Сердце Армы. Стремление скрыться.

— Скажи, Модеста, Глориоза не умрёт? — спросила Лейла, требовательно глядя на телохранительницу.

— Нет, не умрёт. Я не позволю ей этого сделать, — заверила Модеста, стараясь быть спокойной. — Она не может умереть сейчас, она нужна мне, Олдаме, и, конечно же, тебе, Лейла. Глориоза твоя телохранительница, твой земной ангел-хранитель, и она не оставит тебя, пока ты и твоя семья в опасности. Мы прибыли сюда, чтобы защитить вас.

— Я очень люблю Глориозу, — сказала Лейла. — Она напоминает мне мою маму. Ты видела её портрет в большом зале?

— Да. Глориоза немного похожа на твою маму, — согласилась Модеста.

В комнату вошли герцогиня и Олдама. Последняя сообщила, что Глориозу уже привезли в палату, но доктора так и шныряют вокруг неё с круглыми от удивления и непонимания глазами. Модеста в очередной раз многозначительно улыбнулась и вышла вместе с подругой из палаты, оставив герцогиню наедине с внучкой.

— Олдама, я могу тебя кое о чём попросить? — спросила Модеста, направляясь к палате Глориозы.

— Ну, разумеется, — ответила та, поддерживая подругу за руку.

— Моя просьба покажется тебе несколько странной, но ты можешь отказаться, если тебе это не понравится.

— Говори, я слушаю тебя.

— Мне необходим донор, но не для сдачи крови. Мне нужны твои силы, Олдама. Ты понимаешь меня?

— Да, понимаю. Ты слишком устала и едва держишься на ногах. Я готова поделиться с тобой своими силами, — охотно отозвалась изобретательница.

Модеста догадалась, что подруга совершенно не понимает, на что соглашается.

— Нет, это не совсем так, Олдама. Я отдала почти все свои силы Глориозе и поэтому она сможет жить, но моя жизненная энергия на исходе, а ей необходимо добавить ещё сил и сделать это нужно сейчас. Если я отдам свои последние силы, то жизнь нашей подруги может стоить жизни мне, или кому-то ещё. А потому я прошу тебя стать временно источником энергии для Глориозы. Ты согласна?

— Ну, конечно! Я же хочу помочь Глориозе, но я не буду против, если ты сама воспользуешься моими силами, тебе они тоже необходимы, — заметила Олдама, не думая, чем это может грозить ей самой.

— Нет, спасибо, я как-нибудь обойдусь. Да и твоих сил не хватит на двоих. А теперь идём к Глориозе.

Дождавшись, когда врачи уйдут, девушки зашли в палату и закрыли дверь на замок. Модеста встала возле Глориозы и взяла её за руку. Олдама села рядом в кресло.

— Ты готова? — спросила Модеста.

— Да, начинай, — ответила Олдама.

Командир устремила на неё взгляд своих ярко-синих глаз, и Олдама впервые подверглась прямому воздействию Энерговампира. Она не чувствовала вначале ничего необычного, но после постепенно появились усталость и головокружение, захотелось спать.

Через пять минут Модеста прекратила перекачивать энергию из Олдамы в Глориозу. Изобретательница поднялась с кресла и почувствовала, что ноги её держат не очень-то уверенно.

— Теперь Глориозе хватит этих сил до завтра, пока я вновь наберу энергии и смогу отдать её. Через несколько дней мы поставим Глориозу на ноги, — тихо произнесла Модеста, глядя на спящую индианку.

— Я рада, что она будет жить. А ведь врачи почти похоронили её, — сказала изобретательница.

— А как ты себя чувствуешь, Олдама?

— В общем, нормально, но немного кружится голова.

— Наверное, я не рассчитала и забрала слишком много твоих сил. Но я делала два дела сразу, забирая и отдавая энергию одновременно. Мой организм — скряга, и поэтому я следила больше за тем, сколько он отдает, а не получает энергии.

— Глориозе просто сказочно повезло, что ты — Энерговампир. Жаль, что люди не оценили твоих способностей и сделали из тебя монстра.

— Ну, это как сказать! — возразила Модеста. — Ведь я могу быть не только полезна, но и опасна. Может, человечество и право, что отвергает меня как Энерговампира. Ведь никто из людей не может быть защищён от меня, окружающие не знают, кто я на самом деле, и поэтому они уязвимы. Но и я не собираюсь ходить с колокольчиком, как прокажённая.

— Ладно, сейчас не время думать о других, когда мы от усталости близки к обмороку. Здесь есть кафе, и мы можем восстановить часть наших сил, — предложила Олдама и, улыбнувшись, добавила: — Я имею в виду восстановить силы за счёт кулинарных блюд, а не за счёт сил обслуживающего персонала и посетителей.

— Ну и шуточки у тебя, Олдама, — пробурчала Модеста, поняв намёк изобретательницы.

Подруги посмотрели на спавшую Глориозу и тихо вышли из палаты, отправившись в кафе.

Утром следующего дня Модеста собралась ехать в больницу к Глориозе. Она уже садилась в машину, когда к ней подбежала Олдама.

— Модеста, возьми меня с собой, — попросила она, чуть ли не пританцовывая от нетерпения и умоляюще глядя на командира. — Возможно, твоих сил вновь не хватит, и ты воспользуешься моими.

