Луч света для Олигарха

– Мне нужно… – он замешкался, не найдя подходящих слов, – Я уйду если тебе настолько не приятно.

В душе я жаждала этой встречи, я хотела, что бы он остался, – Хорошо, давай поговорим.

Он указал на переулок рядом с амбаром, – Пошли туда.

Клим молчал, и я тоже. Мой разум наматывал круги. Он был здесь! Я должна его ненавидеть, призирать. А я сцепила руки за спиной, потому что они хотели прикоснуться к нему. Меня переполняло отвращение, но оно было не к нему, а ко мне.

– Лошади? – спросил он и указывая на амбар.

– Моя мама устроила меня сюда, – сказала я ему почти шепотом, а сама не могла отвезти от него взгляд.

– Я не убивал его, – сказал Клим.

Мое сердце сжалось, прижавшись к груди.

– Не знаю, задавалась ли ты вопросом, но я не убил Дмитрия. Я передал его Яковлевым, думая, что они сами с ним разберутся. Его убьют, потому что из-за него мы вломились в их публичный дом. Я собирался убить его за то, что он сделал с тобой, но тогда была бы новая война. Одна война уже забрала твоего мужа, – он почти шепотом произнес эти последние слова.

Я только стояла молча и моргала, глядя на него, – Что?

– Дмит… – начал он снова.

Я прервала его, – Мне плевать на Дмитрия. Меня интересует Андрей.

Слова Киры эхом отдавались у меня в голове, наполняя меня такой большой надеждой, слишком большой надеждой. Но… что, если он солгал? Я спросила его всего один раз. Он ответил только один раз. Он мог… может чувство вины заставило его произнести эти слова? Ему было плохо из-за того, что на меня напали и похитили? Он сказал это, чтобы оттолкнуть меня? Потому что он был в мафии и хотел защитить меня? Внезапная и нелепая надежда переполняла меня. Может быть, просто может быть.

Внезапно он произнес, —Мне нужно идти. Я пришел, потому что хотел, чтобы ты это знала. Мне жаль. Это было ошибкой.

– Ты солгал?

Он застыл, его глаза цеплялись за мои. Или, может быть, я была тем, кто цеплялась за него? Я больше не была уверена ни в чем. Он ничего не сказал, поэтому я спросила еще раз, – Ты солгал мне?

– О чем ты говоришь?

– Ты пришел не для того, чтобы рассказать мне о своем управляющем. Ты мог бы сказать Кире, и она рассказала бы мне все. Почему ты здесь? – мое сердце колотилось, оглушая в ушах, и я сделала шаг к нему. Я облизала пересохшие губы. Я больше не могла держать руки за спиной. Я просто хотела прикоснуться к нему, всего один раз.

В последний раз.

Но потом, как вихрь он налетел на меня. Его губы коснулись моих.

Он толкнул меня обратно к амбару. Его руки обхватили мое лицо, и я ответила на поцелуй. Четыре месяца мучений влились в этот поцелуй. Мы пытались наполнить друг друга, стереть голод, который был. Я прижалась к нему, нуждаясь в большем, просто нуждаясь в гораздо большем. Какими бы голодными ни были его губы, мои были ненасытными. Такая же требовательная, такая же нежная, я подстроилась под него и обвила руками его шею, приподнявшись на цыпочках.

Я снова была в его объятиях. Я не заботилась ни о чем другом. Я просто хотела его снова.

Потом он отстранился и отступил, – Мне жаль. Я пришел сюда не за этим, – он провел рукой по волосам.

– Тогда зачем? Ты убил Андрея? Ты солгал мне? Пожалуйста, скажи, что ты солгал. Пожалуйста, – мой голос переходил на истерический крик.

Он покачал головой, боль исказила его черты, – Это сделал не я.

– Что ты имеешь в виду?

Это означало…? Он не убивал его?

– Я не лгал тебе. Его убила моя семья. Я говорил тебе, что некоторые мои родственники предали меня. Ты помнишь это?

Я кивнула, моя голова казалась такой тяжелой, – Да. А какое это имеет отношение?

– Один из моих дядей приказал убить вашего мужа. То, что сказал Дмитрий, было правдой. Но я понятия не имел, пока он сам не сказал тебе. В лифте есть скрытая камера. Он, должно быть, забыл об этом. Я слышал все, что он говорил тебе, но неважно, кто это был. Я имею в виду, он солгал о водителе Коле. Это не он убил твоего мужа, но в чем-то он был прав. Я не давал приказа по твоему мужу, но это была моя семья, и это был другой водитель.

Его глаза блестели от непролитых слез, – Что касается того, что ты спрашивала раньше, ты права. Я мог бы попросить Киру рассказать тебе, —он собирался что-то сказать, но выражение его глаз потускнело. Сейчас он казался истощенным. Его плечи опустились, – Мне нужно идти. Это несправедливо по отношению к тебе.

– Тогда почему ты здесь?

Он сделал паузу, на его лице отразилась мука, и он еще раз тихо вздохнул. – Потому что я не мог оставаться в стороне.

Я закрыла глаза, чувствуя его тепло так близко. Я могла повернуться и уткнуться головой ему в плечо. Он мог удержать меня. Он мог заставить меня забыть обо всем, что он и делал. Я забыла о реальности этой жизни, о мафии. Я уже потеряла одну любовь. Я не могла потерять Клима.

