(не)мой шанс на счастье

Шалимов нахмурил темные брови и громко сказал:

— Я верен стае. Тебе не в чем меня упрекнуть.

— Если так, то я буду с вами честен до конца. Да, у меня есть ребенок от человеческой женщины. Девочке почти шесть лет.

Оборотни заволновались, протестующе зарычали, засверкали жёлтым пламенем в глазах. В поисках справедливого возмездия, пылая жаждой расправы над оступившимся вожаком и человечкой, нарушившей закон, обратились к старейшинам. Вот только старейшины сохраняли невозмутимость и были непоколебимы. Егор Стражев и Марк Белычев — эти многоуважаемые старцы — также хранили загадочное молчание.

— Что за дела?! Старейшины, почему вы бездействуете? — зароптали в толпе.

— Дина была права!

— Отдайте человечку под суд!

— Тамир, после такого ты не имеешь права быть нашим лидером!

Слова хлестали Иру, словно пощечины, но она набрала в грудь побольше воздуха и пожелала своему волку крепости духа и удачи. И тут же нагрелась ее шея.

Тамир поднял руку вверх, призывая всех к порядку. Когда его не послушали, он недобро оскалился, в зрачках пробудилось красное зарево. Рядом, отделившись от тела вожака, возникла Тень и издала протяжный громогласный вой. И вот тогда-то наступила тишина, царапающая кожу, рассыпающая по нервным окончаниям всех присутствующих иглы, заставляя уважать волю лидера.

— Что, во имя Луны, это такое? — послышалось изумленное и испуганное из толпы, отпрянувшей от помоста.

— Это Тень — дар нашего вожака, — объявил Карим.

— Согласитесь, таким даром не каждый оборотень награждался, а только особенный оборотень, — выступил вперед Стас Солнцев.

— А вы, спросив ответа у Тамира, не дали ему возможности ответить, — заметил Данила.

Самые громкие возмущения стихли совсем, оборотни только поглядывали на Аладрова, ожидая от него кары за выражение неуважения, кто-то пялился на страшного призрачного волка, с бесстрашием, присущим юности, подростки даже заинтересованно тянули к нему свои руки. Тень поблескивала алыми огнями в глазах, негромко и беззлобно щелкала пастью и морщила нос. Дети восторженно попискивали и прятались за матерей и отцов.

Тамир же стоял на камне, скрестив руки на груди, и с какой-то отеческой улыбкой на губах кивал головой. Будто видел перед собой детей неразумных.

— Ну, раз такое дело, говори, вожак, — снисходительно приподняв бровь, сказал Кирилл.

— Ты снова забываешься! — рявкнул Виктор, слыша нотки непочтительности в голосе этого паршивца. Найдет ли Великая Луна управу на него? Сумеет ли кто-нибудь обуздать его дикий нрав?

— Для вас женщина, родившая мне дочь, может видеться простой человечкой, а для меня она — моя истинная пара, половинка, назначенная мне самой судьбой, подарившая мне дочь Еву. Ириша, Ева, идите ко мне, — и протянул руку в ту сторону, где в зарослях густого можжевельника стояли самые родные для него существа. Головы большинства присутствующих одновременно повернулись в том же направлении.

— Что? — послышались отовсюду приглушенные восклицания. — Они всё это время были здесь? Почему мы не почуяли их?

— А это, — широко улыбнулся Тамир, — заслуга носителя древнего знания, от которого мы добровольно отказались много лет назад. Хочу познакомить вас с одним шаманом. Лодой, прошу.

— Шамана? Это шутка? — зашепталась пораженная до глубины души толпа.

Потрясение царило в этом маленьком пространстве, изумление читалось в лицах оборотней. Но стоило на широкой тропке появиться Ире, крепко держащей за руку Еву, Тень прыгнула вперед. Она вышагивала рядом, пока провожала их к Тамиру. Следом шел Лодой. Когда они остановились перед Тамиром, оказавшись на всеобщем обозрении, Алдаров торжественно произнес:

— Лодой сейчас уберет охранные амулеты, и уверяю, вы почувствуете, что я говорю вам правду насчет истинной пары.

