Сирота с Манхэттена

Через четыре дня в Гавре, на рассвете, вторник, 19 октября 1886 года

Гийом помог жене выйти из вагона, после чего ссадил Элизабет, обхватив ее за талию. По железной дороге они доехали до самой пристани. Из гаврского порта в то время отплывало множество кораблей - и в Нью-Йорк, и к другим далеким берегам.

- Смотрите, мои хорошие, - море! - воскликнул он, указывая на бескрайние синие, с вкраплениями серого просторы, протянувшиеся до самого горизонта. - И сколько чаек в небе! А там, посмотрите, четыре мачты «Шампани», это наше судно. Наверняка дожидается прилива.

- Господи, какая красота! - восхитилась Катрин.

Гийом в ходе своего странствования по Франции в рамках Компаньонажа[4] успел поработать в Бретани и окрестностях Ла-Рошели. Он часто описывал жене бескрайний океан, как волны с шапками белой пены с шумом разбиваются о прибрежные скалы или накатывают на песчаный пляж.

- Элизабет, тебе хоть немножко полегчало? - спросил он у дочки. - Можешь быть спокойна, ты еще очень нескоро окажешься в поезде.

- Да, немножко, папочка. Так жалко, что я вдруг почувствовала себя плохо!

Супруги обменялись обеспокоенными взглядами. Состояние девочки их тревожило. На вокзале Сен-Лазар перед посадкой на поезд она ни с того ни с сего разволновалась.

- Не хочу! - твердила Элизабет, побледнев как полотно, с расширенными от необъяснимого ужаса глазами.

И сколько они ее ни уговаривали, сколько ни спрашивали, почему она боится, девочка только дрожала, замкнувшись в себе. Отцу пришлось на руках внести ее в вагон.

Эта грустная картина до сих пор стояла у Катрин перед глазами: ее обожаемое дитя сидит нахмурившись, с горестно сжатыми губками!

«Хорошо, что моя принцесса, стоило ей положить голову мне на колени, быстро успокоилась, - припомнила она. - Гийом прав, всему виной перемены в жизни, которые она по нашей вине переживает. Элизабет привязана к свекру, своему милому дедушке Туану, к дядям. Жан, самый младший, заплакал в момент прощания. Она это видела».

От размышлений Катрин отвлек нежный жест мужа: он погладил ее по щеке.

- Кати, здесь нам оставаться нельзя, мы мешаем другим пассажирам! - тихонько проговорил он.

Вокруг и вправду было очень людно. Все куда-то спешили, при этом каждый был занят своим делом - совсем как пчелы в улье. И вдобавок этот оглушительный шум: кто-то кого-то окликает, кто-то просто громко говорит, а кто-то во весь голос выкрикивает указания. Работники порта в серых спецовках толкали перед собой тележки с горами багажа, отмечали в блокнотах номера огромных деревянных ящиков.

- Дело почти сделано, - объявил Гийом. - Через час или два мы будем на палубе парохода. Ничего не бойся, Элизабет, нам предстоит прекрасное путешествие! Мы пока еще на берегу Ла-Манша, но скоро выйдем в океан, и ты увидишь огромные волны, а я, конечно же, покажу тебе кита или дельфинов.

Девочка слабо улыбнулась, соглашаясь. Отец добавил:

- Нужно подойти поближе к нашему трапу! Пассажиры третьего класса поднимаются на борт первыми, их отмечают в специальных журналах. А вот санитарный контроль нам, скорее всего, проходить не придется, благодаря справке, выданной нашим доктором.

- А как быть с чемоданами? - встревожилась Катрин.

- Посидите вон на той скамейке, где не дует, - предложил Гийом, провожая жену и дочь к постройке из досок. - А я пойду разузнаю, куда отнести багаж, так будет надежнее.

Как только они присели, Элизабет прильнула к матери. Пахло здесь очень неприятно - дегтем, ржавым металлом и мусором, сваленным в углу возле ангара.

Над пристанью с пронзительными, похожими на насмешливый хохот криками летали чайки.

