи, пока Крам приближался к ней. Драконица металась вслепую, топталась туда и обратно, пока Крам мчался к яйцу.

Виктор двигался умело, не выпускал драконицу из вида и не попадался ей на дороге, пока та ревела от боли и ярости. В исходной версии событий с него сняли баллы за уничтоженные яйца, но сам Виктор справился с заданием без потерь.

Пытаясь расслабиться, Гарри убеждал себя, что все будет хорошо. В конце концов, Виктор и в прошлый раз без проблем справился с таким же заданием, и не было причин чему-то меняться сейчас.

Тем не менее, Гарри ничего не мог с собой поделать и где-то в глубине души испытывал тревогу. Слишком многое изменилось в происходящем, и из-за этого ему определенно становилось не по себе. В конце концов, и в первый раз высказывались опасения, что Волдеморт нападет во время Турнира.

В первый раз Волдеморт, пожалуй, не напал из-за того, что весь смысл заключался в заманивании Гарри, с последующим использованием для создания тела и убийством. Теперь, когда этот стимул отсутствовал, турнир становился очевидной целью, раз уж министерство использовало его для укрепления своей популярности.

От осознания Гарри резко встревожился. Он не знал, существуют ли магические версии бомб, но одна такая на трибунах точно вызвала бы потрясение в волшебном сообществе.

Гарри оглянулся и осознал, что нет никакой возможности обнаружить магическую бомбу посреди толпы. Вместо этого он сосредоточился на действии, разворачивающимся перед ним.

Краму приходилось уклоняться и кружить, пока драконица металась вслепую. Она уже начала восстанавливаться и могла унюхать Крама, так что если Виктор хотел успеть стащить яйцо, то ему требовалось двигаться быстро.

Крам метнулся вперед и схватил яйцо, вскинул его в жесте триумфа.

Подавшись вперед, Гарри обнаружил, что матерится под нос. Именно в тот момент, когда ты считал, что победил, и начиналось самое опасное. Теперь, когда яйцо оказалось у Виктора, ему требовалось проявлять особенную осторожность, раз уж драконица считала, что это яйцо принадлежит ей. В этот момент она стала бы еще более агрессивной и опасной.