Сердце Армы. Стремление скрыться.

17. Пробная атака

Самуил Амертсон, скрываясь от белых лучей палящего солнца в тени террасы, задумчиво смотрел в парк. Полуденная жара разогнала всех — даже птицы и насекомые, казалось, попрятались, дожидаясь спасительной вечерней прохлады. Герцог не сразу услышал, как кто-то приблизился к нему. Оглянувшись, он увидел жену, обмахивавшуюся веером.

— Зачем ты здесь? Сегодня очень жаркий день, не стоило выходить наружу, — заметила Беатриса, присев в ближайшее кресло.

Герцогиня выглядела утомлённой, но при этом старалась держаться прямо. Воспитание не позволяло ей расслабиться и жаловаться на погоду, даже если домашние дела постоянно требовали её внимания.

— Такая жара напоминает мне о гибели наших… — Самуил не договорил, его голос дрогнул и оборвался.

Беатриса, пытаясь сдержать слёзы, быстро кивнула головой, давая понять, что знает мысли мужа. Потупившись, она несколько секунд боролась с обострившимся вновь ощущением потери, но после смогла взять себя в руки и, взглянув твёрдо на герцога, произнесла:

— Давай не будем об этом. Ничего изменить нельзя. Посмотри, что с нами сделало горе. Но ведь мы не одни…

Сложив веер, она непроизвольно сделала жест отчаяния и безысходности. Самуил молча согласился с женой. Да, он, несмотря на довольно молодой ещё возраст, полностью поседел и выглядел намного старше, чем его сверстники. Да и Беатриса померкла, несмотря на свою красоту. Они тяжело переживали гибель дочери и зятя, но у них оставалась внучка. Взглянув снова друг другу в глаза, они поняли всё без слов.

— Лейла теперь всё, что у нас осталось. Остальное не имеет значение, — как бы подвёл итог герцог. — Я отдам всё, чтобы ей ничего не угрожало. Кстати, где она сейчас?

Беатриса устало махнула рукой в сторону одной из террас:

— Олдама пытается привить ей усидчивость и взялась обучать. Ты же знаешь, что Лейла не поладила ни с одной из гувернанток, а из меня плохой педагог. Я могу только баловать внучку, а она исподволь учится манипулировать мной — я это заметила. Мне не хочется культивировать в ней эгоизм и разные плохие наклонности. Пусть привыкает ладить с другими людьми.

— Да, ты сама воспитываешь внучку, и даже няни у неё не было. Лейла признавала только маму и бабушку. Очень хорошо, что она доверяет команде «Ветзо». Эти девушки смогли как-то завоевать её доверие.

— Дети чувствуют, с кем им хорошо. А Лейла сразу проявила к ним интерес, хоть они даже не старались как-то особенно её задобрить или потакать ей.

— Они достаточно образованны, чтобы заниматься с нашей малышкой. А там глядишь, и дисциплине её научат, — согласился Самуил.

— Поэтому я оставила попытки заняться её обучением и воспитанием всерьёз и доверила это дело профессионалу. Во всяком случае, Олдаму она слушается лучше, чем меня.

— Да? — недоверчиво усмехнулся Самуил. — Мне казалось, Лейла весьма успешно срывает занятия и сбегает. Разве нет?

— И такое бывает, но с Олдамой процесс всё же сдвинулся с мёртвой точки и наметился прогресс в отношении того, чтобы Лейлу превратить в успешную ученицу.

Но тут же, словно опровергая все оптимистические прогнозы Беатрисы, раздался протестующий вопль. Герцог и его жена поспешили к перилам террасы, выглядывая в парк — они узнали голос внучки.

Возмутительница тишины не замедлила появиться — Лейла стремглав убегала от Олдамы, которая, впрочем, спустившись по ступеням террасы, не спешила продолжить погоню, прижимая к себе книгу и пару тетрадок.

— Урок сорван, это точно, — констатировал Самуил, наблюдая за улепётывающей внучкой.

— В этот раз они продержались почти час, — одобрительно кивнула головой Беатриса, сверившись с наручными часами.

