По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России.

Митава. Замок

В настоящее время в нем живут: начальник губернии, губернский прокурор, митавский обергауптман, добленский гауптман и другие лица; помещаются некоторые присутственные места, и имеются, на случай Высочайших приездов, «Царские покои». Как и все постройки Растрелли, замок по соразмерности хорош и, несмотря па длину основных линий, производит хорошее впечатление. С 1798 по 1800 год жил здесь граф Прованский, впоследствии король Людовик XVIII; в 1805 году прибыл он вторично с тем, чтобы переселиться отсюда в Англию, и во время этого второго пребывания здесь был посещен императором Александром I. Тут же, в этом дворце, жил и умер маститый аббат Эджворт де Фирмон давший последнее напутствие Людовику XVI; он похоронен на митавском католическом кладбище и памятник над ним поставлен Людовиком XVIII, а украшен графом Шамбором. В этом же замке был заключен брак дочери Людовика XVI, Марии-Терезии, с герцогом Ангулемским. В 1812 году пруссаки обратили этот замок в госпиталь.

Не лишен интереса герцогский склеп замка, находящийся в подвальном этаже одного из флигелей; вы входите в него прямо, непосредственно от зеленеющих куртин светлого двора, высокая, грузная дверь распахивается перед вами и открывает жилище смерти курляндского герцогского дома, длинное, высокое, снабженное светом помещение; в печатном списке, предлагаемом для соображений, перечислено тридцать тел, больших и малых. Наиболее замечательны четверо: занимающий первое место Готгард Кетлер, последний гермейстер ливонского ордена, первый курляндский герцог (у. 1587); занимающий десятое место герцог Иаков (у. 1681), создатель города Якобштадта, не стеснявший православия, любивший широкую колониальную политику и составивший себе известность сооружением канала, носящего его имя. Герцог Иаков заключил даже торговое и мореплавательное условие с Кромвелем, думал купить у Испании остров Тринидад и владел в Вест-Индии островом Тобаго, а у берегов Гамбии — фортом св. Андрея. Номера 21 и 22 заняты знаменитым герцогом Эрнстом Бироном (у. 1772) и его женой Бенигной Готлиб (у. 1782). Эти два гроба открываются для посетителей. Черты лица Бирона сохранились очень хорошо и легко узнаваемы по портретам; говорят, будто нос его когда-то был сломан и заменен деревянным; на голове герцога — обильный белыми волосами парик; на побуревшем черном бархатном плаще вышита андреевская звезда; белые, шелковые чулки тоже побурели и образуют складки по высохшим костям; на ногах — кожаные башмаки, из-под рукавов виднеются пожелтевшие кружева. Лицо герцога, на котором видны червоточины, сохранилось лучше лица герцогини, одетой в длинный, белый шелковый балахон, обшитый кружевами. Так как оба они лежат подле самой двери, то, при открывании гробов, обильно заливаются дневным светом. Подле некоторых из гробов, большей частью вычурных, металлических, красуются старые китайские вазы, сохраняющие внутренности усопших.

Одна из любопытнейших страничек истории Митавы подробно разработана покойным Щебальским. Она разыгралась здесь в 1726 и 1727 годах, и главными лицами в ней являются два видные деятеля конца прошлого века, люди до такой степени противоположные по внешности, обстановке, взглядам, до такой степени особняки, каждый в своем роде, как цветки особых культурных развитий, что лучшей темы для литературного произведения, как описание этой их встречи, найти невозможно. Дело шло о короне маленького герцогства Курляндского, претендентами на которую явились граф Мориц Саксонский, незаконный сын короля польского Августа Саксонского и Авроры Кенигсмарк, и наш, маститый в те дни, любимец усопшего уже Петра I, Меншиков. Мориц, юный красавец, тюильрийский герой, дуэлист, полководец, танцор, волокита, авантюрист, игрок и спортсмен одновременно, являлся воплощением идеала двора Людовика XIV и шашней Сен-Клу и Трианона; наш Александр Данилович, в то время уже на склоне лет, переживший с Петром I все его царствование, схоронивший Петра, стоял безусловным почти повелителем судеб Империи Русской, — Империи, чувствовавшей себя но особенно прочно в слабых женских руках. Судьбе угодно было свести этих двух людей, поставить лицом к лицу в погоне за одним и тем же лакомым предметом, за курляндской короной: Морица Саксонского — окруженного кучкой солдат-наемников, собранных отовсюду, и Меншикова — с усачами-солдатами, видавшими Петра Великого, слышавшими его голос, людьми из-под Лесной и Полтавы. Сцена разыгралась в Митаве.