По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России.

Юрьев. Пристань на р. Эмбахе

Переход от помещения библиотеки к развалинам замка, как сказано, очень близкий. Вышгородские развалины в Юрьеве, благодаря той тщательности, с которой они поддерживаются, бесспорно, лучшие из всех видимых в крае. Чистейшая готическая правильность горизонтальных и вертикальных линий древней церкви, её стройные восьмигранные с вульстами столбы, разделяющие три нефа, её острые арки и окна в два света составляют нечто вполне цельное; эмпории заделаны; тщательно и внимательно поддерживаются расстилающиеся подле развалин газоны и древесные насаждения, и красные бока кирпичей обрамляются листвой вполне красиво. На том месте, где предполагалось поставить, ныне уже открытый, памятник знаменитому академику Беру, Их Высочества Великий Князь Владимир Александрович и его Августейшая Супруга, при посещении Юрьева в 1886 г., собственноручно посадили два деревца. В доме, который занимали Августейшие гости, собрались в то время представители дворянства, университета и горожан, и Великий Князь, выйдя к ним, в сопровождении начальника губернии и свиты, произнес следующие многознаменательные слова:

«По Высочайшему повелению, хотя я посещаю балтийское побережье исключительно для целей военных, но это не помешало мне заметить, что среди местной интеллигенции существуют сомнения в устойчивости мер к объединению прибалтийской окраины с нашим общим дорогим отечеством. Могу вам объявить, что все такие меры, по непреклонной воле Самодержавного нашего Государя, применяются и будут применяться твердо и бесповоротно. В более тесном сближении вашем с русской семьей Его Императорское Величество, мне хорошо известно, видит для здешнего края верный залог к его преуспеянию. Сохраняя к вам неизменное и полное доверие, которое закреплено в Государе завещанием отца, Его Величество ожидает от вас, оказывающих на край такое всестороннее, повсюду проникающее влияние, безусловно сердечного содействия местным труженикам правительства к утверждению здесь русского дела. Напоминаю вам слово в Бозе почивающего незабвенного моего родителя, в котором Император Александр II, 14-го июня 1867 года, сказал представлявшимся ему в Риге, чтобы они не забывали принадлежности к единой русской семье, нераздельную часть которой составляют, и чтобы содействовали успеху осуществления предположенных тогда мер. Государь Император, зная вашу преданность и ценя чувство долга, преисполнен тем же желанием и, повторяю, безграничным к вам доверием. Такое желание Его Величество с Божией помощью приведет в несомненное на самом деле исполнение. Дай Бог вам скорее и прочнее сплотиться с великой русской семьей. В заключение, пользуясь вашим настоящим собранием, в лице вашем, от имени Великой Княгини и лично от себя, сердечно благодарю вас за радушный прием как здесь, так и в остальных городах прибалтийских губерний, о чем и прошу передать отсутствующим».

В словах этих Великий Князь упомянул о речи, сказанной в Риге 14-го июня 1867 года в Бозе почивающим родителем его, Императором Александром II. Вот эта речь дословно:

«Господа! Вы знаете, с какой радостью Я бываю каждый раз в ваших провинциях. Я умей ценить чувство нелицемерной преданности вашей, — чувство, которое снова так сильно обнаружилось после того, как Бог вторично спас меня от руки убийцы. Я знаю, что это чувство у вас искреннее и наследованное вами. То же могу сказать и о моем доверии к вам. Оно перешло ко Мне преемственно, и Я ручаюсь, что передам его моим детям (Всеобщее «ура»). Но Я желаю, господа, чтобы вы не забывали, что и вы принадлежите к единой русской семье и составляете нераздельную часть России, за которую ваши отцы и братья и даже многие из вас самих проливали свою кровь. Вот почему Я вправе надеяться, что и в мирное время Я найду у вас содействие мне и представителю моей верховной власти, вашему генерал-губернатору, который пользуется Моим полным доверием, — содействие, нужное для исполнения мер и реформ, признаваемых мной необходимыми и полезными в ваших провинциях. Я убежден, господа, что и в этом отношении мое доверие к вам не будет обмануто, и что вы оправдаете его на деле. Остается мне только поблагодарить вас за радушный прием, глубоко тронувший меня».