— Нет, Олдама, ты должна остаться здесь, — непреклонно сказала Модеста, стойко игнорируя умоляющие взгляды подруги. — Сегодня я немного обворовала лошадей на конюшне, и у меня огромный запас сил. К тому же, во дворце останется семья герцога, и ты обязана её охранять. Они тоже хотели поехать к Глориозе, но я отговорила их от этого. Небезопасно разъезжать по городу, когда даже в больнице совершают нападения.

Сказав это, Модеста уехала.

В больнице было всё спокойно, и, войдя в палату Глориозы, командир увидела, что её подруга уже не спит, а отрешённо смотрит в потолок. Увидев Модесту, индианка оживилась и улыбнулась.

— Я рада, что ты пришла, — произнесла Глориоза. — Здесь ужасно скучно.

— И это говорит та, которая вчера собиралась умирать? — шутливо спросила Модеста, садясь на край кровати.

— А где Олдама? — поинтересовалась Глориоза — в её взгляде промелькнула тревога.

— Не бойся, наш Мститель не выслеживает убийц. Она охраняет дворец и семью герцога, а потому я приехала одна, — ответила Модеста. — А теперь займёмся твоим лечением.

Она объяснила, что собирается делать и после напичкала Глориозу энергией, заодно продолжив лечить раны. Регенерация шла очень хорошо, и, видимо, организм индианки всё-таки был сам способен к её усилению.

— Скажи, Модеста, ты и вчера проделала это? — спросила Глориоза. — Ты отдала мне свои силы?

— Да, мои и Олдамы. Сегодня я пополнила запасы энергии Олдамы, но об этом она, возможно, и не догадывается.

— Значит, жизнью я обязана тебе, Модеста, — кивнула понимающе индианка. — То-то врач имел сегодня такой удивлённый вид. Он сказал, что мои раны за эту ночь срослись так, как не срослись бы и за две недели, да и сердце стало работать хорошо, хоть из него и вытянули пулю. Все говорят, что я вернулась с того света.

— Это так, — подтвердила Модеста. — Я — врач, но у меня нет сейчас ни медикаментов, ни аппаратуры, а потому нужно ещё на несколько дней остаться в больнице. Я исцелю твои раны так, что и шрамов не останется. Я буду поддерживать твои силы, а врачи дадут тебе необходимые лекарства, и ты скоро поправишься.

— Я уже могу ходить, — похвасталась Глориоза. — Я прошла сегодня по палате.

— Ты что! С ума сошла? — забеспокоилась Модеста. — Тебе нельзя ещё вставать! Как только доктора разрешили тебе делать подобное?!

— А я их и не спрашивала, — с достоинством королевы ответила индианка. — Они вообще считают, что я сидеть смогу лишь через неделю. Едва убедила их отключить лишнюю аппаратуру! Ты, как врач, им совсем не внушаешь доверия, хоть они тебе и в подмётки не годятся.

— И ты сказала им, что я лечу тебя? Они знают, кто я?! — в голосе Модесты звучал ужас, она готова была запаниковать.

— Ну, что ты, Модеста! Как ты могла такое подумать! — возразила Глориоза. — Я просто предположила, что мой организм имеет гены, что отвечают за повышенную регенерацию. Должна же я была как-то объяснить всё это и не выдать тебя, на которую врачи уже начали коситься. Я точно не знала, что это твоих рук дело, но догадывалась, что подобное под силу лишь тебе, Энерговампиру. Вот и сочинила для врачей подобную сказку, правда, они не очень-то мне поверили, но это — их дело. Без моего согласия они всё равно не имеют право делать дополнительные тесты и выяснять причину моего быстрого выздоровления — охрана личной жизни и врачебная тайна обязывают их поумерить своё любопытство. Вот такая сказка. Подопытным кроликом я быть отказалась. Ты не сердишься на меня?

— Нет, как я могу сердиться. Главное, что ты жива, — ответила та. — За это я бы заплатила даже своей тайной.

Глориоза вздохнула и отбросила с лица прядь волос.

— Знаешь, я бы не пострадала так сильно, если бы у меня на руках не было Лейлы. Я смогла бы дать отпор кому угодно и защитить себя, но мне приходилось убегать, чтобы спасти Лейлу, — сказала индианка. — Наверное, я сделала ошибку, послушавшись герцога. Нельзя было спасаться бегством, следовало обороняться вместе с ним. Сама не понимаю, как нам удалось выжить в таких обстоятельствах.

— А если бы в перестрелке пострадала Лейла? — спросила Модеста.

— Она не могла бы пострадать больше, чем при нашем бегстве, когда мы являлись удобной мишенью, и от пуль её защищала лишь я, — возразила Глориоза.

— Может, ты и права, — не стала спорить Модеста. — А теперь отдыхай. Я приеду завтра утром.

Простившись с Глориозой, она ушла.

Модеста не спеша ехала во дворец герцога Амертсона, размышляя над тем, когда банда совершит новое нападение и чем оно кончится. Прошлое покушение на герцога едва не стоило жизни Глориозе, а значит, следовало быть осторожней, раз противники не побоялись напасть в открытую.

Подъезжая к дворцу, Модеста поняла, что на этот раз она успела вовремя оказаться в нужном месте.