Вторые войны пустыни

— Являющийся мужем Алии,— проговорила Джессика.

Фарадин смерил Айдахо оценивающим взглядом и повернулся к Башару:

— Что думаешь, Тайк?

Мысли Башара явно были сходны с высказанными Джессикой.

— Мне нравятся ее доводы. Осторожность! — сказал он.

— Он — гхола-ментат,— проговорил Фарадин.— Даже подвергнув его смертельному испытанию, мы можем не получить определенного ответа.

— Но предположение, что нас, вполне возможно, провели, вполне достоверно,— сказал Тайканик.

Джессика поняла, что настал момент сделать ход. Если только печаль Айдахо заставит и дальше держаться в пределах выбранной им роли. Ей не хотелось использовать его таким образом, но были более важные соображения.

— Начать с того,— сказала Джессика,— что я могу открыто заявить: я прибыла сюда по собственному выбору.

— Интересно,— сказал Фарадин.

— Вам бы надлежало доверять мне и предоставить мне полную свободу на Салузе Второй,— сказала Джессика.— Никак нельзя по мне вообразить, будто я говорю по принуждению.

— Нет! — запротестовала Вэнсика.

Фарадин ее проигнорировал.

— Какие у вас есть доводы?

— То, что я полномочный представитель Бене Гессерит, посланный сюда, чтобы заняться твоим образованием.

— Но Сестры обвиняют...

— Это требует от тебя решительных действий,— сказала Джессика.

— Не доверяй ей! — провозгласила Вэнсика.

Фарадин, взглянув на нее, сказал с предельной учтивостью:

— Если ты еще раз меня перебьешь, мама, я велю Тайку тебя удалить. Он слышал, как ты согласилась на мое официальное введение в права. А это переподчиняет его мне.

— Она ведьма, говорю тебе! — Вэнсика поглядела на немого у стены.

Фарадин заколебался и спросил:

— А ты что думаешь, Тайк? Я околдован?

— По моему разумению, нет. Она ...

— Вы оба околдованы!

— Мама,— тон его голоса был беспристрастен и непоколебим.

Вэнсика стиснула кулаки, попробовала заговорить, развернулась всем телом и вылетела из помещения.

Опять обращаясь к Джессике, Фарадин спросил:

— Согласится ли с этим Бене Гессерит?

— Да.

Фарадин продумал все из этого вытекающее, натянуто улыбнулся.

— Чего Сестры хотят всем этим достичь?

— Твоего брака с моей внучкой.

Айдахо бросил на Джессику вопрошающий взгляд, шевельнулся, будто собираясь заговорить, но промолчал.

— Ты собирался что-то сказать, Данкан? — спросила Джессика.

— Я собирался сказать, что Бене Гессерит хочет того же, чего всегда хотела — такого миропорядка, который бы им не докучал.

— Очевидное предположение,— сказал Фарадин.— Но не понимаю, почему ты с ним вклинился.

Путы шигавира не позволяли Айдахо пожать плечами, поэтому он только поднятием бровей выразил свои чувства. И улыбнулся смущенно.

Фарадин, увидевший улыбку, резко повернулся к Айдахо:

— Я тебе смешон?

— Мне вся ситуация смешна. Кто-то из твоей семьи договорился с Космическим Союзом, чтобы они доставили на Арракис орудия убийства, орудия, предназначение которых невозможно было скрыть.

Ты оскорбил Бене Гессерит, убив того, кого они хотели для своей программы разви...

— Ты называешь меня лжецом, гхола?

— Нет. Я верю, что ты не знал о заговоре. Но я подумал, что ситуацию нужно прояснить.

— Не забывай, что он ментат,— предупредила Джессика.

— Именно об этом я и думаю,— Фарадин опять повернулся к Джессике.— Допустим, я освобожу вас, и вы выступите со своим заявлением. Все равно останется дело о смерти вашего внука. Ментат прав.

— Это сделала твоя мать? — спросила Джессика.

— Милорд! — остерег Тайканик.

— Все в порядке, Тайканик,— Фарадин непринужденно махнул рукой.— А если я скажу, что это моя мать?

