По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России.

Валаам. Скит Всех Святых

«Христос посреди нас», говорит на Валааме при встрече старший младшему, «и есть и будет», отвечает младший, и это присутствие вечной молитвы, как на словах, так и в изображениях, слышится и видится здесь на каждом шагу.

Проехав на катере по заливу обратно и повернув в пролив, находящийся почти против самого монастыря, путники сделали прогулку вдоль нескольких островков и сошли на берег на одном из них на богатый луг, весь покрытый парчой роскошнейших полевых цветов; по ту сторону воды виднелся небеленый, кирпичной кладки, скотный двор. Отсюда в монастырском экипаже, по превосходным дорогам, через многие мостики, соединяющие острова, проехали они в скит Всех Святых. Много встречалось по пути богомольцев, пользовавшихся между богослужениями свободным временем для ознакомления с островами, ими посещенными. День стоял роскошный, теплый, и богомольцев этих рассеяно было много. Сытые и бойкие монастырские лошадки не замедлили доставить их к скиту, расположенному в глубокой листве древнего леса. При входе в храм встретились те два схимонаха, что стояли подле раки во время литургии. Церковь только отделывается, и внутренность её занята лесами; стены и купол расписывает монах, бывший ученик фигурного класса академии художеств, живущий здесь с 1873 года; особенно хорошо удается ему изображение всех небесных сил бесплотных в куполе. После посещения игуменской кельи, в которой имеются хорошие изображения двух выдающихся настоятелей Валаама, Назария и Дамаскина, путники посетили замечательную пустынь последнего из них.

Еще очень немного лет тому назад на этом месте стояла бревенчатая хижина, в которую уединялся Дамаскин, и рос нехоленый дикий лес; теперь это один из роскошнейших уголков всех наших монастырских обителей без исключения, тщательно взлелеянный и украшенный всем искусством современного зодчего и садовода. Прелестный сад, в котором давно уже укрепились и красиво растут кедры с их острой, мягкой зеленью, окружает новенькую церковь, красивые ворота, звонницу и могилу настоятеля Дамаскина, умершего в 1881 году, на 86 году от рождения. Превосходный гранит, покрывающий место его упокоения, тесан братией, и ей же планирован и разбит сад. Чем было еще недавно это место, видно из близкой от него, но сохранившейся в прежнем бревенчатом виде пустыни и деревянного при ней памятника колоды схимонаха Николая. Сравнение этих двух мест свидетельствует с полной наглядностью о том, что может сделать искусство в руках людей опытных и во имя доброй любви. Этим посещением окончилось обозрение Валаамских островов.

В заключение несколько дополнительных сведений. По штату, в монастыре полагается 84 монашествующих; в действительности — иеромонахов 15, иеродиаконов 10, монахов 106, послушников 40 и вольных 180 человек, схимонахов 6, иеросхимонах один. В здании для рабочих имеется помещение на сто человек, конюшня на шестьдесят лошадей; доброй памятью нынешнего настоятеля Ионафана и предшествовавшего ему Дамаскина остается красивое здание водокачальни с двумя баками, доставляющей в день две тысячи ведер и этим упразднившей великий труд таскания воды на монастырскую гору; паровик — в десять сил. Монастырь имеет много мастерских: столярную, слесарную, живописную, позолотную, резную, швейную, сапожную, малярную, гончарную. Трапезы для неимущих в летнее время не пустуют; женщины обедают в гостинице для бедных, расположенной под горой, а мужчины — в монастыре. В огромном здании, назначенном для богомольцев других классов, более состоятельных, отдельных номеров сто двадцать четыре, и прибывших на молитву монастырь снабжает пищей и питьем с братской трапезы, не требуя за это никакого вознаграждения. при отъезде каждый из гостей, если пожелает, может положить свой лепту на тарелку, которую держит стоящий у выхода монах. Великим лишением для многих является то, что курение табаку на Валааме безусловно запрещено.

Нет другого места на Руси, кроме Соловков, которое, подобно Валааму, было бы создано для монастырской жизни, для уединения. Можно представить себе, чем было оно до 1843 года, до открытия пароходства. Трудами монахов возделаны в обители, из обращенных в землю искрошившихся скал, богатые огороды, насажены фруктовые сады, проложены дороги. Не диво встретить в лесу оленя, оставшегося здесь с зимы, который, не слыхав выстрела, спокойно глядит на проходящих и обусловливает этим прелестную картину; зайцев тоже много; говорят, что соловьи и горлицы появились здесь только в 1863 году. Рыбная ловля составляет тоже одно из необходимых подспорий:рыб много и особенно вкусен сиг, называемый «валаамка». Отапливают монастырь в течение десяти месяцев в году и теплую одежду сбрасывают редко, а зимний путь к материку возможен не во всякую зиму, так как озеро слишком бурливо и ветры мешают срастанию льдов. В долгую зиму Валаам — это обиталище темноты, льдов и снегов; это цветник самых богатых полевых цветов в короткое летнее время; маленькие лужайки, кое-где просвечивающие между деревьев и скал, пестреют колокольчиками, верониками, и между ними нередко возвышается грациозная «чертова лапа», по имени своему острову Валааму вовсе не приличествующая.

Спустя недолгое время по отбытии пароходов в озеро, на высоте Коневецкого монастыря, посреди озера, термометр показывал уже 10° тепла, при приближении к Шлиссельбургу, ночью, было совершенно тепло. Не удивительно при этом странном климатическом условии, что на Валааме еще цвела сирень, а отапливают монастырские здания в течение десяти месяцев. Окруженная вечно холодной волной Ладожского озера, почти не знающей, что значит полная тишина в воздухе, обитель, даже при полной ясности июльских дней, не ведает ни жары, ни духоты.

К девяти часам утра 1 июля путники находились на пристани в Петербурге. Переезд по Ладожскому озеру и на этот раз, несмотря на дурное показание барометра и штурмовые конусы, путешественники совершили вполне благополучно, как это уже бывало и прежде.

Мариинская система. Валаам и Обонежье за последнее десятилетие.