Сирота с Манхэттена

Сентрал-парк, в тот же день, через полчаса

Ричард Стентон вздохнул с облегчением, заметив наконец среди многочисленных конькобежцев Лисбет Вулворт. Сидя на крытой террасе павильона и потягивая пиво из бокала, он уже довольно долго присматривался к женским фигуркам на катке.

С интересом понаблюдав за ней, он и сам вышел на лед. Движения у Лисбет были ритмичные, но чувствовала она себя еще не очень уверенно и была напряжена - это было видно по ее лицу.

- Мне повезло, что поблизости нет кузины Перл, - тихо, обращаясь к самому себе, сказал он.

Элизабет заметила его сразу, но притворилась, что не видит, и сосредоточилась на повороте, который как раз собралась сделать. Как только Стентон подъехал к ней, ее неискушенное сердечко забилось от волнения.

- Здравствуйте, Лисбет! - воскликнул он. - Я напрасно прождал вас вчера все утро.

- Вчера был праздник, мистер Стентон, - отвечала она с напускным равнодушием.

- Действительно… Сегодня я снова тут, в надежде вас увидеть. Вы приятно провели Рождество?

- Как обычно. Целый день читала у себя в комнате. Мне как раз подарили роман «Вашингтонская площадь» Генри Джеймса.

- О, это печальная история, - прокомментировал Стентон.

- Вы тоже читали?

- Разумеется. И примерно в ваши годы.

- Вы же не знаете, сколько мне лет, - проговорила девушка, улыбаясь.

- Я бы дал вам двадцать. Нет, восемнадцать!

- И ошиблись бы. Мне скоро исполнится семнадцать.

Ответ заинтриговал Стентона. Он забавно нахмурил брови и довольно-таки властно схватил правую руку Элизабет.

- Не пугайтесь, я всего лишь хочу отвести вас на другую сторону катка. Вам нужно оттачивать мастерство, тем более что теперь у вас такие замечательные коньки!

- Рождественский подарок, - сказала Элизабет. - Прошу, не так быстро! Ветер очень холодный, и мне тяжело дышать.

Ричард Стентон моментально подчинился. Он был прирожденный спортсмен и на коньках передвигался с изумительной сноровкой, несмотря на высокий рост.

- Лисбет, к чему эта таинственность? Почему вы скрываете от меня дату рождения? - спросил он.

- Ма говорит, что женщина никогда не должна сознаваться, сколько ей лет, а вы к тому же слишком любопытны. Неважно, когда день рождения, если тебя балуют круглый год!

Элизабет играла роль, сама того не желая. Она бы предпочла рассказать этому молодому человеку правду о своих детских несчастьях, но помешала гордость. Нет, уж лучше оставаться в его глазах богатой наследницей, а не сиротой, которую приютила весьма состоятельная супружеская пара, а потом оставила жить у себя вопреки всем нравственным законам.

- Вы правы, Лисбет. Я знаю за собой этот грех - хочется знать как можно больше о человеке, который тебе интересен, - согласился мистер Стентон. - Что ж, ореол тайны делает вас еще прекрасней!

Слышать это было и радостно, и так волнующе… Молодые люди сделали полный круг по замерзшему пруду. В воздухе порхали легкие хлопья снега, вокруг радостно вопили дети.

- Могу я угостить вас горячим шоколадом? - спросил Стентон, указывая на павильон, где в маленьких окошках уже горел свет. - И мне кажется, сегодня ваша гувернантка не на посту!

- Я предложила ей съездить навестить сестру, - с улыбкой сообщила Элизабет. - Но родители ничего не знают.

- Очень смело с вашей стороны. У вас мятежная душа, мисс Вулворт, я прав?

Девушка задумалась, по спирали времени снова переносясь в прошлое. Перед ней возникло лицо Катрин, ее любимой мамочки, какой она запомнила ее тем вечером в замке, во время ужина. Детали оживленного, на повышенных тонах разговора от нее ускользали, но бунтарство во всем облике красивой белокурой женщины, бросившей вызов Гуго и Аделе, Лисбет запомнилось прекрасно.

- Па уверяет, что я - девушка с характером, - тихо промолвила она. - Давайте лучше поговорим о вас!

Ричард Стентон нахмурился. Он как раз помогал девушке присесть за столик на террасе, и она заметила эту перемену уже по тому, что он чуть крепче сжал ее пальчики.