Рискнув проверить, насколько глубока внутренняя трещина между Коррино, Джессика сказала:

— Ты должен осудить ее и изгнать.

— Милорд,— сказал Тайканик.— Здесь могут быть плутни внутри плутней.

— И если кто стал их жертвой, то это мы с леди Джессикой,— сказал Айдахо.

Фарадина сжал губы.

А Джессика подумала: «Не вмешивайся, Данкан! Не сейчас!» Но слова Данкана привели в действие ее собственные логические способности Бене Гессерит. Он ее потряс. Она начала сомневаться, возможно ли, что ее используют таким образом, которого она не понимает. Ганима и Лито ... Прирожденные, способные черпать из внутреннего опыта бесчисленных существований, их запасник, в котором можно найти совет более мудрый, чем тот, от которого зависит любая из живущих Бене Гессерит. И есть еще один вопрос: совершенно ли были с ней откровенны ее же Сестры? Они могли до сих пор ей не доверять. В конце концов, она однажды их предала ... ради своего Герцога.

Фарадин, недоуменно нахмурясь, посмотрел на Айдахо.

— Ментат, мне нужно знать, что значит для тебя этот Проповедник.

— Он устроил наше прибытие сюда. Я ... Мы не перемолвились и десятью словами. Другие действовали от его имени. Он вполне может быть... Он вполне может быть Полом Атридесом, но у меня недостаточно данных для полной уверенности. Все, что я знаю наверняка — для меня наступило время удалиться, и у него были для этого средства.

— Ты говоришь, что тебя околпачили,— напомнил Фарадин.

— Алия рассчитывает, что ты нас тихо убьешь и скроешь все концы в воду,— сказал Айдахо.— Избавя ее от леди Джессики, я бы перестал быть ей полезен. А леди Джессика, отслужив целям сестер, бес полезна для них. Алия призовет к ответу Бене Гессерит, но она проиграет.

Джессика, сосредотачиваясь, закрыла глаза. Он прав! Она слышала в его голосе твердость ментата, глубокую убежденность в каждом делаемом заявлении. Все сходилось тютелька в тютельку, без зазора. Она два раза глубоко вздохнула, вошла в мнемонический транс, прокрутила все данные в своем мозгу, вышла из транса и открыла глаза. Все это она проделала, пока Фарадин переходил от нее к Данкану и остановился в полушаге перед ним — расстояние не более трех шагов.

— Не говори больше ничего, Данкан,— сказала Джессика, горестно припомнив, как Лито предостерегал ее против методики Бене Гессерит.

Готовый заговорить Айдахо закрыл рот.

— Здесь распоряжаюсь я,— сказал Фарадин.— Продолжай, ментат.

Айдахо безмолвствовал.

Фарадин полуобернулся и изучающе посмотрел на Джессику.

Она смотрела застывшим взглядом на точку на дальней стене, обдумывая то, что сложилось в цельную картину благодаря Айдахо и трансу. Бене Гессерит, конечно же, не отверг род Атридесов. Но Бене Гессерит хотел контролировать Квизац Хадераха, и слишком много они вложили в длительную программу развития. Они хотели открытого столкновения между Атридесами и Коррино — ситуации, в которой они смогли бы выступить арбитрами. Они бы взяли под свой контроль и Ганиму, и Фарадина. Это был единственный вероятный компромисс. Удивительно, что Алия этого не разглядела. Джессика сглотнула, снимая напряжение в горле. Алия ... Богомерзость! Ганима права, ее жалея. Но кто пожалеет Ганиму?

— Бене Гессерит пообещала возвести тебя на трон, и Ганиму тебе в супруги,— сказал Джессика.

Фарадин сделал шаг назад. Эта ведьма что, мысли читает?

— Они действовали в тайне и не через твою мать,— продолжила Джессика.— Они сообщили тебе, что я не посвящена в их план.

Лицо Фарадина выдало все без утайки. До чего же он открыт. Но, значит, все правда. Айдахо продемонстрировал великолепное владение своим ментатным сознанием, и с помощью доступных ему ограниченных данных насквозь видел всю подоплеку.