- Все будет хорошо, моя любимая девочка, - сказала Катрин дочке, почувствовав, что та дрожит от волнения. - Мы искатели приключений, верно ведь? А они всем интересуются, их все забавляет.

- Да, мамочка.

Мимо скамейки проходили незнакомые люди. Катрин тихо поздоровалась с предводителем группы иностранцев, по одежде и прическам угадав в них иудеев, которые также направлялись в Нью-Йорк. Следом прошла еще одна семья, целая гурьба - трое взрослых и шестеро детей.

Но вскоре Катрин отвлеклась и вернулась мыслями к моменту расставания с родителями.

«Мама поцеловала меня раз шесть, не меньше, - растроганно припомнила она. - И сунула в карман моего пальто конверт с банкнотами. В глазах у нее стояли слезы…»

Изящным движением головки она прогнала болезненные воспоминания. Ее тонкие ноздри затрепетали, вдыхая свежий, пьянящий воздух, приносимый ветром с моря. Этот запах возобладал над острой вонью пристани, назойливые крики птиц заглушили людской гомон.

Элизабет с нетерпением ждала, когда вернется отец. Она испытала странное чувство, глядя, как он удаляется в своем сером бархатном костюме.

- Почему папа оставил нас тут? - спросила она.

- Он очень скоро вернется, - ответила мать. - Я с тобой, так что ничего дурного не произойдет. Милая, ты боишься плыть через океан?

- Нет, я не боюсь, но очень хочу, чтобы папа вернулся.

- Он наверняка не задержится, - заверила ее Катрин.

Элизабет сунула ручонку в карман пальто, нащупала оловянного солдатика и крепко стиснула его в пальцах. Она подумала о Жюстене, которого, по словам бабушки, не существовало. Но ведь он подарил ей игрушку, и в тот раз это точно был не сон!

Тянулись минуты, и на пристани становилось все более шумно и людно. Катрин сверилась с серебряными часиками, которые носила в кармане юбки. Гийому давно пора бы вернуться.

Она встала со скамейки и прошлась взад-вперед. Взгляд ее зеленых глаз скоро нашел четыре мачты и две большие трубы парохода «Шампань», спущенного на воду Трансатлантической судоходной компанией в мае текущего года.[5] По палубам сновали матросы. На борт массово поднимались пассажиры - непрерывная цепочка движущихся фигурок.

- Что Гийом себе думает? - сквозь зубы проговорила она, прижимая руку к груди, где сердце стучало все чаще.

Свою тревогу Катрин постаралась скрыть, чтобы не пугать дочь. Она бросила взгляд на большой кожаный саквояж с вещами первой необходимости, проверяя, на месте ли он.

К ним подошел и поздоровался мужчина в морской форме, без сомнения, сержант флота, приподняв указательным пальцем фуражку с надписью «Трансатлантическая судоходная компания» на околыше.

- Полагаю, мадам, вы пассажиры парохода «Шампань»? - вежливым тоном осведомился он.

- Да, мсье.

- Тогда вам с ребенком следовало бы уже быть возле трапа. Для вас, конечно же, зарезервирована каюта второго класса?

Элегантная одежда молодой женщины, то, как она держалась, ввели его в заблуждение. Катрин внесла в ситуацию ясность, сдержанно сказав:

- Нет, мсье, мы путешествуем третьим классом. Вы очень любезны, спасибо, но я все же дождусь мужа. Он ушел проверить, все ли в порядке с нашим багажом.

- Багаж, насколько мне известно, уже доставлен на борт.

И если вы, мадам, в третьем классе, то поторопитесь!

И моряк быстрым шагом направился к мощеному причалу, у которого был пришвартован пароход. Катрин посмотрела по сторонам, но Гийома нигде не было видно.

- Идем, Элизабет! Папа встретит нас возле трапа.

- Мамочка, нам нельзя уходить!

- Ты слышала, что сказал этот господин, дорогая: нам нужно приготовиться к посадке. Папа поймет, почему мы ушли, и нас догонит.

Катрин подхватила кожаный саквояж, поправила на плече полотняную дорожную сумку с провизией. Набирающий силу ветер подхватил прядку ее белокурых волос, выбившуюся из-под шляпки.