Шаман ободряюще улыбнулся Ире, та кивнула и горделиво вскинула голову. И даже сумела наконец-то разглядеть Кирилла Шалимова — высокого широкоплечего парня, с горящими зелеными глазами, темно-русыми волосами и немного презрительно поджатыми губами.

Сначала повисла звенящая тишина. Оборотни таращились на них, принюхивались. Стоило внутреннему зверю каждого признать в Ирине половинку их вожака, безоговорочно принять их дочь, наступило осознание важной истины. Иначе не начали бы появляться на лицах мужчин и женщин светлые добрые улыбки, а брови не стали бы разглаживаться, перестав быть насупленными, когда они рассматривали Еву и одобрительно кивали головами.

Да, подумалось Ирине, эти Игры определенно обещают стать самыми насыщенными за последние десятки лет. Она положила свои ладони на плечи дочери, а Тамир в свою очередь уложил свои на плечи Иры. С мягкой открытой улыбкой, она уверенно сказала:

— Мы с дочкой приветствуем вас, свободная стая. Надеемся, что узнав о том, что и среди людей для вас существует высокая вероятность встретить свою истинную пару, вы примите нас в свою семью, познакомите со своими обычаями и позволите стать частью вашего народа.

И тут же услышала тихое одобрительное рычание Тамира прямо над ухом. Кажется, он был доволен ее словами. А с его позволительного жеста, к ней с Евой потихоньку потянулись члены стаи, парами, семьями, по одному — они подходили и протягивали руки для приветствия, заглядывали в глаза, брали Еву за руки и удовлетворенно кивали головами. Ева же охотно отзывалась на слова каждого и с особым удовольствием демонстрировала им свои белоснежные клыки и сверкала желтым пламенем в черных глазищах, показывая, что не так уж и много между ними различий. Оборотни, пожившие на этом свете дольше, задерживались рядом с Евой, чтобы понять — девочка, равно как и ее отец, обладала уникальным даром. Они благодарили Ирину за шанс стать ближе к людям, а Тамира хлопали по спине.

И постепенно накаленная атмосфера разрядилась, ушли напряжение и недружелюбие. Ира бросила взгляд через плечо и сразу окунулась в темный омут глаз мужчины, которого она обожала всеми фибрами своей души. Тамир спустился к ней и обнял, прижимая к своему боку. Нежно поцеловал в висок.

— Ты хорошо держишься в логове голодных злых волков, синеглазая, — проказливо прикусив мочку уха, проворковал он Ире.

Она тут же вспыхнула, что-то невнятно проворчала, а потом ослепительно ему улыбнулась и шепнула:

— Мой волчара со мной, придает мне уверенности каждую секунду, так что мне нечего бояться.

— Звучит музыкой это твое «мой волчара», — довольно зажмурился Тамир.

— Привыкай.

— Уже привык, Ириша.

— Мама, — Ева коснулась ее руки, призывая обратиться на себя внимание.

— Что, милая.

— Смотрите, — глазами Ева указала в сторону Кирилла. — Что с ним, папа? Он заболел? — искренне обеспокоилась девочка.

Ира с Тамиром перевели взгляды в сторону Шалимова. Алдаров сразу как-то весь подобрался, Ира притянула Еву ближе к себе.

— Сейчас узнаем, — проронил Тамир, рассматривая парня и пытаясь прочитать в его душе хоть что-нибудь. Но там бушевала странная буря, которая была смутно знакома Тамиру.

Лицо бунтаря Кирилла исказилось, черты заострились. Он стоял, часто дыша, грудь его бурно вздымалась, руки были сжаты в кулаки. Складывалось впечатление, словно он готов был трансформироваться прямо сейчас. Ира даже немного расстроилась. Неужели не принял? Задумал дурное?