Но тут в парке неожиданно появилось новое действующее лицо — Модеста. Она задумчиво шла из парка, где гуляла в одиночестве и совершенно не предвидела надвигавшуюся на неё неожиданность, в виде взбунтовавшейся наследницы Амертсонов. Увидев её, Лейла, уже с торжествующе-ликующим криком, бросилась к ней. Командир команды «Ветзо» остановилась, привлечённая шумом, но увидев несущуюся прямо на неё девочку, казалось, на миг опешила.

— Держи её! — крикнула, хохоча, Лейла, пытаясь достичь Модесты.

Та изобразила самый сильный испуг и, развернувшись, помчалась прочь от Лейлы, тоже пытаясь подражать её возгласам. Но, только очень театрально изображая панику, она кричала совсем другое.

— Спасите! Помогите! — Модеста металась между клумб, стараясь спастись от развеселившейся девочки, что приводило ту в ещё больший азарт и восторг.

Они бегали вокруг цветников и кустарников, и Модеста, пытаясь сбежать от юной герцогини, всё же соотносила свою скорость с её бегом, иначе бы девочка точно не имела бы шансов её догнать. А так Лейла, догадавшись изменить направление, бросилась в обратную сторону вокруг круглой клумбы и таким образом перехватила Модесту, повиснув у неё на талии и продолжая смеяться. Позволив «обмануть и поймать» себя, девушка смеялась вместе с юной герцогиней, что-то негромко ей говоря.

— Это всегда происходит по одному и тому же сценарию — Лейла сбегает от Олдамы, но ужасно любит гоняться за Модестой, а вот с Глориозой всё иначе — с ней она стаёт более спокойной и готова сидеть у неё на руках хоть весь день, — заметил герцог. — При этом науки всё же лучше осваиваются с Олдамой, а сказки Лейла любит слушать от Глориозы.

— Да, а вот Модесте не повезло — Лейла просто обожает с ней бегать и играть. Как она её ещё не замучила? Бедная девушка, наверно, скоро будет прятаться от нашей внучки. Хорошо, что Глориоза способна хоть как-то утихомирить Лейлу, — посочувствовала своей телохранительнице Беатриса.

Лейла вновь уговорила Модесту пуститься в бега и, с азартом истинного охотника, теперь мчалась за ней.

— Лейла не тиран и, в общем, достаточно послушная и спокойная. Да она только с прибытием команды «Ветзо» проявила желание бегать и смеяться. До этого она была излишне спокойная, меня это тревожило, — признался Самуил. — Но Модесту, как я заметил, не так-то легко утомить — она часто выглядит слишком пассивной, но при этом очень вынослива.

— А вот и очередной персонаж этой пьесы, — улыбнулась Беатриса, указав на Глориозу, что приближалась к Олдаме, наблюдавшей за шалостями своей ученицы.

Индианка, с истинно королевским достоинством и осанкой, спустилась по ступеням и что-то спросила у Олдамы. Та в ответ беспомощно пожала плечами, что-то кратко ответила и указала на резвившихся в парке Лейлу и Модесту, которая предусмотрительно выбирала тенистые участки для своего бегства — солнечный удар для девочки никак не входил в её планы.

Глориоза решительно направилась к расшумевшейся Лейле и Модесте, что «в отчаянии металась по парку в ожидании помощи». Едва юная герцогиня увидела свою телохранительницу, тут же оставила мысль догнать Модесту и поспешила вцепиться в юбку индианки. Порядок был моментально восстановлен, и Глориоза поспешила увести Лейлу во дворец. Олдама и Модеста следовали за ними, и Лейла время от времени оборачивалась к ним и весело улыбалась, но проказничать уже даже и не думала.

— Вот так всегда это и кончается, — Самуил обнял за плечи жену, и они с улыбкой взглядами провожали внучку и телохранительниц.

Те вернулись через террасу во дворец, и в парке снова стало тихо и безлюдно.

Герцогиня Амертсон спустилась к завтраку. В столовой, залитой солнечными лучами, её уже ждали муж и внучка. Поцеловав Лейлу, Беатриса села за стол, и слуги подали завтрак.