Я посмотрела на него. Его могли убить прямо у меня на глазах. Все может повториться. Я должна уйти и никогда больше его не видеть.

Но я не могу.

Истина резонировала внутри меня. Прошло четыре месяца. Четыре месяца я верила, что это он убил Андрея. Четыре месяца попыток отпустить его, зная, что я буду его ненавидеть, что никогда больше не захочу его увидеть.

Четыре месяца ада.

Четыре месяца боли, потому что я не чувствовала к нему ненависти. Я только скучала по нему. Я только любила его, и прямо сейчас, глядя на него, изучая его, я знала, на что подписываюсь.

Я открыла рот, готовая поделиться всем, о чем только что думала, когда его слова остановили мои собственные.

– Я живу в доме с другими жильцами. Шахов считает меня глупым. Да, я мафия. Да, тебя втянули в это еще до того, как я вошел в твою жизнь. Да, я могу себе представить, что это все ужасная история. Но это не мафиозная история. Это история любви, но выслушай меня, – он подошел ближе, понизив голос, – Пожалуйста.

Ему не нужно было спрашивать. Я уже слушала и знала, что смотрю на него с такой любовью. Должно быть, свет исходил от меня. Как он мог не видеть?

Он начал снова, делая шаг ближе. Его голос был таким мягким, – Я живу в доме с другими жильцами, потому что раньше жил в сарае, – он не смотрел на меня, как будто не мог заставить себя сделать это. Как будто ему было стыдно, – Это нелепо, не так ли? Я глава мафиозной семьи, и я не хочу быть один.

– Клим…

Он повысил голос, но по-прежнему не смотрел на меня, – Вот почему у меня там живут люди. Вот почему мне нравилось ходить к тебе, а не ко мне. Я потерял всех в своей жизни, – он указал на амбар позади нас, – Лошади. Вот с кем я жил. Я не позволял себе любить семью, которая мне помогала, потому что знал, что однажды кто-то придет, чтобы убить их. Я знал, что каждый человек в моей жизни рано или поздно умрет. Я потерял чертову кучу людей, Кристин.

Он был прямо передо мной сейчас. Жизнь. Дыхание. Он был таким родным. Тогда он посмотрел на меня, и я мгновенно почувствовала разницу, как будто он дал мне кислород. Он коснулся моих рук, переплетая мои пальцы со своими. Я чувствовала тепло, исходящее от него. Оно заворачивало меня в надежное убежище, затягивало, искушало.

– Я всегда буду терять людей. Это жизнь, которой я живу.

Я прикусила губу. Все, что я могла сделать, это удержаться от того, чтобы не обхватить его руками, не притянуть к себе, не погрузить пальцы ему в волосы и не прижать к себе…

…никогда не отпуская его.

– Поэтому. Я не буду просить тебя вернуться. Я не должен был приходить. Я отпускаю тебя.

Он взял меня за руку и прижался губами к моему лбу. Это был прощальный поцелуй. Он отстранялся.

– Клим, – начала я. Если бы с ним что-то случилось…

Он повернулся, чтобы уйти, но я схватила его за руку.

Образы мелькали в моем сознании.

Когда он вошел в ресторан.

Лифт.

Беговая дорожка.

Наша первая ночь. Наша вторая ночь, когда он вышел из лифта и обнял меня.

Ночь сбора средств, когда все смотрели на Клима, а он на меня.

Когда он пришел ко мне той ночью.

Когда он ушел защищать меня на ранчо.

Когда я отвезла его домой.

И последний раз, когда я была привязана к этой кровати. Стрельба, а потом он открыл дверь. Он спас меня. Я вспомнила его слова: «Я люблю тебя».

– Ты сказал мне, что любишь меня, – выпалила я.

– Что?

– Когда ты спас меня. Я слышала, что ты мне сказал, – я отпустила его руку и коснулась того места, где только что были его губы. Мои пальцы задержались там, – Ты сказал мне, что любишь меня, – я хотела, чтобы он знал правду, мою правду, – Я тоже тебя люблю.

Он выглядел потерянным, – Кристин.

Я схватила его рубашку, – Я тебя люблю.

– Нет. Я отпускаю тебя. Я пытаюсь поступать правильно. Я мафия. Это никогда не изменится.

Это не имело значения. Я покачала головой, – Я стою здесь, смотрю на тебя и думаю обо всех тех же мыслях. Ты в мафии. Ты опасен. Ты мог умереть, – я опустила голову, но продолжала смотреть на него, удерживая его взгляд. Он должен был видеть, что я все понимаю, —Но это не имеет значения. Это правда, которая продолжает поражать меня. Вот что я поняла за последние четыре месяца. Я могу подождать еще три, еще шесть. Это не имеет значения, потому что это ты. Я выбираю тебя точно так же, как я выбрала тебя в ночь, когда на нас напали, – слова вырывались из меня, – Я выбираю тебя.

Он сделал паузу, глядя прямо в меня, и я увидела, как стена между нами рухнула. Это было ошеломляюще. Он, как и я, изо всех сил пытался поступить правильно, уйти, но мы ошибались. Остаться – это правильно.

Он придавил меня к себе. Его губы снова были на моих. Я чувствовала его отчаяние, все еще голодный, как и я.

Он пробормотал, его слова ласкали мою кожу, – Слава Богу.

Потом он поцеловал меня, и я надеялась, что он никогда не остановится.