Сирота с Манхэттена

Катрин все еще молилась, держась руками за металлические опоры койки. Она слышала, как Гийом пытается успокоить Элизабет, разбуженную толчками и воплями, как и большинство детей.

- Будь храброй, моя девочка, - сказала она. - Крепко обними папочку за шею! Это скоро кончится. Все опять будет хорошо.

- Да, мамочка, - отвечала Элизабет. - Только я тебя не вижу. Я так хочу на тебя посмотреть!

Многие ночники попадали, а уцелевшие давали очень мало света. В спальном отсеке повисла угнетающая темнота.

- Почему матросы не несут нам фонари? - сердито подал голос кто-то из мужчин. - Обращаются с нами как со скотом!

- Они слишком заняты тем, что спасают наши шкуры! - возразил ему сосед.

Со всех сторон посыпались комментарии. Только теперь Катрин осознала, что все они, возможно, обречены. От плача дочки, просящейся к ней снова и снова, разрывалось сердце.

«Я не беру мою девочку к себе, - подумала она. - А ведь Элизабет еще такая маленькая! Она хочет прижаться к маме. Хватит и того, что мы оставили ее одну вечером в детской, когда заезжали к родителям. Бедная моя крошка!»

- Гийом! - позвала она мужа. - Помоги Элизабет перебраться на мою койку. Я хочу быть с ней, если и правда… И с тобой, конечно!

- Ты права, любимая! - выдохнул он.

Муж сразу понял намек. Не помня себя от радости и облегчения - она наконец-то обнимет маму! - Элизабет вывернулась из отцовских объятий. С койки она спрыгнула как раз в тот момент, когда судно внезапно выпрямилось и стало клониться уже на правый бок.

Элизабет потеряла равновесие, споткнулась, попыталась выпрямиться, но тут же упала и заскользила вперед по сильно наклонившемуся полу. Колетт, прижимая к себе двух сыновей, хрипло воскликнула:

- Ваша девочка упала!

Катрин, забыв про всякую осторожность, вскочила и, обогнав мужа, поспешила на помощь дочке. Гийом выругался: он запутался ногой в одеяле. А когда высвободился, несколько мгновений тщетно всматривался в потемки, обеспокоенный глухим звуком падения и сдавленным стоном.

- Кати! Элизабет!

Он кричал, сам не свой от страха. Его хлопнул по плечу молодой мужчина, в котором он, присмотревшись, узнал давешнего скрипача:

- Мсье, посмотрите там, за нами! Кажется, они там…

И они оба ринулись в указанном направлении. Приходилось цепляться за опоры коек, расталкивать товарищей по несчастью, которые зачастую тоже помогали супруге или сестре подняться или же подобрать свои скромные пожитки, которые расшвыряло по полу.

- Господи, это настоящий ад! - в сердцах воскликнул Гийом. - Кати! Элизабет!

- Папочка! Папа!

Это был голос дочки. Он выхватил у какого-то подростка из руки лампу Пижона[11], дававшую немного света.

- Я скоро ее верну! - скороговоркой выпалил он.

- Там! Они там! - указал музыкант.

Элизабет забилась в закуток, зрачки ее голубых глаз расширились от ужаса. Катрин лежала на полу рядом и, судя по ее виду, не дышала.

- Папа, мамочка сильно ударилась, - пробормотала девочка. - Лбом…

- Кати, любимая! Кати!

Он упал на колени. Скрипач забрал у него лампу и посветил ему. Гийом приподнял жену за плечи, чтобы осмотреть голову. На белокурой макушке была кровь. И тут веки Катрин затрепетали.

- Я сожалею, - со вздохом прошептала она.

- Хвала Богу, с тобой не случилось непоправимого! Любовь моя, ну разве можно было тебе вставать?

- Но ведь Элизабет могла пораниться!

- Прости меня, мамочка, это я виновата! - сквозь рыдания произнесла девочка.

- Нет, моя принцесса, - возразил ее отец. - Единственный виновник - это океан, пославший нам ужасный шторм.

- Кажется, море понемногу успокаивается, - заметил молодой музыкант. - Я помогу вам добраться до ваших коек.

- Спасибо вам огромное! - сказал Гийом, не помня себя от счастья.

Он обнял обожаемую жену, осыпал ее лоб поцелуями, потом нежно погладил Элизабет по щеке.

- Вытри слезы, милая, - тихо проговорил он. - Этот господин прав: качка уменьшилась, и очень ощутимо. Наша мамочка отделалась ушибом. Вот увидишь, завтра выглянет солнышко и море снова станет спокойным. Так и будет, моя принцесса!