— Самуил, я хочу сегодня съездить в город за покупками, — сообщила герцогиня мужу.

— Нет, сейчас опасно покидать дом, — ответил герцог, вовсе не одобряя планы Беатрисы. — Олдама установила прекрасную и надежную систему защиты и здесь мы в безопасности. Я запрещаю тебе покидать дворец.

— Ладно, поговорим об этом после завтрака, — дипломатично решила Беатриса и переключила всё своё внимание на внучку.

Самуил выразил кивком своё согласие поговорить позже. Беатриса Амертсон была доброй, но не очень-то рассудительной и осторожной, а потому герцог не хотел выпускать её из дворца. Отдав Лейлу на попечение телохранительниц, хозяева дома после завтрака вышли на одну из террас, чтобы поговорить наедине.

— Почему тебе захотелось вдруг съездить в город за покупками? — спросил герцог. — Ведь можно всё необходимое заказать, не выходя из дома.

— Это не то, — возразила Беатриса. — Мы давно никуда не выезжали, и Лейла даже на свой день рождения не получила подарков. Те, что мы заказали по каталогу, ей совсем не понравились, она хотела бы выбрать сама себе игрушки. Девочка лишена дальних прогулок и путешествий, она и на Эдистере нигде почти не была, не говоря уже о Земле и других планетах. Лейла не знает никаких развлечений, не общается со сверстниками, а в её возрасте это так необходимо! При нынешнем образе жизни Лейла вырастет нелюдимой, у неё не будет друзей. Неужели ты хочешь, чтобы наследница герцогов Амертсонов общалась лишь со слугами и телохранительницами?

— А чем тебя не устраивает команда «Ветзо»? — спросил Самуил. — Они прекрасно воспитаны, много знают и, при создавшемся положении, эти девушки могут заменить нашей внучке гувернанток. Я даже буду рад этому! И если понадобится, то удвою им жалование.

Герцог не смог скрыть радости от подобной идеи — он никогда не считал других людей вторым сортом, даже если они работали на него.

— Самуил! — взмолилась герцогиня. — Я не имею ничего против них, но, тем не менее, я не хочу лишать Лейлу простых радостей, ведь мы обязаны дать ей всё самое лучшее, и я не позволю, чтобы девочка росла во дворце как узница!

— А я не допущу, чтобы Лейла уезжала из резиденции, — неумолимо сказал Самуил, при этом не деспотично-строго, а с улыбкой противостоял жене. — Лишь в случае крайней необходимости она покинет свой дом.

— Но не откажешь же ты ей в подарках! — настаивала герцогиня, умоляюще глядя на мужа.

— Ты уже подарила ей свои жемчужные бусы и золотой браслет, — напомнил герцог. — И они понравились Лейле.

— Это всё не то, Самуил! Пойми, девочке в четыре года не нужны такие подарки, хоть эти бусы и браслет единственные, что случайно остались из драгоценностей в этом доме, после того, как мы уплатили выкуп за дочь и зятя, — на последних словах голос Беатрисы дрогнул и стал тише.

Герцог утешающе погладил жену по плечу, им обоим тяжело было вспоминать о той трагедии. Беатриса попыталась взять себя в руки и не возвращаться к больной теме. Она готова была говорить о чём угодно, только бы отвлечься, не вспоминать ту трагедию.

— Да, я знаю. Но у Лейлы и так много игрушек, — примирительно сказал Самуил.

— Они ей уже надоели, — ответила Беатриса, отчаянно всплеснув руками. — К тому же от наших заводов и фабрик стало поступать больше денег.

— Это — правда. Деньги у нас теперь есть, — согласился герцог.

— Вот потому я и хочу купить на часть этих средств ювелирные изделия и драгоценные камни. Ведь Лейла — единственная наследница нашего рода и ей нужно будет снова собирать то, что когда-нибудь станет фамильными драгоценностями. Сейчас нашей внучке это не нужно, но лет через десять-пятнадцать они ей понадобятся, а юная леди Амертсон не должна испытывать нужду в подобающих украшениях.