— Значит, они вели двойную игру и рассказали тебе,— сказал Фарадин.

— Они мне ничего этого не рассказали,— ответила Джессика.— Данкан прав: они меня надули, и кивнула самой себе. Классическая акция замедленного действия по традиционному образцу Сестер — правдоподобная история, в которую верят, поскольку соответствует тому, во что можешь поверить. Но они хотели убрать Джессику с дороги, подпорченную Сестру, которая однажды их подвела.

Тайканик подошел к Фарадину:

— Милорд, эти двое слишком опасны, чтобы ...

— Погоди немного, Тайк,— ответил Фарадин.— Здесь есть планы внутри планов,— он повернулся лицом к Джессике.— У нас есть основания полагать, что Алия может предложить себя мне в невесты.

Айдахо непроизвольно дернулся, сдержал себя. Из его левого запястья, рассеченного шигавиром, закапала кровь.

Джессика позволила себе лишь широко открыть глаза в качестве короткого ответа. Она, знавшая первого Лито как любовника, отца ее детей, наперсника и друга, видела теперь, как присущий ему холодный расчет просачивается сквозь метания Богомерзости.

— Ты примешь это предложение? — спросил Айдахо.

— Оно рассматривается.

— Данкан, я велела тебе молчать,— сказала Джессика. И обратилась к Фарадину.— Ценой ее будут две наши незначительные смерти.

— Мы подозревали предательство,— сказал Фарадин.— Разве не твой сын сказал, что «предательство рождает предательство?»

— Бене Гессерит рвется взять под контроль и Атридесов, и Коррино,— сказала Джессика.— Разве это не ясно?

— Мы играем теперь с идеей принять ваше предложение, леди Джессика, но Данкана Айдахо следует отослать назад, к любящей жене.

«Боль — это функция нервов»,— напомнил себе Айдахо. «Боль приходит, как в глаза входит свет. Усилие происходит из мускулов, а не из нервов». Это было то, что зазубривали ментаты, и Айдахо произнес это он начала до конца, на одном дыхании, изогнул правое запястье и рассек его шигавиром.

Тайканик кинулся к креслу, разомкнул замок, убирая путы, призывая во весь голос врачебную помощь. И сразу же из дверей, скрытых в панелях стен, густой толпой сбежались помощники.

«Всегда Данкан был немножко с придурью»,— подумала Джессика.

Фарадин с секунду внимательно смотрел на Джессику, пока врачи занимались Данканом.

— Я не сказал, что собираюсь принять его Алию.

— Он не поэтому разрезал себе запястье,— сказала Джессика.

— Да? Я думал, он просто пошевельнулся.

— Ты не настолько глуп,— возразила Джессика.— Перестань со мной притворяться.

Фарадин улыбнулся.

— Я отлично понимаю, что Алия меня уничтожит. Никто, даже Бене Гессерит, не вправе рассчитывать, что я приму ее предложение.

Джессика смерила Фарадина пристальным взглядом. Каков он из себя, молодой отпрыск Дома Коррино? Дурака он изображает не слишком хорошо. И опять она припомнила слова Лито, что она получит интересного ученика. И, по словам Айдахо, этого же хотел и Проповедник. Хотелось бы ей встретиться с этим Проповедником.

— Ты вышлешь Вэнсику в изгнание? — спросила Джессика.

— Вроде бы разумная сделка,— ответил Фарадин.

Джессика взглянула на Айдахо. Врачи закончили. Теперь в обтекаемом кресле его удерживали менее опасные путы.

— Ментатам следует остерегаться абсолютностей,— сказала она.

— Я устал,— ответил Айдахо.— Ты даже не представляешь, как я устал.

— Даже верность в конце концов изнашивается, если ее чересчур эксплуатируют,— сказал Фарадин.

И опять Джессика кинула на него взвешивающий взгляд.

Фарадин, заметив это, подумал: «Со временем она хорошо меня, и это может быть ценным. Моя собственная отступница Бене Гессерит! Единственное, что имел ее сын из того, чего не имею я. Пусть только мельком увидит меня сейчас. Остальное она сможет увидеть потом».