- Скажем так: я сейчас вращаюсь в светском обществе, что мне несвойственно, - пробормотал он.

- Как вас, простите, понимать?

- Я общаюсь с друзьями вашей кузины Перл и Веры, ее верной спутницы, но при этом остаюсь для них всех загадкой. Узнай эти юные леди, кто я и откуда, они на меня больше даже не взглянули бы.

Элизабет едва удержалась от того, чтобы сказать в ответ: «Скоро я могу оказаться в такой же ситуации!» Мейбл и Эдвард Вулворт умоляли ее никому ничего не рассказывать. Так она и поступила.

- Теперь вы меня презираете? И не захотите больше меня видеть? - с тревогой спросил молодой Стентон.

- Глупости! Я не такая ограниченная в этом смысле, как Перл и остальные.

- Вы прелесть, Лисбет! - Он вздохнул.

Они с наслаждением пили горячий шоколад, к которому подавалось печенье. Элизабет, смущаясь под обожающим взглядом Стентона, любовалась то пейзажем, то пируэтами мальчика лет десяти, скромно одетого.

- Как здорово у него выходит! - заметила она.

- К счастью, Сентрал-парк открыт для представителей всех социальных слоев, - серьезным тоном заметил Ричард. - А известно ли вам, что изначально на месте этого чудесного, живописного парка были болота и усеянные крупными камнями участки целинной земли, на которых проживали бедняки?

Они разводили тут коз и свиней.

- Нет, я не знала этого.

- А потом эту бедноту прогнали, их хижины снесли и начали обустраивать парк. Двенадцать лет строительства, миллионы долларов - и вот результат! Прекрасный парк с многочисленными видами деревьев, а помимо этого музей, зоопарк, замок Бельведер и карусель.

- Мне так хотелось сходить в зоопарк, но родители всегда отвечали отказом…

- Значит, завтра туда и пойдем! Жаль только, что в это время года некоторые звери спят с утра до вечера. К примеру медведи.

Элизабет кивнула, внезапно побелев. В ее памяти всплыла еще одна сцена, имевшая место в Сентрал-парке, - яркая, четкая.

«Дрессировщик с медведем! У него была черная широкополая шляпа и чудной, раскатистый говор. А у мишки - грустные глаза, когда он выбрался из кустов. - мысленно произнесла она, испытывая странное волнение. - Как же его звали? Они тоже плыли с нами на пароходе, я еще дала им монетку, которую папа сунул мне в ладошку. Гарро! Медведь по кличке Гарро! А дрессировщик был горцем, и он хотел забрать меня с собой, чтобы я танцевала с Гарро. Я испугалась и убежала…»

- Лисбет? Что с вами, Лисбет? - спросил Ричард Стентон, напуганный ее внезапной бледностью и отсутствующим выражением лица.

Девушка смотрела на него… и не видела. Она заново переживала ту сцену из прошлого. Вот она со всех ног бежит по лужайкам парка - подальше от этого горца.

«Я не вижу ничего перед собой, я напугана - как и тогда, в переулке, когда папа крикнул, чтобы я убегала. Эдвард замечает меня в последнюю минуту, Мейбл истошно кричит…»

Элизабет поднесла руку к шее - от этого резкого возврата в прошлое ей стало трудно дышать. Стентон что-то у нее спрашивал, но голос его доносился словно издалека.

- Со мной все хорошо, - с усилием прошептала она.

- Вам стало дурно? Это уже не в первый раз? - тормошил он ее.

- Да. Наш семейный врач говорит, это у меня от нервов. Мистер Стентон, мне лучше вернуться домой.

- Я провожу вас хотя бы до половины пути, чтобы быть за вас спокойным.

- Я не против. Но у нас с Бонни назначена встреча на железнодорожной станции вскоре после полудня, и если я без нее вернусь домой, родители узнают о моих проделках и что я гуляю в одиночестве!

- И в таком случае завтра мы не пойдем в зоопарк?

- Именно так.

- Что ж, тогда мы просто обречены остаться и продолжить урок по конькобежному спорту, а потом здесь же пообедать - картошкой фри и жареным беконом. Если вы, конечно, чувствуете в себе силы для этого.

- У меня нет выбора.

И они улыбнулись друг другу, удивляясь и радуясь, что так легко поладили.