- Дай руку, Элизабет, и держись крепко за мою. Не хочу, чтобы тебя толкали!

Пробравшись сквозь толпу, они подошли к трапу, предназначенному для пассажиров третьего класса. Катрин продолжала искать глазами мужа, особенно не надеясь на успех: вокруг было слишком людно. Да и почти все мужчины были одеты похоже - в пиджаки и брюки коричневого или серого цвета.

Двое служащих компании проверяли имена последних пассажиров третьего класса по большому журналу, после чего им позволялось подняться на борт.

- Гийом, возвращайся, умоляю! - едва слышно пробормотала Катрин.

Элизабет услышала ее шепот. Она была слишком мала ростом, чтобы видеть лица окружающих, и все же упорно высматривала отца в толпе. Внезапно у девочки за спиной послышалось громкое сопение, а потом и рык. Непривычный запах заставил Элизабет обернуться.

- Мамочка, спаси меня! - закричала она.

Катрин резко повернулась и вскрикнула от испуга, увидев за спиной дочки живого медведя. Животное активно к чему-то принюхивалось. Через его блестящие ноздри было продето кольцо, от которого тянулась крепкая цепочка. Ее конец держал в руках мужчина.

- Дамы, господа, не надо бояться! Гарро и мухи не обидит! - звонко проговорил он. - К тому же зубы и когти у него подпилены.

Лицо у мужчины было смуглое, голос - хрипловатый. Еще у него были длинные усы, а на голове - черная шляпа. В другой руке он держал палку, на которую опирался.

Толпа в испуге расступалась, и скоро вокруг зверя и его владельца образовалось свободное пространство.

- Еду забавлять людей в Нью-Йорке! - громко сказал он, не обращаясь ни к кому в отдельности. - Не я первый, не я последний. Мой брат уехал три года назад, и дела у него идут, на жизнь зарабатывает. Вот и я решился!

- Откуда вы родом, мсье? - спросила Катрин, прижимая к себе дочку.

- Из долины Эрсе, что в Пиренеях[6].

Контролер «Шампани», подозрительно глядя на мужчину, наставил на него палец:

- Приказываю вам надеть на медведя намордник! Иначе, любезнейший, я не пущу вас на борт.

- Как прикажете, капитан! Все нужное у меня с собой. Не сердитесь, намордник я снял, когда дал ему яблоко - перекусить!

Элизабет уже видела медведей в детской книжке с картинками и все равно отшатнулась - таким огромным показался ей зверь.

- Не бойся, кроха! - усмехнулся дрессировщик. - Мой мишка умеет танцевать, тебе понравится.

Инцидент немного отвлек Катрин, и все же она с трудом сохраняла выдержку. Гийом все не появлялся, и это уже никуда не годилось. Дрессировщик медведя, который тоже ехал третьим классом, стал подниматься по трапу, ведя зверя за собой.

- Мадам, ваши проездные документы! - потребовал второй сотрудник компании, обязанностью которого был учет пассажиров.

Билеты Катрин достала из внутреннего кармана пальто. Пальцы ее дрожали.

- Мсье, я не могу взойти на борт без супруга, а он почему-то задерживается. Прошу, дайте мне еще немного времени!

- Трудная задача, мадам. Пора начинать посадку пассажиров второго класса. До прилива остается меньше двух часов.

- Ради всего святого! - взмолилась Катрин.

Мужчина, которому было лет тридцать, заметил, что дама в положении, и сочувственно покивал.

Красота беременной женщины и испуганный взгляд ее маленькой дочки, не сводившей с него глаз, довершили дело.

- Пять минут, не больше! - твердо произнес он.

- Благодарю, мсье! Благодарю!

Элизабет стала всматриваться в движущуюся массу незнакомых людей, собравшихся на причале. Богачи выделялись элегантностью нарядов, но ее они не интересовали. Наконец из-за угла ангара вышел мужчина.

- Папа! Вон он! Мамочка, там папа!

- И правда! Слава тебе, Господи! - вскричала Катрин.