По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России.

Сенная губа

Пароход, между тем, побывав в Сенной губе, подходил ко второй своей пристани — Кижам. Расположенный на острове Кижский погост может, по справедливости, гордиться своей церковью, представляющей редкостный образец многоглавого типа в церковной деревянной архитектуре. Она построена около половины прошлого столетия и освящена во имя Преображения Господня. В плане храм имеет форму креста, каждая сторона которого крыта тремя уступами, и на каждом из этих уступов поставлено по главке, так что, в общем, крыша венчается более, нежели 20-ю главами. В самой церкви хранится несколько интересных, древних икон, но особенно замечательна, для глаза, не привыкшего к северным постройкам, обработка потолка в виде многогранного шатра, упирающегося вершиной в круг и расписанного изображениями святых; такая обработка носит здесь название «неба». С постройкой церкви связано предание о бунте, бывшем около того времени в Кижах. «Церковь-то прежде не здесь ставить хотели, — рассказывали нам: — вон пригорочек-то с часовенкой, направо-то — там и решили, туда уж и бревна свезены были. Только стали в ту пору Кижи под завод подводить. Приехал енарал, прочитал указ, а мужички-то заупрямились, — никто подписываться не идет. Енарал велел пушку навести. Солдат навел пушку. — «Много ли народу возьмет?» — спрашивает енарал-то. — Человек 75 возьмет. — «Много». — Навели пушку повыше. «Много ль возьмет?» — Человек 25. — «Много». — Навели еще выше. — «Много ли теперь возьмет?» — Не могу знать, — человек пять или семь, не больше. — «Валяй!» — Как кровь пролилась, и выходит Климов старик, — борода седая, долгая. — Я, говорит, желаю Богу и великой государыне служить. — А енарал-то его за бороду: — «Ты, говорит, пушки послушался, а не указу». — Только уж на том месте, где кровь пролилась, церковь ставить было неловко, и перенесли ее сюда». А кижан и посейчас еще дразнят: «Не робей, Парамон: осинова пушка, ольховые ядра, — покуда не выстрелено!»

Следующая за Кижами остановка была в Великой Губе, по выходе из которой пароход вступил в плёсо, называемое «Красное поле», почти сплошь усеянное островами, мелями и подводными камнями. Пароход поминутно делал различные повороты, изгибы и описывал самые прихотливые зигзаги. Если бы путь его по Красному полю выразить в линии, то получилась бы крайне интересная иллюстрация к характеристике озера.

Неподалеку от Красного поля нам указали синевшую вдали северную оконечность Климецкого острова, на южном конце которого находится известный во всей местности Климецкий монастырь, основанный в первой половине XVI столетия Иоанном, сыном новгородского посадника Климентова.

К 11 часам вечера пароход пришел в село Кузаранду (названное на карте почему-то Казаранской выставкой). Здесь жила известная и Петербургу вопленица старушка Федосова, познакомившая столичных жителей с характерными заплачками и причитаниями северного края. Хотя здешние женщины и знают многие былины и поют их в качестве «сказительниц», но главной их специальностью остается все-таки свадебная и похоронная лирика, которая часто бывает настолько картинна, настолько проникнута глубоким, искренним чувством, что вызывает невольные слезы у слушателей.

Над озером давно уже спустилась белая июньская ночь, когда наш «Петрозаводск» тронулся далее. По северной части горизонта тянулась алая полоска зари, — не то последний отблеск погасшего заката, не то провозвестница нового, приближающегося рассвета. Кругом стояла полная тишина. Угомонившееся Онего точно заснуло в своих широких берегах; в его зеркальной глади отражалась глубокая, беспредельная высь неба, и ближний берег, и эта дальняя светлая полоска не сходящей с горизонта зари.

В 2 часа ночи в рубке раздался голос матроса: «Господа, кто желает Богу молиться, так сейчас монастырь; приставать будем». Пароход подходил к Палеостровской обители, находящейся в 160 верстах от Петрозаводска. (Остановка у монастыря для парохода не обязательна и зависит от воли капитана). На пристани уже стояли разбуженные свистком монахи, явился вскоре и настоятель, и как только пароход остановился, все пассажиры гурьбой поспешили на остров поклониться мощам основателя обители, преподобного Корнилия, и побывать в его пещере. Известно, что Корнилий был родом пскович, постригся уже в зрелом возрасте, и все время странствовал по монастырям, избирая место для духовных подвигов, жил некоторое время на Вааламе и, наконец, поселился на острове, носившем название «Палья» или «Вспалья» от обилия водившейся вокруг него рыбы — пальи.